Туман пожрет их всех - Курт Мар

— Не стреляй! — в ужасе крикнула Жаклин.

Это был Вишер. Он прорезал толстое перекрытие между рубкой управления и агрегатным отсеком, спрыгнул в него и, чуть не упав, стал отряхиваться.

— Прекратить! — крикнул он как никогда громко.

Микрофоны и динамики донесли до нас его приказ. Вишер все ещё был командиром.

И произошло чудо. Снаружи, перед дверью, прекратилось всякое движение. Жаклин тотчас же перестала стрелять. Зеленоватые клубы хлора медленно плыли к всасывающему отверстию климатизатора.

— Третий пилот Байер, войдите в агрегатный отсек! — прогремел голос Вишера. — Даю вам своё честное слово, что с вами ничего не произойдёт. Вы сможете вернуться к своим людям в любое время.

Я сам почувствовал убедительность обещания Вишера, отрицать которую Байер тоже не мог. Он помедлил с четверть минуты, а потом медленно, но уверенно вошёл держа в руке карабин, ствол которого был направлен в пол. И только теперь я обратил внимание, что Вишер был безоружен.

— Байер, подойдите ближе. — обратился он к третьему пилоту, — и постарайтесь пару секунд послушать меня внимательно и спокойно. Обращайте внимание на каждое моё слово.

Когда Байер подошёл, рука Вишера скользнула к маленькому пульту, вделанному в рукав его скафандра. Я не мог видеть, какое переключение он сделал, но, когда заговорил вноив, голос его звучал намного тише прежнего.

— Подумайте над тем, что я вам скажу. — Он переключил динамик своего шлема на минимальную громкость.

Теперь его не мог слышать никто из тех, кто стоял дальше пяти метров. Никто, кроме Байера, Жаклин н меня. Его голос звучал завораживающе. Я понимал, что он намеревается сделать, так как незадолго перед тем, как услышал шипение резака над своей голо вой, мне пришла подобная же мысль.

Байер зачарованно уставился на него, поняв, что происходит что-то, чего он не может уразуметь. Может быть, он думал, что Вишер совсем не спятил.

— Вы помните комикс, который смотрели на Земле при помощи читального аппарата?

Я понимал, что он имеет в виду. Байер был фанатичным читателем стрип-комиксов. Незадолго до старта с Земли он собрал все стрип-комиксы, имеющиеся у него, и взял их на борт корабля. В свободное or вахты время он просматривал своё сокровище — один стрип за другим, в десятый, пятидесятый, сотый раз. Очевидно, они доставляли ему такое же наслаждение, как и в первый раз, потому что я слышал, как он вполголоса хихикает, сидя у аппарата для чтения.

Он кивнул в ответ на вопрос Вишера.

— Подумайте о совершенно определённой серии, Байер, — произнёс Вишер. — Подумайте о доске с острыми гвоздями и о человеке, который сидит на этих гвоздях. Попытайтесь вспомнить особо смелые случаи, связанные с этой темой, и посмейтесь над этим.

Вот так это было! Байер был офицер — он посещал космическую академию. Он знал, что ему предстоит, по меньшей мере, один семестр йоги, если не хочет на всю жизнь остаться третьим пилотом. Вишер внушал ему понятие ФАКИР, не объясняя, что он при этом имеет в виду. Теперь заданием Байера было развить возникшие мысли и найти необходимое понятие. Какой гениальный ход!

Лицо Байера превратилось в экран, на котором отражались его мысли. Сначала казалось, что к третьему пилоту снова вернулось сомнение в душевном здоровье Вишера, но потом он, очевидно, выделил из всего услышанного понятие ФАКИР, и на его лице появилось выражение беспомощности, словно он не знал, с чего ему начать. На его лбу появились морщинки. Внезапно глаза его вспыхнули догадкой. Он нашёл понятие ЙОГА и понял, что Вишер имел в виду под этим словом. Закрыв глаза, он скривил лицо в гримасе, но я знал, что он хотел этим выразить. Байер продумал чуть больше, чем нужно, и, если туман в данное мгновение прочтёт его мысли, это будет фатальным.

Он вспомнил о последнем задании, которое дал ему Вишер, и подумал о стрип-комиксах, убедив себя, что они представляют для него удовольствие. Мы слышали, как он хихикает.

— Попытайтесь объяснить все это своим людям, — сказал Вишер после того, как Байер успокоился, — и не забывайте: Великий Мастер, Всемогущий туман сможет прочитать любую вашу грязную мыслишку!

