Диссидент-3: Дайте собакам мяса - Игорь Черемис

он посветлел лицом, радостно улыбнулся, склонился к моему уху и прошептал:

– Есть, но дорого.

Я плохо ориентировался в ценах на необычные гитары, но та самая советская действительность иногда подкидывала и приятные сюрпризы. В бухгалтерии нашего управления меня действительно ждали с определенным нетерпением – оказалось, что зарплата, которую я получал в Сумах, никак не влияла на оклад, который был мне положен по основному месту службы. Кроме того, мне выдали солидную премию, и итоговая сумма получилась очень приличной – больше тысячи рублей. С учетом предстоящих расходов – свадьба, рождение ребенка и семейная жизнь в целом – не бог весть что, но по меркам СССР очень и очень много. И сейчас пухлый бумажник с этой самой тысячей с лишним буквально жёг мне карман. Впрочем, я понимал, что если цена на эту гитару выйдет за пределы выданного мне кассиршей, я не смогу уговорить свою внутреннюю жабу на очередной неразумный поступок.

– Посмотрим? – спросил я также тихо.

В рабочий день покупателей в магазине было немного, но они были. Продавец, впрочем, не особо таился. Не обращая ни на кого внимания, мы прошли за прилавок, оказались в знакомой кладовке, он немного покопался на стеллажах – и предъявил мне обычный чехол из искусственной кожи, похожий на тот, в котором я уносил отсюда свою гитару в конце января. Спокойно расстегнул молнию – и достал оттуда нечто стильное, черно-красное. На голове гитары, на красном поле под колками, отчетливо читался английский текст – «Tornado». Это была именно полуакустика, на которую я когда-то облизывался – с двумя прорезями «эфкой»в корпусе и с хромированными деталями электроники. Вот только название мне ничего не говорило.

– «Торнадо»? – усомнился я. – Никогда не слышал...

– Да ты что! – восторженным шепотом сказал продавец, и мне стало стыдно за свою темность. – Это же «Йолана», за такую любой гитарист руку отдаст! Прямиком из Чехословакии, номерная, вот, смотри – серийник, 1682. На таких половина наших ансамблей играют.

Слово «Йолана» мне было знакомо – чешские гитары действительно сейчас были востребованы чуть ли не больше, чем «музимы» из ГДР. Вот только я совершенно не помнил, чтобы они делали ещё и полуакустку. Но что-то похожее я в руках у советских ВИА по телевизору видел.

– Точно? – недоверчиво спросил я.

– Точнее не бывает, – кивнул продавец.

– А откуда она тут?

Продавец помялся, но потом всё-таки объяснил:

– Одна семья уехала... с собой не дали забрать, они знакомым оставили, ну а те в музыке ни ухом, ни рылом. Вот и принесли сюда, попросили оценить и продать.

– Кинул бы клич по вокально-инструментальным ансамблям, кто-нибудь обязательно взял, – я всё ещё не верил в собственное счастье.

Продавец покачал головой.

– Да я уже так и думал сделать... на выходных. А тут ты пришел, – объяснил он. – Да и закупку они должны будут оформить по всем правилам, а мне связываться с безналичной оплатой...

Я плохо представлял, в каком состоянии пребывает нынешний музыкальный рынок. Наверное, кто-то из гитаристов мог и выложить круглую сумму налом за этот продукт социалистической кооперации. Но этот кто-то должен был быть из раскрученной команды вроде той же «Смерички». А какой-нибудь Макаревич ещё слишком маленький, чтобы думать о чем-то подобном – хотя вот ему вполне мог бы помочь его отец, который наверняка зарабатывал очень приличные деньги.

– И сколько за неё? – спросил я и затаил дыхание, боясь спугнуть удачу.

– Три сотни, – как-то обреченно сказал продавец. – И полтинник сверху. Вот за это.

Он чуть тронул ногой стоящий на полу небольшой фанерный кофр без каких-либо надписей.

– А что там?

– Усилитель, небольшой, на 4 ватта. Фирма, настоящий Vox – говорят, в Англии покупали. Этот как раз любая группа оторвет с руками, его даже под нашу розетку