Всепрощающий - Эдуард Пиримов

Ты, Риаз – мой сын. И не просто сын, а любимый сын. То, что говорят другие, не слушай. Они в этом ничего не понимают.

Агнес ещё раз его обняла. Теперь у неё наконец-то упал камень с души, и она могла облегчённо вздохнуть.

Хелена возвращалась после тяжелого дня домой. С подругами гуляла не долго. В данный момент ей хотелось побыть одной. Вдруг рядом появился Джефф. Она меньше всего хотела его видеть.

– Привет, Хелен. Ты как? Отошла?

– Уйди. Не хочу тратить на тебя своё время. – сказала со злостью Хелена не останавливаясь.

– Постой, ты, в самом деле, переживаешь за этого ненормального ушастика?

Хелена резко остановилась и посмотрела на Джеффа таким взглядом, что тот не посмел сказать и слова.

– Моему брату хватило смелости дать тебе отпор, несмотря на свой возраст и рост. Так почему бы тебе не хватит ума оставить меня в покое!

– А чего ты за него заступаешься? Разве не ты первая начала за его спиной гадости говорить. – заговорил по-иному Джефф. – Интересно, каково ему будет когда он узнает об этом.

Такую подлость Хелена от него вполне ожидала. Наверняка он хотел шантажом завлечь её к себе в комнату или заставить встречаться. Где Джефф набрался этого непонятно. Было бы весьма разумно согласится на его дальнейшее предложение ведь от таких как он можно ожидать всё что угодно, но Хелена ему ответила:

– Да говори, кому хочешь. Мне плевать. – огрызнулась она. – Но перед этим не забудь своей мамочке пожаловаться.

Хелена махнула волосами напоследок и ушла домой вся на нервах, а Джефф остался стоять на улице. Ухаживания и шантаж не сработали. Джефф остался один, оставшись ни с чем. Теперь он всерьёз задумался – а стоит ли она того?

Хелена пришла домой, хлопнув входной дверью. Она бросила сумку на пол и села табуретку, которая стояла возле двери. День принес ей новые и сильные чувства. К тому, к кому она раньше не испытывала. Агнес пришла в прихожую выяснить, в чём дело. Как только она появилась в поле зрения, Хелена выпалила:

– Мам, скажи, вот зачем он это сделал?!

– Хелена, ты о ком?

– Риаз прекрасно знает как я к нему отношусь и всё равно за меня заступился. – сказала Хелена готовая заплакать в любой момент. – Вот за что он так со мной?!

– Он любит тебя…

– Да, но теперь я чувствую себя ничтожеством!

Агнес развела в стороны руки, делая себя открытой для объятий. Хелена сразу кинулась на шею Агнес, хлюпая носом. Та начала гладить её по спине.

– Нам всем надо успокоиться. – начала Агнес говорить убаюкивающим голосом. – Поднимайся к себе наверх и ложись спать. А завтра, на свежую голову, мы с тобой поговорим.

Хелена разулась и, подхватив сумку на ходу, отправилась спать. Агнес закрыла дверь на верхний замок.

– Этот день нам заполнится надолго. – сказала Агнес как факт неизвестно кому.

Она выключила свет в прихожей и отправилась вслед за детьми спать, зная, что Максимус опять не придёт домой сегодня.

На следующий день Риаз пришёл в школу с намордником. Он заходил не торопясь. Он ни с кем не здоровался. Никому не улыбался. Риаз просто шёл по длинным коридорам с поникнувшей головой и опущенными глазами, не понимая, почему это происходит именно с ним. Чем больше он задавал себе такие вопросы, тем глубже погружался в стресс. Если до этого ученики косо на него смотрели, то теперь они и вовсе стали его сторониться. А Риаз проходил мимо каждого из них и терпел их издёвки, которые они посылали ему в спину. До начала урока оставалось десять минут. Риаз дошёл до класса и остановился на пороге. Его одноклассники, которые раньше шумели, болтали и играли, сейчас замолчали. Они теперь все смотрели на него. Риаз глазами отыскал своё место и направился к нему, чтобы положить и без того тяжёлый рюкзак. Когда он проходил мимо рядов, никто и не думал смеяться. Все замерли и просто молчали. Джонас стоял возле стенда и смеялся с друзьями над фотографией, которая была сделана в прошлом году. Но увидев Риаза смех как рукой сняло. Он не понимал, почему Риаз пришёл сегодня в наморднике. Неужели из-за его шуток? Джонас почувствовал вину перед ним и, чуть погодя, решил извиниться. Он собрался с духом и подошёл к его парте.

– Привет, Риаз. – нерешительно поздоровался Джонас.

Риаз ему не ответил. Он лишь медленно поднял голову и пристально посмотрел тому прямо в глаза. Тот невольно отшатнулся. Во взгляде Риаза читалось столько жгучей ненависти, что у Джонаса аж мурашки по коже пошли. Так на него ещё никто не смотрел. Джонас было хотел начать извиняться, но не смог произнести и слова. Он словно оцепенел. Внутри всё сжалось. Взгляд настолько был пронзительным, казалось, что добирался до глубин души и заставлял её сжиматься ещё сильнее. Джонасу хотелось убежать, спрятаться и громко закричать, лишь бы не видеть ЭТОТ взгляд. Впервые Джонас пожалел, что настолько ошибся в своём поводе для насмешек. Ему казалось, что ещё чуть-чуть и упадёт он в обморок. Но Риаз вдруг отвёл глаза и уткнулся носом в тетрадку.

– Джонас. – сказал Риаз подавленным голосом. – Иди куда шёл. Ты мне мешаешь готовиться к уроку.

Джонас, весь дрожащий от испуга, пошёл к своему стулу и сел. А Риаз так и остался сидеть на своём месте. И даже когда урок кончился, он продолжал сидеть с поникнувшей головой. Никто больше не осмелился подойти к нему.

Риаз сидел на скамейке и смотрел на машины проезжающие вдали. Они неслись бесконечным потоком без конца. Во дворе школы, где сидел Риаз, не было никого. Только он. Риаз всё думал о новом чувстве, которое ощутил сегодня утром. Нет, не ненависть. Она ему была давно знакома. И он её не раз испытывал. В разных ситуациях. Например, Риаз ощутил её первый раз в своей первой школе, когда одноклассник обозвал его козлёнком. Он тогда чуть его не побил. Хорошо, что Хелена была рядом. Смогла его отвести подальше и образумить, прочитав лекцию на тему "Как не вылететь из школы, не реагируя на всякую ерунду". Но сегодня, помимо неё – ненависти, он почувствовал что-то ещё. Когда Риаз смотрел на Джонаса, то словно почувствовал, как коснулся чего-то пульсирующего. Оно было живое. Слабое. И беспомощное. Оно тогда испытывало страх. Вину. Ужас. Хотя вчера испытывало чувство радости и временами гордости. Риаз не знал, как это объяснить. И не знал, что теперь ему делать. Ведь