По следу вервольфа - Станислав Филатов

***

Видимо слово бригадира имело непререкаемый авторитет в этом небольшом коллективе могильщиков. Двое загоравших на солнце, уяснив суть требования Антонова, подошли к могиле и помогли находившемуся в ней Щеглову выбраться на поверхность. Тот, отряхнув землю с брюк, направился к стоявшим поодаль Мошкину и бригадиру Антонову. Щеглов шел уверенной походкой человека знающего себе цену. Не доходя метра до стоявших, он остановился и, выжидающе глядя на Антонова, спросил: - Что надо, Василич? - Тут вот с тобой желает побеседовать гражданин следователь. В глазах Щеглова непроизвольно мелькнул испуг, но он пересилив его, спросил: - Интересно, зачем это я понадобился следователю? После этих слов в глазах Щеголя уже не было страха, в них притаилась злость и настороженность. - Васильевич, прогуляйтесь вот здесь, неподалеку, а мы пока побеседуем с вашим коллегой. Бригадир послушно отошел в сторонку и от нечего делать стал рассматривать надписи ближайших надгробий. Убедившись, что Антонов удалился на необходимое расстояние и не сможет услышать сказанное в беседе с Щегловым, Николай Федорович спросил: - Скажите, как вас зовут? - Петром, а в чем, собственно, дело? - Сейчас вам станет все понятно, попрошу не задавать мне ненужных вопросов. Назовите свое отчество. - У меня такое же отчество как и у бригадира - Васильевич. - Так вот, Петр Васильевич, я попрошу вас рассказать за что вы в конце зимы избивали некого Афоню? - Что, уже успел нажаловаться? - Я попрошу вас правдиво отвечать на те вопросы, которые я буду вам задавать. - Да, действительно был такой случай, когда мне пришлось его немного "потоптать". Так это же за дело. Он, паскуда, спер у нас бутылку водки и выжрал ее один. Мы ее заныкали на черный день, а он поступил как самая последняя сволочь. За такие проделки в лагере бы его просто убили, ну, здесь, другие законы, вот и пришлось его немного проучить. - Неужели из-за какой-то бутылки пожилого человека можно зверски избивать человека ногами? - А чего с ним церемонится, еще баснописец Крылов рекомендовал в таких случаях не терять слов понапрасну, а просто власть употребить. Честно говоря, я сделал скидку на старость, если бы такое совершил мой ровесник - забил бы его в кровь. Так вот я Афоню и пожалел, а зря - нужно было его бить более основательно. - Почему так? - не удержался от вопроса Мошкин. - А потому, что он прежде чем смотаться от нас, все же прихватил с собой две бутылки водки из шкафчика. Значит наука не пошла ему впрок. Вот я вам без рисовки говорю, если бы поймал гада - задушил своими руками и не пожалел. - Неужели не пожалели бездомного пожилого старика? - А что его жалеть, пусть он сам себя жалеет, а не рыскает по вагончику как крыса. - Как Афоня ушел от вас, он что никого и не предупредило об этом? - Какой там предупредил - конечно нет, ему же водка оказалась дороже всего на свете. "Она и тебе дороже матери родной",- подумал Мошкин, но вслух сказал совсем другое: - У меня есть фотография, посмотри, тебе не знаком изображенный на ней человек? С этими словами Николай Федорович протянул Щеглову фотографию. Реакция Петра Васильевича была мгновенной, едва он только посмотрел на изображенного. - Так что, Афоня мертв? Фотография в его руке мелко подрагивала, он видел, что следователь заметил его волнение, но совладать с собой не мог. - Да, его уже нет в живых. Поэтому ваш рассказ о исчезновении Афони и двух бутылок водки выглядит по крайней мере наивно. Не мог же он взять эти бутылки с собой в могилу? - Вы что, подозреваете в убийстве Афони меня? - Для этого у меня есть очень веские основания. - Нет, гражданин следователь, я здесь ни при чем, можете спросить у любого человека из нашей бригады - они подтвердят. - Я, конечно, опрошу всех, но и вам необходимо обдумать свое поведение в свете всех, только что открывшихся обстоятельств. Просто уместно вам напомнить о чистосердечном признании. - Мне не в чем признаваться - я не совершал никакого преступления. - Поверьте мне, Щеглов, я очень хочу этому верить, но аргументы ваши слабы, а известные факты говорят о противоположном. Но мы будем все выяснять до конца. А сейчас успокойтесь и позовите сюда трех оставшихся членов вашей бригады, сами идите к бригадиру и обдумайте свое дальнейшее поведение. Щеглов вернул Мошкину фотографию все такой же трясущейся рукой, после чего, осипшим от волнения голосом, стал звать своих товарищей на беседу к следователю.

