Туман пожрет их всех - Курт Мар

Я проник в одну из штолен. Серый камень стен был испещрён отвесными жёлтыми полосами. Я потёр перчаткой жёлтую субстанцию — и вниз посыпалась пыль. Несмотря на низкую гравитацию, она удивительно быстро осыпалась на пол, так как здесь не было атмосферы, тормозящей падение.

Ф о с ф о р! — вспыхнуло у меня в мозгу.

Я стал осматривать жёлтые жилы с внезапно возросшим интересом и заметил, что поверхность фосфорного слоя находилась в постоянном движении, словно по ней полз отряд невидимых муравьёв. Мучнистая субстанция обламывалась крошечными комочками, которые падали вдоль стены, рассыпались и. Исчезали!

Манометр на моей руке никакого заметного давления газа не показывал, но это не значило, что в штольне не было никакого атмосферного давления. Очевидно, туман проник и сюда, но только в очень незначительной концентрации. поэтому этот не особенно чувствительный прибор не мог уловить его наличие Зато термометр показывал температуру минус двадцать градусов. Так что внизу было на сто шестьдесят градусов теплее, чем наверху, на поверхности!

Но моё ошеломление было недолгим. Я некоторое время смотрел, как жёлтые комочки отлетали от фосфорной жилы, падали на пол и исчезали. Не нужно было никаких напряжённых раздумий, чтйбы понять происходящее здесь. Туман снабжает себя субстанцией, необходимой его рассеянному телу, так как он постоянно терял материю своего тела. При массе газа, свободно действующей в космосе и не связанной силами тяготения, это было неизбежно. Каждый час, каждый день терялись многие дюжины, а может быть, и сотни различных элементов химических соединений, поэтому он должен был восполнять потерю, если не хотел с течением времени сократиться в объёме. Здесь я увидел, как он удовлетворяет свою потребность в фосфоре. Обнаружив фосфорную руду, он обнажил жилу, создав шахты и штольни, и, используя химическую реакцию, откалывал фосфор, превращал его в газ, нагревая стены штольни. Именно это и объясняло удивительно высокую температуру.

Внезапно подо мной задрожал грунт. Скосив глаза, я увидел поднявшееся облако пыли и вздрогнул. Позади меня бесшумно обрушилась часть штольни, отрезая путь к отступлению.

Туман продемонстрировал мне, что не позволит безнаказанно совать нос в свои тайны.

Я в задумчивости опустился на пол. Позже мне ещё будет нужно время, чтобы попытаться разгрести завал руками, а сейчас было важнее кое-что другое. Здесь немного нелогично функционировал чей-то разум, и я хотел узнать, чей это разум — мой или тумана.

Он должен быть убеждён в том, что корабль вместе с экипажем будет доставлен к нему. Почему же тогда его обеспокоило то, узнаю я одну из его маленьких тайн или нет? Он должен считать, что через один или два дня я объединюсь с ним, буду составлять часть его существа, разделив с ним свои знания. Тогда какой же смысл гневаться и закрывать мне путь к отступлению только потому, что я увидел, каким образом он пополняет содержание фосфора в своей субстанции?

Не было никакого сомнения, что туман не делал логических выводов, действуя инстинктивно, необдуманно. Ему и на разум не приходило, что в результате его действий будет потерян человеческий мозг, потому что до сих пор наши скафандры каждый раз препятствовали утолению его ненасытности к субстанции мозга разумных существ.

Нужно было рассчитывать на то, что со временем он поймёт свою ошибку. Я попытался достигнуть его своими мыслями, сказав, что моим самым заветным желанием было явиться к нему вместе с остальными членами экипажа и представить в его распоряжение все наши знания для обогащения его и так необъятных знаний. И несмотря на то, что я был самым бездарным из всех, посещавших курс йоги, мне удалось сделать это довольно хорошо, что не раз давало мне возможность обращать это себе на пользу. Я так напряг свой разум, что в конце концов сам себя почти убедил, что мой череп излучает.

Туман отреагировал точно и в срок. Импульсы моих мыслей достигли центра за несколько секунд, потом понадобилось ещё немного времени для раздумий, но менее чем через минуту завал позади меня начал таять. Температура, судя по термометру, поднялась. Туман начал проплавлять штольню.

Я стал отступать назад, зная, что на плавку камня понадобится высокая температура, которую не выдержит скафандр, и, отойдя метров на сто от завала, стал ждать. Прошло два часа. Я не делал никаких попыток связаться с кораблём по радио. Мне не нужно было бояться, что они улетят без меня, так как ремонт должен был занять много времени.

