Допрос с пристрастием - Данил Корецкий

— Он недавно своим монстром разворотил новый «Мазератти» Карпета, — докладывал Волошин через несколько дней. Они заперлись в кабинете Лиса: эта линия отрабатывалась строго конспиративно. — Орали друг на друга, чуть не пострелялись! Чем не причина?

— Очень удобная причина, — Лис хмыкнул. — А что говорят остальные братки?

Волошин развел руками.

— Никого нет в городе, как назло. Разъехались кто куда…

— А почему, интересно?

— Кто их знает…

— А я знаю, — спокойно сказал Лис, с легкой улыбкой рассматривая подчиненного. — И тебе могу рассказать. Если, конечно, интересно…

— Кончай подначивать, Михалыч, — поморщился тот. — Знаешь — скажи!

— Ладно, не лезь в бутылку — примирительно сказал Коренев. — Ко всей их кодле, которая теперь называется правлением, пришли москвичи и предложили продать «Аксинью» за хорошую цену…

— Да ну?!

— Вот тебе и «ну»! Братки отказались, а озвучил отказ именно Тиходонец! Когда его грохнули, вся кодла спряталась на заграничных дачах. А вчера директору, Скворцову московские купцы занесли письменное предложение. То же самое: продать «Аксинью», только за вдвое меньшую цену! Он обзвонил эту банду, и что ты думаешь? Все согласились! Скоро съедутся и подпишут нужные документы. Так что ты там говорил насчет «Мазератти»? Кстати, Тиходонец на другой день полностью возместил Карпету ущерб…

— Вот это да! — изумленно сказал Волошин. — Как ты все это раскопал?

Лис довольно улыбался. У лучшего агентуриста Тиходонска глаза и уши были везде. Хотя выглядеть могли по-разному, например, как скромный официант бара «Сапфир»… А со Скворцовым у Лиса давно были доверительные отношения, и вчера он недаром провел с возбужденным директором два часа в отдельном кабинете за виски и текилой. Тому просто необходимо было выговориться.

— А про мэра Придонска слышал? — продолжил Лис.

— Конечно. В газетах писали, по телевизору показывали…

— А то, что накануне ему те же самые москвичи предлагали порт продать, знаешь?

Волошин обескураженно покачал головой.

— Так знай. А продал уже новый мэр, причем за вдвое меньшую цену… И со стекольным заводом та же история. Двойное убийство на Пролетарской помнишь?

— Ну…

— Баранки гну! Тот же почерк, те же люди! Ты с ними, кстати, побеседуй. С Тиходонцем некий Максим тер базар, он в «Аксинье» на двенадцатом этаже живет, в двадцатом номере. Вежливо, деликатно поинтересуйся… Мол, какие-то странные совпадения, вы случайно не в курсе?

— Понял, — кивнул Волошин.

Лис помолчал.

— Что-то за всем этим стоит, а что — не пойму. И мне это здорово не нравится.

Волошин молча ждал продолжения.

— Ну, ничего, разберемся! — как всегда оптимистично подвел итог Лис. И предупредил: — Я задержусь с обеда, надо в один адрес смотаться…

Но поехал подполковник Коренев не в адрес, а на автовокзал, где ровно в 13.30 вынул из ячейки автоматической камеры хранения объемистый и увесистый пакет, который внешне имел довольно замызганный вид. В таких пакетах передают бедным родственникам в область дешевые консервы да самодельное варенье.

Потом он поехал в банк «Золотой круг», где переложил содержимое пакета в абонированный на чужое имя сейф. Никаких консервов там, естественно, не было, были деньги — сто пятьдесят тысяч долларов и миллион рублей.

Слухи расходятся по городу, многократно увеличиваясь, как круги по воде. А информация о трагических происшествиях: пожарах, катастрофах, убийствах — разносится, как ударная волна мощной бомбы.

«Приходят, предлагают продать бизнес, кто отказывается — того убивают! И родственников убивают, и всех свидетелей!» — в такой интерпретации неслось по Тиходонску разрушительное информационное цунами. Оно расшатывало устоявшиеся деловые связи, нарушало покой крупнейших бизнес-структур, будоражило общественное мнение, сеяло среди населения панику и страх. В редакциях газет раздавались звонки встревоженных граждан, в ГУВД и прокуратуру посыпались депутатские запросы, частный телеканал показал скандальную передачу о бездеятельности милиции и отчаянном положении деловых кругов города.

Власти должны были принимать меры, и они их приняли — провели совещание с бизнесменами, представителями Законодательного собрания, руководящим составом УВД, журналистами. Совещание проходило в актовом зале областной администрации, и открыт его сам губернатор.

