Тринадцатый час ночи - Леонид Влодавец

Жора пошел за лестницей. Когда проходил мимо кресла, где восседал демон, то сразу почуял, как от него жаром пышет. Погорячее, чем от печки! Нет, он не обманывал насчет температуры в двести градусов.

Взяв лестницу, Тягунов подтащил ее к паутине, в которой висел Мышкин, и положил верхний конец на ближнюю «бельевую веревку». Паутина прекрасно выдержала не только вес лестницы, но и вес Жорки, когда тот, взяв в левую руку колючку и лист бумаги, начал взбираться под потолок.

Тягунов уже перебрался через край «гамака», в котором лежал без движения спеленутый паутиной Витька, когда произошло неожиданное. Жоркин палец как-то нечаянно нажал на кнопку колючки. А может, он и не нажимал вовсе, просто колючка сама сработала. Щелк! — и Жорка ощутил острую боль в подушечке указательного пальца левой руки, как раз той, в которой он держал лист бумаги.

— Ой! — Тягунов от неожиданности придавил пораненный палец к листу, и на нем появился багровый овальный отпечаток.

— Что ж ты так неосторожно? — посочувствовал демон. — Ну да ничего, сейчас все присохнет и болеть не будет.

Послышался легкий треск, и ранка на Жоркином пальце мигом перестала кровоточить. Когда Тягунову анализ крови делали, то давали ватку с йодом, чтоб кровь перестала течь, а палец еще некоторое время побаливал. А тут все мигом прошло, даже царапины не осталось. Жорка еще раз мысленно поблагодарил демона за заботу.

После этого он подполз по паутине к Витьке — странно, но на сей раз она казалась совершенно сухой и вовсе не липкой! — а затем приставил колючку к указательному пальцу левой руки Колобка. Щелк! — острие выскочило, прокололо Витьке палец, от боли Мышкин очнулся и заморгал глазами, но, кажется, ничего не понял. Жорка поскорее притиснул его кровоточащий палец к бумаге, и на листе появился второй багровый отпечаток, только немного поменьше размером.

В ту же секунду снова послышался треск, сверкнула зеленая искра или даже маленькая молния, Жорка непроизвольно зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что колючка вовсе исчезла, а лист бумаги переместился на стол и улегся прямо перед демоном.

— Хо-хо-хо-хо! — раскатилось по комнате, и тут Жорка увидел, что на бумаге, выше отпечатков пальцев, оставленных им и Витькой, появляются какие-то черные буквы…

— Что это? — спросил Мышкин, по-прежнему хлопая глазами. Он явно ничего не понимал и ничего не помнил. — А где паук? Он в черта превратился, да?

Как ему все объяснить? И надо ли? Жорка посмотрел на недоумевающее лицо Колобка. Бедняга! Он же не знает ничего! Ни о том, что ведьма-паучиха решила его принести в жертву, ни о том, что Тягунов, которого Витька считал лучшим другом, старался угодить и ведьме, и черту, чтоб спасти самого себя…

— Ну слезай, слезай! — дружелюбным тоном произнес демон. — А то сейчас я буду Витьку забирать… Помнишь, как Паучиха в печку улетела?

Еще бы не помнить! Огненная спираль, испепелившая ведьму, отчетливо представилась Тягунову, и он попытался поскорее переползти к лестнице, чтоб спуститься вниз, но не тут-то было! Паутина опять стала липкой! Жорка отчаянно попытался распутаться, но вместо этого еще хуже влип.

— Что, не получается? — издевательски пробасил демон. — Сам виноват, надо было поаккуратнее. Не могу я ждать, к сожалению. Тринадцатый час истекает, всего десять минут осталось. Если не распутаешься, увы — придется вместе с Витькой отправляться. Но ты не бойся, у нас весело! Ведь все, что надо, ты уже сделал. Видишь эти буковки на бумаге? Могу прочесть: «Мы, ниже подписавшиеся, Тягунов Георгий Алексеевич и Мышкин Виктор Валентинович, добровольно и без принуждения, продали свои души представителю Преисподней демону Ужугу Жубабаре. Заверено отпечатками пальцев и собственной кровью подписавшихся».

— Так же нечестно! — в отчаянии выкрикнул Тягунов. — Вы же меня отпустить обещали!

— Но тебе же еще паучиха предлагала уйти, помнишь? Ты побоялся идти на станцию — вот и дождался встречи со мной. Я тебе тоже предлагал уйти, даже обещал перебросить прямо домой. Но ты и тут испугался — тебе захотелось, чтоб тебя никто не спросил, куда подевался Витька. Ты сам выбрал свою судьбу, добровольно!

И демон снова захохотал во всю глотку:

— Хо-хо-хо-хо!

Хохот его все еще звучал, когда внезапно откуда-то сверху, прямо из оклеенного бумагой потолка, на котором вроде бы никаких дыр не было, вырвался конический, расширяющийся книзу луч серебристого света. И в этом световом конусе возникла некая расплывчатая, полупрозрачная белая фигура. Больше всего она походила на привидение в просторном длиннополом одеянии с капюшоном и широкими рукавами.

— Стой, изверг! — послышался резкий, колокольно звенящий женский голос. — Не бывать по-твоему, обманщик!

Ужуг Жубабара разом прекратил хохотать и явно ощутил какую-то угрозу, исходящую от этой полупрозрачной фигуры.

— Обманом полученное — да сгорит синим пламенем! — провозгласила призрачная фигура, вытянув руки вперед, и с них сорвался голубой сверкающий шарик размером с теннисный мяч. Шарик с огромной скоростью ударил в лист бумаги, лежавший на столе. Договор о продаже душ вспыхнул и в мгновение ока сгорел синим пламенем. В ту же секунду с грохотом взорвался и сгорел чугунок с колдовским зельем.

— Изыди, сатана! — И призрачная женщина перекрестила демона. — Ступай в бездны свои, изверг!

Крест, вычерченный в воздухе движениями ее руки, вспыхнул алым светом, будто был сделан из раскаленной проволоки. Этот крест, искря, с молниеносной скоростью понесся к Ужугу Жубабаре и с силой ударил демона в грудь! Грох! Того аж перекосило, и вороненая блестящая оболочка демона засветилась багровым светом, будто ее нагрели градусов до семисот. Однако уходить он куда-либо не собирался.

— Так вот ты какая, тетка Серафима! — прогромыхал он. — Вот уж не думал, что ты сумеешь сюда прорваться! Ох, на свою беду ты сюда пришла! Ох, на беду! Думаешь, тринадцатый час на исходе, так я не успею? Не угадала! Куда тебе, самоучке, со мной воевать?! Или, думаешь, вера тебя спасет? Держи карман шире!

И с этими словами Ужуг Жубабара выставил вперед свои остроконечные когти. Со всех десяти когтей обеих рук сорвались небольшие зеленые молнии, слились в две большие, а потом в одну огромную, с силой ударившую по световому конусу, внутри которого находилась Серафима. Тара-рах! От удара молнии конус вздрогнул, приобрел красноватый оттенок, но, судя по всему, призрачная Серафима осталась цела.

— Не будет по-твоему, нечистый дух! — прозвенел ее голос. — Не отдам тебе детишек, зверь окаянный! Во имя Отца, Сына и Святаго Духа, аминь!