Близкие люди - Татьяна Устинова

— Пардон, — сказала Ингеборга и отодвинула пустую пиалу, — вы хотите разъяснить мне суть классовых противоречий? Разделение на бедных и богатых? Несправедливость устройства мира?

— Юпитер, — Валерий Владимирович улыбнулся, — ты сердишься, следовательно, ты не прав. Давайте-ка лучше выпьем вина, Инга. Здесь подают отличное белое вино.

Ингеборга в упор взглянула в кроткие глаза Валерия Владимировича и почти за рукав поймала проходившую мимо официантку с синими стрелами вместо глаз.

— Принесите мне большую кружку светлого пива, — попросила она. — Я не люблю белое вино, Валерий Владимирович. И ничего в нем не понимаю, и никогда его не пью.

В Сафоново Степан приехал к двум часам, с трудом высидев первую половину дня в офисе. Ему совершенно незачем было ехать — ни в первой половине дня, ни во второй. Он прекрасно об этом знал, но все-таки поехал.

Работы по-прежнему были остановлены, на объекте безвылазно сидел Чернов, обремененный трудной задачей ежедневно выискивать какие-то занятия для полусотни работяг и принимать меры, чтобы больше никто не свалился по пьяному делу в котлован. Капитан Никоненко лег на дно и на жалкие телефонные призывы Степана не отзывался. Но три последних дня, когда молчание правоохранительных органов стало явно затяжным, внесли некоторое успокоение в смятенную Степанову душу.

Дураку ясно, что если бы Володьку убили, капитан Никоненко уже давно поселился бы в их котловане.

Или все-таки не поселился бы?

Степан приткнул «лендкрузер» к вагончику прораба, выключил радио, бросил на щиток темные очки и не спеша оглядел все хозяйство.

Котлован по-прежнему был пуст и необитаем, как лунный кратер. Трос гигантского крана с прицепленным семитонным крюком мерно покачивался из стороны в сторону над той самой плитой. В некотором отдалении человек шесть рабочих красили трубы — интересно, зачем? Еще несколько рыли какую-то подозрительную канаву, совсем далеко, почти у кромки леса, но все-таки в пределах границ Степановых владений.

И последняя небольшая кучка — это можно сдохнуть от смеха, честное слово! — вяло терла тряпками стены жилых вагончиков.

Ну, Чернов, ну, эксплуататор хренов, всех занял!

Никто сложа руки не сидит, все при деле!

По-слоновьи фыркнув, Степан вылез из джипа. На пороге прорабской будки нарисовался Петрович и закрутил головой, как бы проверяя, все ли в порядке во вверенном ему хозяйстве. Степан не был самодуром, но он был серьезным начальником. И этот серьезный начальник приехал без предупреждения…

— Ну чего, Петрович? — спросил Степан, захлопнув тяжелую дверь «лендкрузера». — Я смотрю, у вас трудовой энтузиазм прямо как первого мая — аж через край. А?

— Стараемся, Андреич, — пробормотал прораб со смущенной улыбкой, еще не очень понимая, что именно его ждет — выволочка или похвала. — Чего ж без дела-то сидеть… Совсем плохо, когда люди без дела сидят… С ними потом и не справишься…

Они сошлись на середине дороги между Степановой машиной и шаткой лесенкой, с которой суетливо сбежал прораб, и пожали друг другу руки.

— А поумнее ничего не могли придумать? — спросил Степан не сердито, а скорее насмешливо, как определил про себя прораб. — Что они там копают? Сортир, что ль, новый возводят?

— Точно, — подтвердил прораб смущенно.

Он вообще очень легко смущался, отводил глаза и начинал неловко переминаться с ноги на ногу или чесать лысину под вечной бейсболкой. При этом он был ухватистый, ловкий, хорошо и быстро соображающий мужик. Он никогда ничего не крал, ни о чем не забывал, всегда успевал к сроку и почти не пил. Степан работал с ним последних лет пять, поручал ему самые большие работы и радовался, что тогда, пять лет назад, Петровичу пришлось бросить свое инженерство в подыхающей оборонке и переквалифицироваться в прорабы. Где бы он взял другого такого, надежного и верного?

— А Чернов где?

— Только что здесь был, — сказал прораб и зачем-то нагнул голову, заглядывая под будку, как если бы Чернов мог выскочить оттуда. — Найти?

— Сам найдется, — сказал Степан. — Пойдем, Петрович, потолкуем. Менты не наведывались?

Прораб сбоку взглянул на Степана.

— Я свое дело знаю, Пал Андреич, — сказал он непонятно, — если бы объявились, я бы первым делом тебе позвонил. Нет никого и не было. Даже местные нас не слишком донимают, а я, грешным делом, думал, что после… Володьки нам конец придет, штурмом возьмут…

— Здорово, Степ, — проговорил Чернов из-за Степановой спины, — ты чего приехал?

— Не сидится мне на Дмитровке, Черный. — Степан на ходу пожал подсунувшуюся жесткую и широкую лапищу Чернова. — Что за всемирный день чистоты ты тут устроил? Что это у тебя все гаврики как один тряпочками стены моют?

— Не все, — возразил Чернов, моментально приходя в раздражение, — некоторые вон яму под новый санузел копают. А что? Есть предложения получше?

Держась за утлые перильца, Степан активно топал башмаками, стряхивая с них комья грязи.

— Нет у меня никаких предложений, Черный. Пусть делают что хотят, только бы водку не жрали с утра до ночи. Один сортир уж почти возвели, пусть с понедельника второй возводят. Чтоб было у нас все как у людей — «мы» и «жо»…

Он распахнул дверь в вагончик и увидел Тамару. В узкой комнатке, насквозь проткнутой длинными солнечными пиками, за столом сидела Тамара и преданно смотрела на Степана.

В руке у нее была ручка, хотя Степан всегда подозревал, что писать она не умеет. Весть о приезде начальника, как правило, облетала подчиненных со скоростью света, и Тамара приготовилась.

— Здрасьте, Павел Андреевич. Какой день сегодня хороший. Может, кофе? Сварить? Или поесть хотите?

Все это Тамара выпалила единым духом, не отводя от Степана преданных и как будто умоляющих глаз. Для всех подчиненных дам он был «несчастный» — брошенный женой, пропадающий на работе отец-одиночка. Его жалели, вздыхали, печалились, стремились угодить, и все это походило на глупую рекламу конфет «Рондо» — «наш начальник такой умница…»

Степан знал об этом — и бесился.

Только Саша Волошина со своей неуемной заботой никогда его не злила.

Может, жениться на ней?

Не отвечая преданной и как бы до предела вытянувшейся в его сторону Тамаре, Степан прошел в свой «кабинет» — выгороженную часть вагончика, — а миролюбиво настроенный, а может, просто голодный Чернов согласился:

— Давай кофе и бутербродов. Или что там у Зины есть? Пироги есть?

— Никто не звонил? — не повышая голоса, спросил Степан из-за перегородки. — Капитан Никоненко?