Я медленно двинулся вперёд и, чем ближе подходил к устью штольни, тем быстрее поднималась температура. Там, где был завал, стены светились темно-красным цветом, а термометр показывал плюс сто пятьдесят градусов. Пока что никакая опасность мне не грозила, так как лучевой нагрев такой интенсивности без труда нейтрализовывал защитный слой скафандра. Единственное препятствие представлял из себя участок длиной в два метра, стены вдоль которого были раскалены. Я разбежался, прыгнул и перелетел через опасное место благодаря небольшому тяготению планеты. Как торнадо, я миновал устье штольни и закончил свой великолепный прыжок, ударившись руками в противоположную стенку шахты.

Я повернулся и осмотрелся Краснота постепенно гасла. Температура внутри скафандра была нормальной!

На обратном пути к кораблю меня занимали мысли. Нет, не опасные, а только такие, которые ничего не могли дать туману.

В сравнении со всеми приключениями, происшедшими во время полёта ЭУР2002, мои ранние переживания были просто мелкими, незначительными случаями, значение которых состояло только в том, что от них я кое-чему научился.

Сначала тот отрадный факт, что туман, видит Бог, не был таким уж безупречным мыслителем. Он напоминал мне неуклюжего медведя, который не знает, что ему делать со своей огромной силой. Он пользуется своей ментальной энергией без разбора а логическое мышление не является его сильной стороной. Ничего странного! Чему он мог научиться в своём одиночестве?

Во-вторых, теперь я видел, что ошибался, когда пару дней назад пришёл к заключению, что туману неизвестен принцип ядерной энергии. Расплавить многие тонны камня за несколько минут можно было только при помощи ядерной энергии. Я не имел никакого представления, почему Великий Мастер использовал в установках по производству энергии на Эоле уголь. Для этого должно было быть какое-то основание Может быть, он опасался, что процесс расщепления или слияния атомных ядер выйдет из-под контроля и приведёт к катастрофе? Но как бы там ни было, ясно одно: обладание знаниями ядерной физики делало туман намного более опасным противником, чем мы считали до сих пор.

Эту последнюю мысль я тотчас же перекрыл страстным желанием получить стаканчик виски с содовой, в котором плавает кусочек льда. Это было самоубийством! Если туман узнает, что я считаю его опасным, дело для меня примет дурной оборот.

Тем временем ремонтные работы на борту в агрегатном отсеке все ещё шли полным ходом. На пути туда мне встретился один из механиков с весьма угрюмым лицом.

— Нашли причину? — спросил я. Он сердито кивнул.

— Какой-то идиот разбил камеру сгорания, — сообщил он. — Просто расколотил её кувалдой. Мы её удалили и теперь можем заменить новой, но на это понадобится по меньшей мере один день.

Он ушёл, а я остался стоять, как вкопанный. Мне в голову пришла идея, которую я быстро подавил. У фотонных двигателей камеры сгорания изготовлены из надёжного синтетического материала. В этих камерах происходил квази-холодный процесс ядерного синтеза, в результате которого получался мощный поток ультрафиолетового фотонного излучения, приводящий в движение ЭУР2002. Геометрия камер была оптимальной, и малейшее изменение их форм было неисправимо. А теперь кто-то разбил молотом одну из этих ценных камер. Какой в этом был смысл? На этом месте меня и посетила идея. Может быть, Вишер имеет к этому…

Дальше я думать не стал.

Когда я вернулся в рубку управления, Вишер сидел за большим пультом, уставившись в пустоту.

— Почему ты не спишь? — поинтересовался я.

— Не могу, — ответил он сонным голосом. — Великий Мастер ждёт меня.

Я взглянул на него. Он производил жалкое впечатление, так как уже больше шести дней не спал. Существовало предписание, запрещающее использование таблеток москвитила для подавления потребности во сне более пяти раз в течение двадцати четырех часов, и я понадеялся, что медики предусмотрели какой-нибудь защитный фактор.

Я поведал ему, что со мной произошло. Несмотря на своё подавленное состояние, он внимательно меня выслушал, а потом кивнул.

— Я знаю. Всемогущий туман располагает знанием ядерной физики. Должно быть, эти знания ему дала найденная нами пара гуманоидов в древнем корабле. Однако он также знает, что использование ядерной энергии на населённой планете не всегда безопасно, поэтому использует её только там, где она абсолютно никакого вреда не причинит.