Свет мира - Халлдор Лакснесс

— А что ты скажешь, Реймар, если скальд пишет о душе и о духовной жизни?

— О духовной жизни? О душе? — спросил скальд Реймар. — Ты имеешь в виду поминальные стихи о людях, которые умерли, да?

— Нет, я имею в виду дух, душу, — объяснил молодой скальд.

— На кой черт тебе душа, дружище? Душа — это дело пастора, о таких вещах девушки слушать не любят. Запомни, мой мальчик, тот, кто говорит о душе, имеет в виду что-то совсем другое, только не осмеливается сказать об этом вслух. На добром старом исландском языке «душа» означает «мешок», и, уж поверь мне, тот, кто больше всего болтает о душе, только и ждет, чтобы ему чего-нибудь перепало в мешок. Я в этом убежден.

Льоусвикинг перестал задавать вопросы. Он думал о божественном откровении, о Сигурдуре Брейдфьорде, о своем невидимом друге и сомневался в том, что Реймар столь же велик в области духа, как и в области поэзии.

Глава двадцать вторая

Они ехали по нагорью, последние хутора уже давно остались позади, очертания долины словно стерлись, фьорд скрылся, а горы слились друг с другом, и лишь кое-где возвышались отдельные вершины, точно холмы на равнине, и далеко-далеко, на самом краю горизонта, виднелось море. Прохладный и живительный воздух здесь наверху был похож на ту аптеку стоимостью в две тысячи крон, о которой юноша мечтал всю жизнь, хотя и не имел возможности купить ее, он омывал тело юноши, словно пьянящие волны. Юноша больше не испытывал страха. Скошенный потолок, под которым он, скрючившись, пролежал два года и откуда его вынесли всего несколько часов назад, казался ему теперь старой сказкой, не имевшей к нему никакого отношения. Он больше не был самым ничтожным существом на земле, нет, он как бы слился с небесной радостью гор и не боялся уже ничего, даже бессмертия души.

— Вот граница округи. Давай тут перекусим.

Скальд Реймар направил лошадей в болотистую низинку и остановился возле реки, бегущей с гор. Он отвязал юношу от носилок и положил его на мох. Лежа во мху, юноша глядел на лазурно-синее небо вечности, которое наконец вновь стало его другом.

С улыбкой чревоугодника скальд Реймар развернул сверток с едой, и в нос ударил аппетитный запах хлеба, рыбы и холодного кофе. Старший скальд протянул младшему большой кусок трески и сказал:

— Слушай, мне вот что пришло в голову: а не воспользоваться ли нам случаем, чтобы попробовать заодно исцелить тебя?

— Исцелить такого, как я, — это легче сказать, чем сделать, дорогой Реймар, — заметил юный скальд.

— Вот здесь, в баночке, масло, — сказал скальд Реймар.

— У меня такая болезнь, что ее никто не понимает.

— Черт подери, смотри, какая жирная грудинка, пожалуй, она пожирней, чем наша дорогая Магнина: ничего не скажешь, хозяйки Подножья не поскупились сегодня на радостях, что избавились наконец от тебя.

— Конечно, — сказал юноша, — я для них, бедных, был тяжелой обузой все эти годы.

Оба ели с большой охотой, лошади фыркали у ручья, им пастбище, видно, пришлось не по вкусу. Высоко в небе тревожно кричала чайка, это был единственный звук, нарушавший неправдоподобную тишину нагорья. Наевшись, Реймар предложил своему подопечному понюшку табаку, но тот отказался, сказав, что от табака у него сильнее болит голова. Великий скальд вытер нож о штанину и сунул его в карман.

— Не велика штука исцелить больного в наши дни, поверь мне, — сказал он.

Больной ответил, что, к сожалению, он страдает не одной болезнью. В нем переплелось множество болезней. Трижды ему разбивали голову — и люди и животные. В одном месте мозг пророс в ухо, и это причиняет ему невыносимые головные боли. Грудина выперла наружу, а под ней образовался нарыв, и все срослось в одну опухоль — этот нарыв, печень и околосердечная сумка. Кроме того, у него еще сразу несколько желудочных заболеваний, вряд ли за последние два года он нормально переварил хотя бы кусочек пищи.

— Да, дело нешуточное, — согласился скальд Реймар.

Юный скальд рассказал, как приходский врач написал им, что никогда не встречал такого больного человека и не знает другого средства против стольких болезней, гнездящихся в одном теле, кроме как вскрытие трупа.