— В последнее время кто-то целенаправленно распространяет панические слухи, которые не соответствуют действительности, — успокаивающим тоном произнес он. — Наш город, как и весь край, усиленно внедряет инновационные технологии, привлекает инвестиции, развивает научные исследования в области нанотехнологий. Переход к рыночной экономике исключает применение административных рычагов, поэтому мы не вмешиваемся в коммерческую деятельность: кто хочет — покупает, кто хочет — продает. А то, что кого-то убили, — это дело правоохранительных органов, я думаю, что генерал Крамской лично проследит, чтобы эти убийства были раскрыты. Извините, я должен участвовать в важном совещании, до свидания…

Закончив короткое выступление, губернатор ушел, передав бразды правления куратору правоохранительных органов Сергею Николаевичу Каргаполову который, как опытный толмач, истолковал слова Лыкова:

— Не поддавайтесь панике, товарищи, проводите разъяснительную работу с подчиненными, успокаивайте население, журналисты — шире показывайте позитив в работе милиции, а милиция должна в ближайшее время раскрыть эти нашумевшие убийства. Это ваш долг, товарищи!

Эти обтекаемые выступления не дали ответов на волнующие всех вопросы и вдохновили только прикормленных газетчиков, старательно черкающих в своих блокнотах. Бизнесмены поняли, что защищать их никто не будет.

Крамской и Нырков прекрасно понимали, что раскрыть профессиональные убийства весьма проблематично, Лис понял, что начальники просто наводят тень на плетень и даже не желают признать, а тем более обозначить остроту проблемы.

«Пока лично каждого не коснется — никто не пошевелится!» — сделал вывод он. Собственно, к такому выводу приходят многие, но мало кто может использовать его в своих интересах. А Лис это умел.

— Поговорил я с их главным, его зовут Кашин Максим Викторович, — докладывал Волошин. В кабинете начальника оперативного отдела собрались четыре человека — специальная группа по раскрытию «московской серии». Узкий круг, исключающий распространение самой «горячей» информации: Гусаров, Рывков, Панкратов.

— Держался он вежливо, на вопросы отвечал адекватно, — продолжал старший спецгруппы. — Дескать, предложения о продаже активов они делали многим, кто-то соглашался, кто-то отказывался, — это вполне естественно. Про убийства, естественно, ничего не знает… Опросил еще юриста и секретаршу, те говорят то же самое.

— Почему ты решил, что Кашин главный? — спросил Коренев, делая пометки в своем блокноте.

— А кто же? — Сыщики удивленно переглянулись. — Он живет в самом лучшем номере, он ведет все переговоры, ему подчиняются все остальные…

— Да? — с легкой иронией улыбнулся Лис. — А какую роль играет Галина Васильевна?

— Секретарша? — еще больше удивился Волошин. — Какую роль она может играть?

— Подумайте. Именно у нее в ноутбуке содержатся данные, которые используются в ходе переговоров…

— Ну, она же секретарша! Это вполне естественно!

— Именно она созванивается с «Консорциумом» после каждой деловой встречи, докладывает обстановку…

— Значит, Кашин поручает ей эту работу!

— Именно она регулярно выезжает в Москву с отчетами…

— Ну, может, она выполняет роль связного…

— Именно ей купили новую квартиру в элитном доме на Зенитной, 15!

Волошин посмотрел на подчиненных, подчиненные — на него, потом четыре пары глаз уставились на Лиса. Он кивнул.

— Вот именно. Она и есть главная в этой группе!

— Откуда вы все это знаете, шеф?! — искренне изумился Гусар.

— От верблюда! — как всегда в таких случаях ответил Лис.

Неискушенному человеку могло показаться, что у подполковника имеется целое стадо говорящих и всеведущих верблюдов. Но на самом деле он обходился другими методами.

Глава 3

Судьба агента

И вот, оставшись без отцовского надзора,

Я бросил мать, а сам на улицу пошел…

А эта улица дала мне кличку вора,

Так постепенно до решетки я дошел…

За а прошедшие годы набережная здорово изменилась. Толпы гуляющей публики, запахи шашлыка и громкая музыка, которая со времен советской власти считается показателем полноценного отдыха освобожденного пролетариата. Почему-то преобладали восточные мотивы, как будто здесь проводили время сбросившие оковы ливийские рабочие. И действительно, смуглых лиц было немало, хотя их носители вряд ли имели отношение к Ливийской Джамахирии, да и к пролетариату тоже. На каждом шагу раскинулись закусочные, кафе и рестораны, причем везде лилось рекой пиво, хотя во многих не было ни воды, ни туалета, в связи с чем власти ежегодно грозили закрыть антисанитарные «времянки», но в результате их количество только увеличивалось.