Байер усмехнулся, но весёлость быстро улетучилась ещё до того, как он повернулся, чтобы выйти наружу. Возможно, ему подумалось, что будет довольно трудно убедить мужчин и женщин в необходимости сложить оружие после того, как совсем недавно он призывал их к борьбе. Опасность заключалась в том, что они могли счесть его таким же сумасшедшим, как Вишер, Жаклин и я, и просто продолжить сражение.

Мы напряжённо ждали.

Тем временем Вишер снова переключил внешний динамик шлема на полную мощность. Мы услышали, как Байер говорит со своими людьми, и должны были признать, что делает он это весьма умело.

— Командир корабля Элф Вишер решил сделать самое лучшее, — объяснил он. — Мы возвращаемся на Землю.

— А почему мы должны доверять Вишеру? — воскликнул кто-то.

— Потому, что это сказал тебе я, ты, дурак! — взревел Байер. — Или ты считаешь, что я позволю так легко водить себя за нос?

Мужчины и женщины рассмеялись, в том числе и те, кто слушал по внутришлемной связи сообщение Байера на другой стороне агрегатного отсека. Некоторое время спустя снова заработала силовая установка, были восстановлены система всеобщего оповещения и интерком, связывающие рубку управления с остальным кораблём. У экипажа было время проследить за полётом ЭУР2002 в межпланетном пространстве по видеоэкранам в каютах и общественных помещениях. Простым наблюдением за видеоэкраном невозможно определить курс корабля. Байер в этом гротескном театральном спектакле был для своих подчинённых фигурой, настолько пользующейся доверием, что не было никаких оснований сомневаться в его искренности. На борту воцарилась уверенность. ЭУР2002 находился на пути домой!

То, что экипаж думал о нас — Вишере, Жаклин и обо мне — нам было совершенно безразлично. Со временем все снова войдёт в свою колею. Прежде всего было важно, чтобы нам никто не мешал управлять кораблём.

Положение станет критическим, если в течение ближайшей пары дней Вишер не поместит экипаж в противоперегрузочные камеры, потому что они могли понять, что на самом деле все обстоит совсем не так, как должно было быть.

Я попытался представить себе, что сейчас происходит в центре тумана. Мысли, которые он принимал от Вишера и Байера, когда они беседовали о стрип-комиксах, должны были поразить его. Было вероятно, что он пытался анализировать произнесённые слова. То, что он мог говорить на нашем языке, мы знали со времени появления Джонатана. Он овладел английским при помощи исчезающе малого количества субстанции, которое проникло на корабль сразу же после посадки, без труда освоил его и в самое короткое время обучил этому языку примитивных существ, слуховой аппарат которых был уже приспособлен для произношения звуков английского языка. Он был настоящим лингвистическм гением, наш Великий Мастер. Как он переносил акустические звуки, которые собирал на борту ЭУР2002, через вакуум космоса в свой центр, чтобы обработать их там, я не знаю, но у него были соответствующие методы, например, электромагнитный перенос.

С тех пор, как туман абсорбировал мозг Хендрикса, он, кроме английского, овладел всеми языками, которые были известны биологу. Это отнюдь не облегчило наше положение, и то, что мы говорили на итальянском или испанском, нам больше не могло помочь.

Итак, какую реакцию вызвала в центре тумана беседа Вишера и Байера? Были ли теперь мысли Великого Мастера перепутаны и направлены на разгадывание этой загадки или он сравнил разговор с мыслями и счёл не заслуживающим внимания и то, и другое? Никто этого не знал, но было ясно только одно: если он что-то заподозрил, мы об этом скоро узнаем.

После того, как Байер и его бойцы отступили, Вишер оценил вред, причинённый во время боя в агрегатном отсеке, и нашёл его минимальным. Мы вместе отправились в рубку управления. Коридоры были пусты, и никто не стоял у нас на пути. Все было похоже на то, что тактика Вишера привела к успеху, и я облегчённо вздохнул.

В рубке Вишер задумчиво посмотрел на дыру в полу. Иззубренные края почернели от жара, а переносной резак лежал в паре шагов от края, равнодушно отброшенный в сторону.

Мы удалились от Эола на значительно большее расстояние, чем я до сих пор предполагал. Перед нами висел гигантский шар Дельты Домус, сияющий через толстое кобальтовое стекло. Справа находился центр тумана, но мы летели не прямо на него. Наш курс пролегал мимо, к той точке его орбиты, которой он достигнет только через несколько дней. Мне очень хотелось спросить Вишера, как долго он рассчитывал утаивать от экипажа свои истинные намерения, но я как можно быстрее изгнал эти мысли из своего сознания, ибо любые размышления — особенно касающиеся подробностей нашего плана — были опасны.