Мировой порядок - Генри Киссинджер

К концу шестого века новой эры на значительной части Ближнего Востока доминировали две великие империи – Византийская (или Восточная Римская империя), со столицей в Константинополе и приверженная христианской религии (в форме греческого православия), и Персидская империя Сасанидов, со столицей в Ктесифоне, недалеко от современного Багдада, и приверженная зороастризму. Столкновения между ними происходили спорадически на протяжении веков. В 602 году, вскоре после эпидемии чумы, поразившей обе империи, набег персов на византийские земли привел к двадцатипятилетней войне, в ходе которой империи долго мерились остатками могущества. Победа в итоге осталась за Византией, и общее истощение обернулось миром, которого не удалось достичь государственной мудростью. Этот мир также открыл дорогу последующей окончательной победе ислама: в Западной Аравии, в выжженной солнцем пустыне, вдалеке от влияния обеих империй, пророк Мухаммад и его последователи набирали силу, вдохновляясь новым видением мирового порядка.

Немногие события мировой истории можно сопоставить с драмой первых десятилетий распространения ислама. Мусульманская традиция гласит, что Мухаммад родился в Мекке в 570 году, в возрасте сорока лет впервые услышал откровение свыше и продолжал внимать Аллаху приблизительно двадцать три года; будучи записанными, эти божественные слова стали Кораном. Византийская и Персидская империи обескровливали друг друга, а Мухаммад и его община верующих создали новую государственную структуру, объединившую Аравийский полуостров, и выступили в поход, дабы заместить преобладающие религии Ближнего Востока – в первую очередь иудаизм, христианство и зороастризм – своей религией, почерпнутой из откровений.

Беспрецедентная экспансия превратила «восход» ислама в одно из наиболее значимых событий мировой истории. В столетия после смерти Мухаммада в 632 году арабские воины разнесли новую веру вплоть до Атлантического побережья Африки, установили свои законы на большей части Испании и в Центральной Франции, а на востоке дошли до Северной Индии. Далее ислам охватил некоторые земли Центральной Азии и России, отдельные районы Китая и большую часть Ост-Индии; стараниями купцов и завоевателей исламская религия постепенно сделалась доминирующей на всех перечисленных территориях.

Кажется невероятным, что малая группа арабов-единомышленников сумела породить движение, которое поглотило великие империи, господствовавшие в регионе на протяжении столетий. Просто невозможно представить, что столь явные имперские амбиции и столь всепоглощающий религиозный пыл оставались незамеченными, пока не стало слишком поздно. В хрониках соседних народов Аравийский полуостров вообще не фигурировал как потенциальная угроза. Многие века арабы жили племенными сообществами, пасли скот, вели полукочевой образ жизни в пустыне и на ее плодородных окраинах. Прежде, пусть они бросили несколько дерзких вызовов римскому владычеству, им не удавалось создать ни великой державы, ни империи. Их историческую память хранила устная традиция эпической поэзии. Они упоминались греками, римлянами и персами в основном как разбойники, грабящие караваны и донимающие оседлое население. Когда представители этих культур вообще принимали арабов во внимание, все сводилось к конкретным договоренностям с каким-либо племенем, лояльность которого покупали взамен на обещание блюсти покой имперских границ.

Всего за сто лет грандиозных свершений этот миропорядок был разрушен. Экспансионистский и в некоторых отношениях радикально эгалитарный, ислам принципиально отличался от любых других движений. Обязанность правоверных часто молиться превратила веру в образ жизни; отождествление религиозной и политической власти преобразовало распространение веры из имперских притязаний в священный долг. Каждому народу, покоренному наступавшими мусульманами, предлагался выбор: принять ислам, признать протекторат – или исчезнуть. Арабский посланник-мусульманин, отправленный в седьмом веке нашей эры вести переговоры с дряхлеющей Персидской империей, заявил накануне решающего сражения: «Если вы примете ислам, мы оставим вас в покое; если вы согласитесь платить подушный налог, мы будем защищать вас, когда это потребуется; в противном случае мы вас завоюем». Арабская конница – воплощение религиозных убеждений, ратного искусства и презрения к роскоши покоренных земель – убедительно подкрепила угрозу своим присутствием. Наблюдая за наступлением мусульман и за их свершениями, общества, оказавшиеся на краю гибели, предпочитали, разумеется, принимать новую веру и новое видение.