***

На следующий день, после разговора у Кауфмана, всех двенадцать курсантов, правда, теперь уже бывших, вывезли с территории школы. Рано утром из погрузили в крытую брезентом машину и они под присмотром двух эсэсовцев около часа тряслись по ухабистой грунтовой дороге. Когда машина остановилась и солдаты откинули брезентовый полог, оказалось, что они прибыли на небольшой полевой аэродром. Грузовой "Юнкерс" ожидал их не взлетной полосе с работающими двигателями. Попрыгав из машины, они сразу же направились к самолету, который взмыл в небо, как только за последним человеком закрылась дверь. Архипов опустился на откидную пассажирскую скамейку, неподалеку от входной двери. Самолет, натужно ревя моторами, набирал высоту и лег на курс. Кроме двенадцати диверсантов, вместе с ними находился неотлучно один из членов экипажа. В грузовом салоне были накрепко закреплены специальными растяжками несколько довольно крупных ящиков. Член экипажа, постоянно торчащий в салоне вместе с диверсантами, видимо, нужен был для того, чтобы никто не глазел в окошки на раскинувшуюся внизу землю. Его присутствие оказалось излишним, никто из двенадцати человек не проявил любопытства, целиком отдавшись в руки судьбы. Навыки ориентирования приобретенные в спецшколе пригодились им. Солнце светило с правого борта, значит самолет держал курс на север, северо-запад. Часов у Архипов не было, но он интуитивно чувствовал, что полет продолжался не менее двух с половиной - трех часов. Принимая скорость самолета равной в среднем пятистам километров в час, получалось, что их перебросили севернее как минимум на полторы тысячи километром, но без карты точно определить место не представлялось возможным. По перепаду давления в ушах, Архипов понял, что самолет снижается и, видимо, скоро пойдет на посадку. Действительно, минутой позже, последовал толчок о землю и, после небольшого пробега, самолет застыл на месте. Второй пилот, заученным движением, в два касания, открыл дверь. Когда все вышли из самолета и осмотрелись, то взору предстала удивительная природа. Аэродром представлял собой каменистую площадку, вплотную окруженную высокими темно-зелеными елями. Они стояли тесно прижавшись плечом к плечу, словно солдаты в строю. Только через месяц Архипов узнал, что они приземлились в Финляндии, неподалеку от городка Кусамо. Дальше все пассажиры самолета продолжили путешествие в кузове грузового автомобиля. На этот раз машина хоть и была немецкого производства, но кузов не был оборудован брезентовым тентом, поэтому ничего не мешало Архипову и его сослуживцам созерцать нетронутую девственную природу. Прогулка на машине продолжалась не очень долго и завершилась у небольшого двухэтажного особняка, который стоял на берегу огромного озера. Дом и озеро со всех сторон вплотную обступал густой еловый лес. Воздух был необычайно чист и источал сказочный аромат смолистой еловой хвои. Архипов смотрел на зеленый лес, темно-синее озеро и голубое небо и ему казалось, что его сюда занесла волшебница фея, которая сейчас наконец-то отбросит все кошмары последних лет и вернет его в мирное предвоенное время. Увы, из особняка вышел штурмфюрер и приказал всем вновь прибывшим следовать за ним. Дом внутри оказался довольно вместительным и прекрасно оформленным - большинство стен было украшено картинами, лепниной, изображавшей эпические сцены. Во многих комнатах были мраморные или бронзовые скульптуры. Всех недавних выпускников разместили на первом этаже этого сказочного особняка. Неподалеку, всего в сотне метров, находилось несколько хозяйственных построек, таких же основательных, как и сам дом. Впоследствии оказалось, что это "гнездышко" надежно охраняется. Здесь всем двенадцати диверсантам пришлось продолжить свое "образование" в течение месяца. Распорядок дня мало чем отличался от того, который был в спецшколе. Опять те же ежеутренние и ежевечерние пятнадцатикилометровые пробежки, умение маскироваться на местности и совершенствование навыков по рукопашному бою. Много времени уделялось правильному и эффективному минированию мостов. Новую специальность, которую им пришлось освоить - это изучить акваланг и научиться довольно сносно работать в нем на небольшой глубине - до двадцати метров. Кроме этого, они провели около десяти прыжков с парашютом и большую часть из них на лес и, в основном, в ночное время. По всему чувствовалось, что все чему они здесь учились потребуется им при выполнении ответственного задания. И, наконец, этот день наступил. О том, что их время пришло и они скоро уйдут на задание, Архипов понял тогда, когда увидел, выходившего из легковой машины, Дормана. Сергей был уверен, что появление Иоганна Дормана обусловлено только одним - настал день "Х" и не сегодня, так завтра, их пошлют на задание. Через час появившийся штурмфюрер сообщил, что господин Дорман требует Архипов к себе.