Если я должна умереть - Эми Плам

-Надо закрыть дверь в пещеру?- сказала я, указывая на сигнум, который еще висел на стене. 

-Нет!- Сказали они вместе. 

-Мы останемся здесь. Никто не зайдет,- успокоил меня Эмброуз.  

"Будьте осторожна," пришли слова Винсента, это прозвучало так, будто он был очень далеко от меня. 

Я посветила фонариком в темноту, сглотнула, и прежде, чем я смогла отговорить себя, отправилась в туннель.

Глава 16

 Как только спустилась, тоннель стал меньше, и вскоре мне пришлось сгибаться снова и склонять голову, чтобы не задевать потолок. Стали появляться более узкие пространства, и это делало меня все больше и больше тревожной. Чем дальше вниз я шла, тем больше давление росло внутри моей груди, пока не почувствовала, что легкие собираются взорваться. 

Наконец, я не могла идти дальше. Сердце мое билось так сильно, что я почувствовала, как стучит у меня в ушах. Я прислонилась спиной к стене туннеля и села на корточки. Зажав фонарик мертвой хваткой, я пыталась отговорить себя от приступа полномасштабной паники. 

-Закрой глаза и представь, что ты где-то в другом месте,- моя мама говорила мне так, глубоко внутри гор Руби Фолс. "Ладно, мам," - подумала я. Где еще я могу быть? И вдруг вспомнила, терраса на крыше La Maison, куда Винсент отвел меня в прошлом месяце. Вокруг нас протянулся панорамный вид на ночной Париж, город сверкал, словно он был украшен миллионами рождественскими огнями. 

Винсент целовал меня в самом романтическом месте. Мы сидели на шезлонге, целовались и смеялись, и это были те несколько блаженных моментов, где забывали о том, что судьба была против нас. В это короткое время мы любили друг друга, не заботясь ни о чем другом. На крыше, Винсент сказал, что любит меня. Что он не может представить свою жизнь без меня. 

Я чувствовала холодный зимний воздух на своем лице, и палец Винсента гладил мои губы, потом он наклонялся, и его губы касались моих. 

Затем, в моей фантазии, он исчез, и я осталась одна на крыше. Приятное тепло исчезло, и жестокость холодной зимней ночи задело мое лицо и руки. Я вдруг вспомнила о нашей ситуации здесь и сейчас: тело Винсента исчезло, и его дух был привязан к сумасшедшей. И я была в нескольких ярдов от того, что может ему помочь. 

Мои глаза резко открылись, и я встала, скрючившись, как старая леди, для того, чтобы продолжить путь вниз, по сужающемуся проходу. Там было так много поворотов, что фонарь горел лишь в нескольких футах впереди меня. Я была так глубоко, что каменные стены были влажными от моих пальцев. 

Когда я повернула, моя кривая нога приземлилась на груду камней, отправив их лететь вперед. Они исчезли за углом, и эхо, которое вернулось от дюжины камней, перескакивая через огромные полые пространства, подсказало мне, что я наконец-то пришла. 

Пригибаясь под низкой полкой, я, неожиданно для себя, оказалась в пещере, размером с Олимпийский бассейн, и, может быть, раза в четыре больше меня. Я направляла фонарик на стены, где расположили массивные деревянные факелы, находящиеся по обе стороны от двери. Вытащив зажигалку, которую Бран велел мне принести, я зажгла сначала один факел, а затем другой. Я просто зажгла факел, я подумала, что сразу найду то что мне надо и засуну его в отсек моего мозга, который быстро расширился за последний год. 

Когда пламя вспыхнуло с новой силой, я закашлялась от дыма и глубоко вдохнула спертый воздух пещеры. На темной поверхности кавернозного камня, танцевали в мерцающем свете факелов, кажется, делающим этот номер более потусторонним. 

Стены по обе стороны от меня выглядели, как массивные соты. Все было уложено друг на друга, до самого потолка. Я насчитала несколько рядов и это примерно составляет около шести сотен. 

На дверях были нарисованы письма, цветы и натуральные завитки, которые выглядели, как татуировки. Все они имели одну общую черту: в центре каждой двери была рука с маленькими желто-оранжевой слезой на кончике каждого пальца, как будто стреляли пламенем. 

Ближние ко мне двери, с левой стороны, казались, очень древними, они разрушались, и оставались только камни и часть росписи. Их состояние становилось все лучше и лучше, дальше по комнате, до тех пор, пока в самом конце, двери были сделаны из дерева, а не из камня, и краска не выглядела такой дряхлой. 

На стене напротив меня, в конце зала не было ни одной двери, в форме полумесяца, вместо этого они были полностью покрыты настенной росписью. Рядом с ними, в дальнем конце стены, справа от меня, тоже были окрашенные двери, которые выглядели почти новыми. Там было всего несколько рядов ярко окрашенных дверей, а затем они кончались, оставив длинные пустые дыры, протягивающиеся ко мне. 

Я провела пальцами по ближнему устью, и посветила фонариком внутрь, сразу же поняла, что там было: могила. Я видела тот же стиль погребальной ниши в нескольких римских руинах, где я побывала во Франции. Римляне вырезали горизонтальные отверстия в каменных стенах и складывали туда трупы, как для того, чтобы они отдыхали. 

Я осторожно посвятила фонариком по комнате, прежде чем пойти дальше, проверяя, нет ли мин-ловушек. И тут я вспомнила, кто послал меня: Бран предупредил бы меня, о чем-нибудь, что нельзя было упустить. 

Я была в секретных “архивах” его семьи, как он говорил. Больше похоже на мавзолей, подумала я, хотя этот может считать архивом-органов. Уверена, что Бран никогда бы не послал меня в опасное место, я выключила фонарик и сунула его в свою сумку. 

В сиянии факелов, я увидела в конце комнаты, стол со стопками книг и с блестящими металлическими предметами. Это говорило о том, что я была в нужном месте, Бран рассказывал мне о книгах, которые были мне нужны. Как только я прошла дальше в комнату, я заметила, что последняя дверь на правой стене была украшена свежими цветами: розами, лилиями и белой сиренью. 

Когда я подошла ближе, запах свежей краски смешивался с ароматом цветов. Эта дверь расписана была недавно. Что-то больно кольнуло в груди, когда я к ней подошла. Даже до того, как я была достаточно близка к ней, чтобы прочитать то что было аккуратно написано в нижней части двери, я знала, что это означало. 

"Гвенхейл Стереден Тандорн" 

Мама Брана. Должно быть, он похоронил ее здесь всего пару дней назад. Я встала на колени, чтобы более пристально рассмотреть гроб на уровне земли, и восхитилась тщательно нарисованной руки с огнем и декоративной татуировкой, которая обвивалась вокруг нее. Бран не был художником, но он, очевидно, потратили много времени и заботы на создание мемориала матери. Я заметила небольшую карточку, переплетенную с цветами, и держала ее между пальцами. Я прочитала то, что было написано крошечным паукообразным почерком: “Это для тебя, Мама. Я буду скучать по тебе каждый день.”