Быстрое распространение ислама по трем континентам, можно сказать, предоставило правоверным доказательства правоты божественной миссии. Вдохновляемый целью объединить человечество и принести всеобщий мир, ислам был одновременно религией, многонациональной сверхдержавой и новым мировым порядком.

Области, которые мусульмане покорили или где они получали налоги с немусульман, считались единым политическим образованием – Дар аль-ислам, «территория ислама», царство мира. Этими областями правил халиф – законный преемник мирской политической власти, некогда обретенной Пророком. Земли за пределами халифата именовались Дар аль-харб, «территория войны»; миссия ислама состояла в том, чтобы включить эти земли в собственный мировой порядок и обеспечить тем самым всеобщий мир:

«В теории Дар аль-ислам пребывает в состоянии войны с Дар аль-харб, поскольку конечной целью ислама является весь мир. Если границы Дар аль-харб удастся сократить, общественный порядок Pax Islamica вытеснит все прочие, и немусульманские общества либо станут частью исламского сообщества, либо признают его власть и обретут статус религиозных общин, которым разрешено существовать, или автономных образований, поддерживающих с исламом договорные отношения».

Стратегия по достижению этой универсальной цели – джихад, то есть обязанность правоверных всемерно расширять территорию ислама. «Джихад» подразумевает в том числе войну, но ни в коем случае не сводится к насильственным методам; данная стратегия включает множество способов распространения учения Мухаммада, скажем, воодушевляющие духовные практики – или великие свершения, прославляющие принципы ислама. В зависимости от обстоятельств – а в различные эпохи в разных регионах обстоятельства, разумеется, отличались, – правоверным следует осуществлять джихад «своим сердцем, языком, руками или мечом».

Конечно, ситуация принципиально изменилась с тех пор, как молодое исламское государство двинулось в поход под знаменем веры, с тех пор, как оно управляло общиной верующих как единым политическим субъектом, бросая скрытый вызов остальной части мира. Взаимодействие между мусульманским и немусульманским обществами знавало периоды плодотворного, взаимовыгодного сосуществования – сменявшиеся нарастанием антагонизма. Торговые контакты тесно связали между собой мусульманский и немусульманский миры, дипломатические соглашения нередко вынуждали мусульман сотрудничать с немусульманами ради выполнения тех или иных общих задач. Тем не менее бинарная концепция мирового порядка здравствует по сей день, например, остается официальной государственной доктриной Ирана, зафиксированной в конституции страны; под этими лозунгами выступают и вооруженные меньшинства в Ливане, Сирии, Ираке, Ливии, Йемене, Афганистане и Пакистане; кроме того, она служит основой идеологии нескольких террористических групп, действующих по всему миру – прежде всего «Исламского государства в Ираке и Леванте» (ИГИЛ).

Другие религии, в особенности христианство, также демонстрировали миссионерский пыл и звали в Крестовые походы, ревностно отстаивая собственную вселенскую миссию и прибегая к аналогичным методам завоевания и насильственного обращения[61]. (Испанские конкистадоры уничтожили древние цивилизации в Центральной и Южной Америке в шестнадцатом веке, прикрываясь рассуждениями о необходимости окончательной победы Христовой веры во всем мире.) Различие заключается в том, что в западном мире пыл Крестовых походов со временем угас, «переродился» в светские концепции, менее абсолютистские (или не столь долгосрочные), нежели религиозные императивы. Постепенно христианство превратилось в историко-философское понятие, перестало служить операциональным принципом стратегии и международного порядка. Данной трансформации способствовало то, что в христианстве сложилось представление о двух сферах бытия – «кесаревой» и «Божьей»; это и обеспечило формирование плюралистических, светских устоев внешней политики в рамках международной системы, как следует из содержания предыдущих глав. Дальнейшему укреплению светского характера миропорядка на Западе способствовали и более поздние факторы – к примеру, отталкивающий «облик» некоторых современных «крестовых походов» (в частности, советского коммунизма, который проповедовал мировую революцию, или расистского империализма).