— Черт подери, — сказал скальд Реймар, — твое счастье, что ты не угодил в лапы к этому живодеру и человеконенавистнику, он ведь и не станет заниматься больным, если его нельзя разрезать на кусочки. Своими глазами видел, как он заживо сдирал кожу с одной женщины. Но я хотел рассказать тебе совсем не об этом. За перевалом есть другой фьорд, не такой угрюмый, как тот на востоке, где ты жил, — гораздо веселее. Там красивые места и жизнерадостные люди. А на некоторых хуторах живут даже и скрытые жители[8] да, да, не гляди на меня такими глазами, я тут ни при чем, да и почему, черт подери, на свете не может быть скрытых жителей? Я ни разу не слыхал, чтобы они причиняли человеку зло, скорее наоборот. Но независимо от того, существуют они или нет, я не знаю ни долины, ни фьорда, где женщины были бы лучше, чем там. Неужто ты никогда не слыхал об исцелениях в Камбаре?

Юноша, к стыду своему, вынужден был признаться, что никогда не слышал о том, что происходит к западу от этого нагорья.

— Ну вот, говори с таким! А еще уверяешь, что ты болен, что у тебя есть душа и еще черт знает что, а сам ничего не слышал о Тоурунн из Камбара, единственной женщине на всем побережье, которая исцеляет от рака и воспаления брюшины, изгоняет чертей и всякую нечисть с такой же легкостью, с какой я снимаю рыбью чешую и бросаю ее на землю. Как она это делает? Да-а, немного же ты знаешь, мой мальчик. А делает она это вот так, скажу я тебе: однажды, прошлой осенью, когда вечера были уже темные, шла она по выгону и вдруг увидела под скалой скрытого жителя. Ну-ну, не красней, дружище, это были вовсе не те отношения, которые разные брехуны и мерзавцы воображают единственно возможными между мужчиной и женщиной. Нет, он оказался человеком чести и на словах и на деле, не то что я и всякие мне подобные, скажу я тебе. Это и был сам Фридрик, лекарь скрытых жителей. С тех пор она встречалась с ним каждый вечер в течение всей зимы и весны и получила от него множество врачебных советов, как исцелять людей, и все эти советы действуют безотказно. Кое-кто говорит, что он изучил это таинственное искусство врачевания в школе черной магии в Париже и что он просто чей-то дух в обличье человека, но я в это не верю. Я знаю только одно: Тоурунн исцеляет людей, значит, им что-то помогает, а что именно — это неважно. Сама она говорит, что Фридрик как две капли воды похож на того французского капитана, который часто приплывал в их фьорд, когда она была еще ребенком, и со многими водил там дружбу. Она говорит, что Фридрик — добрый христианин, а ее мать считает, что он, может быть, сам Иисус Христос, но об этом я ничего не могу сказать.

Чем дольше они говорили о девушках из Камбара, тем больше скальд Реймар рассыпался в похвалах им, особенно Тоурунн, а заодно и ее лекарю. Скальд Реймар написал уже шесть писем в стихах с предложением руки и сердца, адресованных этой молодой особе от имени очень достойных людей из шести разных поселков.

— И эти письма, скажу я тебе, дружище, были далеко не пустой болтовней. Я знаю, ты не истолкуешь превратно мои слова, ведь я человек женатый и у меня в Свидинсвике шесть человек детей. Но Тоурунн всем шестерым женихам дала от ворот поворот, я это знаю совершенно точно, потому что сам писал по ее просьбе отказы, а в таких случаях обычно не подбирают деликатных выражений, скажу я тебе; я знаю даже одного человека, который из-за нее лишился рассудка и пролежал в постели полтора года, вот какая это девушка.

Скальд Реймар заверил юношу, что благодаря Фридрику его ждет полное исцеление, долгая счастливая жизнь, куча детей и туго набитый кошелек. Но Оулавюр не решался обратиться к столь знаменитому лекарю, он считал себя слишком ничтожным и незначительным. Кроме того, играли роль и религиозные соображения. В глубине души юноша побаивался связываться с нечистой силой, обитающей на западных склонах этих гор. Силы, царившие на восточных склонах, где он вырос, он знал хорошо. Там верили в Господа Бога и Иисуса Христа — две силы, знакомые ему по сборнику проповедей и Псалтырю. А вот на западных склонах этих гор, видно, властвовали совсем другие, скрытые силы, с которыми он, к сожалению, не имел возможности познакомиться в свое время. К тому же после того, как скальд Реймар одним махом расправился с душой, словно прирезал в горах овцу, заболевшую вертячкой, этот одержимый духом юноша уже не испытывал больше слепой веры в непогрешимость своего спутника. Во всяком случае, он спрашивал самого себя, разумно ли отказаться от веры в те надежные силы, под властью которых он вырос на восточных склонах гор, ради сомнительных сил, царящих на западных склонах. Неизвестно еще, отнесутся ли Бог-отец и Иисус Христос терпеливо и молчаливо к тому, что он обратится за помощью к Фридрику и Тоурунн. Больше всего этот юноша боялся кого-нибудь обидеть.