Волчий корень - Юлия Игоревна Андреева

— От двора боярина Потакина, где кто-то мог видеть, как я прощаюсь с двумя хлопцами, до того места, где вы меня нашли, час езды или около того. Я ребятам велел в Москву скакать, по дороге они должны были заночевать в Михайловке. У тебя карта есть?

— Я сам карта, — усмехнулся Федор.

— Места там людные или не очень, я хотел спросить, возле монастыря женского обычно днем много народу?

— Да какое там много! Считай, никого. Там, где твоего дружка зарезали, летом девки грибы да ягоды собирают. Зимой же рыбаки на каменке ловят, дрова могут привезти или еще за какой-то надобностью. Но обычно ни души.

— В два я их проводил, час до монастыря, вряд ли он бы там на снегу сидел, своей судьбы дожидался. Получается, что парня моего около трех зарезали. Мимо проезжал, лихие люди его заметили и напали. Если все было именно так — убийство произошло в три часа, — рассуждал Волков. — Я же, проводив ребят и взяв с собой восемь человек, отправился в Покровский монастырь. В три, когда убийство произошло, мы еще только прощались с Потакиным. Спроси, там подтвердят. Стало быть, никак убийцей быть не могу. В четыре или около того мы неспешно добрались до Покровского. Там я общался с игуменьей Евпраксией, сей факт она отрицать не станет, другие матушки меня тоже видели, правда, я с ними не разговаривал и, как их звать-величать, не знаю. С племянницей Евпраксии Ириной немного поговорил, но да вы, поди, свидетельство малолетки не примете. Парни мои в монастырской гостинице остались. Может, до сих пор там, может, сорвались меня разыскивать. Хватит вам свидетелей или еще кого вспомнить?

— С лихвой. — Федор почесал затылок и, подойдя к решетке узилища, отодвинул щеколду. Приблизившись к пленнику, развязал узлы на запястьях. — Однако покуда я тебя отпустить не могу, потому как, — он покосился на дверь, — Емельян Кондратьевич решил, что именно ты убивец, и коли я заместо тебя не хочу на корм рыбкам пойти, то придется тебе тут еще малехо поскучать, пока я слова твои проверяю. Это ведь ты, Юрий Сигизмундович, так гладко стелешь, мол, если парни от тебя выехали в два часа, а до монастыря час, стало быть, в три один из них здесь смерть принял, а в жизни-то оно не всегда так складно получается. Почему, скажем, ему было бы по дороге в трактир не заехать или, может, у него здесь сердешная привязанность? Или с другом поругался и вообще решил никуда не ехать…

— Государево дело! — Волков поднял указательный палец. — Должны были все, как велено, исполнить.

— Тогда так. — Федор морщил лоб, ища несостыковки в логике Волкова. — Если матушки подтвердят, что в четыре ты был в монастыре и потом сидел там до половины седьмого, то получается, что ты тут ни при чем. А коли не подтвердят, можно предположить, что ты убил и поехал своей дорогой, пока никто не заметил, вот тогда-то тебя наша стража и споймала.

— Хочешь сказать, что я в три выехал, час пути, убил в четыре, а потом еще три часа сидел в трех шагах от трупа, жопу морозил, дожидаясь, когда же вы наконец меня заберете в теплую камеру? Даже костер не жег, чтобы согреться. — Волков тщательно растер запястья, восстанавливая кровообращение, и только после этого развязал ноги. — Не глупи, воевода, матушки подтвердят, что я по государеву приказу монастырь посещал. Пошли кого-нибудь, как рассветет. Теперь о жертве. Если меня видели с двумя парнями, как я на потакинском дворе с ними прощался, и убитый один из них, стало быть, это либо, — он тяжело вздохнул, — Митка Холопов, либо Васка Безобразов. Хотя нет, Митка местный, даже если ты его не знаешь, кто-нибудь из твоих непременно бы вспомнил. Стало быть, Васка лютую смерть принял.

— Не знаю я и такого монаха, — удивился Федор. — Что он у нас делал?

— Не монах он. — Волков вздохнул. — Опричник.

На последних словах из горла Федора-дознавателя вырвался возглас отчаяния. Убийство человека, находящегося на царевой службе, тем более убийство опричника, арест высокопоставленного чиновника, а он уже сообразил, что Волков не простой холоп. Непроизвольно он схватился за голову.

— Самое плохое для вас, что, — Волков понизил голос до шепота, так что Федор был вынужден потянуться к нему, — самое плохое для вас, что государь здесь. — Последние слова были произнесены одними губами, но Федор расслышал.

Глава 8

НАСЛЕДНИК ПРЕСТОЛА

Федор ушел, оставив Волкова одного в горнице. Но государев дознаватель и не подумал сбежать: во-первых, он понятия не имел, куда его привез-ли; во-вторых, опасался, как бы ночью на него действительно не напали; и наконец, в-третьих, с большой долей вероятности, Федор караулил за углом, не попытается ли арестованный сделать ноги.

Поэтому Юрий Сигизмундович спокойно подкинул в печку дровишек, после чего развалился в покойном скрипучем кресле, радуясь, что неприятного Емельяна Кондратьевича здесь нет. Вскоре вернулся Федор. С собой он тащил бочонок с вином, кругляш сыра, хлеб и солидный ломоть буженины.

— По какому делу ты в монастырь ездил и почему оттуда ушел один, без охраны? — спросил он, деловито нарезая хлеб и разливая вино по кружкам.

Волков размышлял. По-человечески Федор ему нравился, но можно ли вот так взять и открыть незнакомому человеку цель своего посещения монастыря? С одной стороны, государь не требовал секретности, с другой — он ведь и сам собирался пораспрашивать местных о событиях сорокалетней давности.

— Я ушел из Покровского и думал посетить Спасо-Преображенский, дабы встретиться там с одним человеком.

— С каким? Я тут всех знаю, — оживился Федор.

— Инок Василий, что родом из Покровки.

— Что ты говоришь? Это же мой родной дядька! — изумился Федор. — Только опоздал ты, схоронили мы его по осени. Так что зря бы ты съездил в Спасо-Преображенский.

— Вот те раз, — расстроился Волков.

— А что тебе до него? — не унимался Федор.

— Дела сорокалетней давности, — откусив кусок буженины и запив глотком вина, с трудом выговорил Волков. — 1525 год от Рождества Христова. Ты о том времени вряд ли что можешь помнишь, потому как, — он хитро улыбнулся, подмигнув деревенскому дознавателю, — потому как тебя еще на свете не было, а если и был, то мамкину титьку сосал.

— Как раз помню! — улыбнулся Федор. — В тот год в нашем селе дивные события случились, кого не спроси, любой расскажет. Даже ближники государевы к нам тогда заглядывали, на чудеса дивились.

— А что за чудеса? — Волков боялся спугнуть удачу. — Неужели из самой Москвы