Тринадцатый час ночи - Леонид Влодавец

А вот после того, как Жорка вновь обрел способность видеть, слышать и говорить, в душе у него воцарилось полное спокойствие и равнодушие. Ему стало абсолютно все равно, что произойдет и с ним самим, и с Мышкиным, и с родителями, которые так и не дождутся их с этой лыжной прогулки… У него в душе как бы все смерзлось, окаменело.

Если бы Жорка не находился в таком заторможенно-замороженном состоянии, то скорее всего заметил бы, что паучиха явно взволнована и даже находится в состоянии, близком к панике. Ведьма сразу четырьмя лапами нервно перелистывала свою черную книжищу, судорожно почесывала лысый череп пятой, а подбородок — шестой. Седьмой и восьмой она время от времени притопывала по полу. Кряхтела, кашляла и невнятно бормотала что-то себе под нос, хотя вообще-то носа у нее не имелось. Можно было догадаться, что у нее какие-то проблемы возникли. А какие? Чугун с варевом она уже вытащила из печи, и теперь он стоял на полу и остывал, исходя каким-то темно-синим паром с очень резким запахом.

— Не получается! — Это были первые членораздельные слова, которые Жора услышал от паучихи после своего пробуждения. — Мешает кто-то! Мешает!

Ведьма еще раздраженнее затопала задними лапами по полу, а затем вновь принялась листать книгу.

— Вроде бы все, как положено, изготовила… — бормотала паучиха. — И раствор синий получился, и пар идет такой, как нужно, — а вот поди ж ты! Неужели кто-то Серафиму надоумил?! Но она ведь и мальчишек этих в глаза не видела, и не родня они ей, да и не местные совсем. Что ж делать-то?! Ведь вот-вот уже…

Ведьма не успела договорить, как печка, до того стоявшая прочно и неколебимо, мелко задрожала, и внутри ее, там, где угли тлели, послышалось гудение, очень похожее на то, которое издает мощный трансформатор: дзу-у-у-у-у! Только трансформатор обычно гудит нудно и монотонно, а гудение, шедшее из печи, с каждой секундой становилось все басовитей и громче.

— Проканителилась! — со страхом и досадой проскрипела паучиха. — А он-то придет как часы… Ох, что будет!

Заторможенность и замороженность стали постепенно уходить. Жора уже перестал ощущать полное равнодушие к своей судьбе и помаленьку начал интересоваться тем, что происходит вокруг. Например, он уже понял: вот-вот сюда явится тот самый Покровитель, и уловил, что ведьма ждет его появления со страхом. Потому как она что-то не то сделала или не так, как требовалось.

Печка тряслась и гудела все сильнее, казалось, будто она вот-вот рассыплется на куски и кирпичи разлетятся в разные стороны. Однако каким-то непонятным образом от этой тряски печка не потрескалась и даже побелка с нее не осыпалась.

Еще через минуту-полторы все оконные стекла задребезжали, стали трястись и пол, и стены, и потолок — короче, весь домишко заходил ходуном. Паучиха ухватилась лапами за кресло, которое то и дело подскакивало и стучало ножками по полу. Витька, опутанный паутиной, раскачивался под потолком, будто матрос в подвесной койке во время шторма, а Жорке, чтоб устоять на подпрыгивающем полу, пришлось обеими руками уцепиться за паутину, благо, как уже говорилось, она была толщиной с бельевую веревку.

А потом из печи, хотя задвижка трубы вроде бы была открыта, внезапно повалил густой черный дым. Причем, вопреки законам физики, дым не стал подниматься вверх, к потолку, а, наоборот, стал как бы выливаться на пол и ровным слоем растекаться по нему. Тряска прекратилась, гудение как-то плавно перешло в клокотание, похожее на то, что издавал чугунок, когда паучиха кипятила в нем варево.

Черный дым за несколько минут полностью скрыл пол, и тот стал совершенно гладким и блестящим. Жорке даже стало казаться, будто это и не дым вовсе, а что-то жидкое, типа нефти или мазута. Сперва дым дошел до щиколоток, потом аж до колен добрался… Тягунов успел подумать, не задохнется ли, если дым его с головой накроет, но произошло совсем иное.

— Хо-хо-хо-хо! — Тяжкий басовитый хохот, совсем непохожий на скрежещуще-скрипучее «хэ-хэ-хэ» паучихи, сотряс воздух, и от этого хохота у Жорки аж во рту пересохло и какой-то соленый привкус на языке появился.

В ту же секунду поблизости от кресла, где сидела явно перепуганная паучиха, слой черного дыма, застилавший пол, вдруг вспучился. Образовалось нечто похожее на непрозрачный полукруглый пузырь, но такая фигура продержалась не больше секунды. Пузырь в мгновение ока вытянулся до потолка и превратился в черный столб диаметром почти в целый метр. А в следующую секунду этот столб начал вращаться, будто смерч-торнадо, который Жорка как-то видел по телику. Дым, растекшийся по полу, стал с огромной скоростью втягиваться в этот смерч, и меньше чем через минуту дыма над полом не осталось.

— Хо-хо-хо-хо! — Хохот ударил по барабанным перепонкам, как раскат грома, а столб дыма с огромной скоростью стал менять очертания. Сперва он сузился вверху и внизу, заострился на концах и стал походить на сигару или веретено. Потом, не переставая вращаться, веретено начало сужаться в середине, а вверху расширяться. Еще через некоторое время фигура стала походить на шахматного слона, и вращение ее замедлилось. При этом дым все больше уплотнялся и очертания фигуры с каждой секундой теряли расплывчатость. Наконец вращение прекратилось, и Жорка увидел перед собой нечто похожее на статуэтку «Оскара», только не золотую, которую вручают киношникам, а черную и блестящую, как будто облитую нефтью. Ну и, само собой, размером побольше — метра три в высоту.

Но и такой фигура оставалась недолго. На заостренной книзу и приплюснуто-округленной вверху голове возникли огромные, острые и искривленные рога, не меньше, чем у быков, которых выращивают для корриды. Поблизости от них развернулись большие, вытянутые и заостренные уши с кисточками. Потом появился огромный горбатый нос, из ноздрей которого время от времени выскакивали язычки зеленоватого пламени. Под низко скошенным лбом распахнулись треугольные зловещие глазищи без белков и зрачков, жутко засветившиеся зеленым огнем. Наконец раскрылась огромная, утыканная зубищами пасть, и очередной раскат громогласного, воистину дьявольского хохота заставил Жорку втянуть голову в плечи:

— Хо-хо-хо-хо!

Теперь уже от дыма и следа не осталось. Чудовище, появившееся в комнате, казалось сделанным из вороненой стали, на которой играли тусклые багровые блики от керосинового фонаря. От плеч, локтей, запястий во все стороны торчали граненые шипы, а шестипалые лапы заканчивались длинными и острыми, чуть загнутыми когтями. Паучиха казалась по сравнению с ним безобидной букашкой. На Тягунова накатил такой страх, какого он никогда не испытывал. Даже в подземелье, когда у него змея на шее висела. Он бы с удовольствием побежал отсюда со всех ног, если б смог. Но куда там! Ноги не слушались, они ни согнуться, ни разогнуться не могли. Даже упасть и спрятаться Жорке не удалось бы — оставалось только стоять и ждать своей участи.