Иное решение - Андрей Семенов

– Кому – «вам»?

– «Нам» – это Генеральному штабу РККА. Вы, наверное, слышали, что в Генеральном штабе существует Главное разведывательное управление?

– Виноват, никак нет.

– Тем не менее оно существует, только не афиширует свою деятельность. Представляюсь: генерал-майор Головин. Я служу в Главном разведывательном управлении Генерального штаба. Приказать не могу, поэтому делаю вам, Николай Федорович, официальное предложение. Считайте, что оно исходит от начальника Генштаба маршала Советского Союза Шапошникова. Наша беседа с вами согласована с Борисом Михайловичем.

Коля видел Шапошникова всего неделю назад, и, насколько он разбирался в воинских званиях, тот был командармом первого ранга.

– А разве он маршал? – спросил он.

– Маршал, – снисходительно улыбнувшись, подтвердил Головин, – Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР вчера Борису Михайловичу присвоено звание маршала Советского Союза. Если вам интересно, то скажу, что тем же указом маршальские звания присвоены Ворошилову, Кулику и Тимошенко.

У Коли помутилось в голове. Мысли разбежались как зайцы, в разные стороны. О нем, никому не известном за пределами части старшем лейтенанте, знает начальник Генерального штаба РККА! От этой мысли сделалось жутко.

– А разве он обо мне знает?

– Разумеется. Я докладывал ему ваше личное дело, высказал свои соображения относительно целесообразности привлечения вас к работе в службе разведки, и Борис Михайлович дал «добро» на проведение с вами предварительной беседы. Вот я и делаю вам официальное предложение о переходе на службу в ГРУ. Прежде чем вы дадите мне свой ответ, позволю себе дать дружеский совет: не отказывайтесь.

– Почему? – глупее вопроса трудно было придумать, но слово не воробей… Вырвалось.

– Ну, во-первых, мы кого попало к себе не приглашаем. Во-вторых, Генштаб – это элита командного состава РККА. В Генштабе служат только самые грамотные и перспективные командиры Красной армии. А ГРУ – это элита Генштаба. Здесь уж лучшие из лучших. Самые сливки. В-третьих, несмотря на то что ваша карьера складывается и без того успешно и вы, старший лейтенант, вполне заслуженно занимаете полковничью должность, приняв мое предложение о переходе в ГРУ, вы ничего не теряете ни в материальном плане, ни в плане карьеры.

Меньше всего сейчас Коля думал о материальном плане и карьере.

– А что я должен буду делать?

– Вот это уже разговор. Во-первых, никому никогда ни при каких обстоятельствах не рассказывать об этой нашей беседе. Подписку о неразглашении я с вас брать не буду, просто примите на веру, что так будет лучше для всех. Для вас – в первую очередь.

– Есть не рассказывать.

– Во-вторых, если вы выразите свое согласие, то будете обязаны прекратить все знакомства, которые имели до сегодняшнего дня. Это относится не только к товарищам по службе в дивизии, но и к любимой девушке, и к родственникам.

– Товарищ генерал, у меня нет… – Коля хотел было сказать: «любимой девушки», но Филипп Ильич понял его по-своему.

– Родственников, вы хотите сказать? Нам об этом известно. И это обстоятельство тоже учитывалось при обсуждении вашей кандидатуры. Извините за прямоту. Вас ведь никто не ждет в вашей деревне? Вам даже в отпуск поехать некуда? Тем легче вам будет начать свою жизнь с чистого листа. Если вы примете мое предложение, то завтра у вас будут новые фамилия, имя, отчество, новые документы, вы будете исключены из списков своей части переводом в распоряжение Наркомата обороны. Вашу настоящую фамилию будут знать только четыре человека: я, начальник ГРУ, начальник Управления кадров и начальник Генерального штаба. А Осипов Николай Федорович для всех остальных перестанет существовать вплоть до вашего выхода в запас.

– Виноват, товарищ генерал, но я связист, а не разведчик. Я того снайпера случайно взял в плен. А так… Я не умею ходить в разведку, взрывать мосты и брать «языков».

– Случайно, товарищ старший лейтенант, – Филипп Ильич перешел на официальный тон, – только триппер на своей жене ловят. Вы совершили подвиг, получили орден, и хватит об этом. Или вы считаете, что у нас ордена за просто так раздают?

– Никак нет!

– И потом, никто не собирается посылать вас голым на танки. Перед выполнением задания вы пройдете специальную подготовку. Кроме того, за полгода можно подготовить диверсанта, который будет взрывать мосты в тылу противника и пачками таскать «языков», а за два года можно подготовить очень хорошего диверсанта. Только вам это не понадобится. Служба ваша будет больше похожа на гражданскую. Итак, Николай Федорович, ваш ответ?

– Разрешите подумать?

– Разрешаю. Вам пятнадцати минут хватит?

– Не густо.

– А чего рассусоливать? Если «да», то мы с вами пойдем дальше. Если «нет», то сегодня вечером вы сядете в поезд и завтра будете обедать у себя дома. В фанерном клоповнике.

Трудно сказать, что больше качнуло чашу весов. С одной стороны, Коле нравилась его служба в дивизии. Он знал свое дело. Его уважали. Как ни крути, а свой первый орден он получил именно за службу в этой дивизии. Он уже успел в ней обтесаться и обжиться. Даже в штаб округа не тянуло переводиться, а тут… Тут вообще в никуда. Ни имени, ни фамилии. Мистер Икс какой-то. Соглашаться на кота в мешке не хотелось. И за «фанерный клоповник» было обидно.

С другой стороны, от Филиппа Ильича исходили такие мощные импульсы железной воли, что становилось ясно – этот человек привык ежедневно распоряжаться судьбами сотен и тысяч людей. Он говорил уверенно, и за его словами чувствовалось, что Коля с ним не пропадет. Вот ведь по-товарищески, а не по службе посоветовал не отказываться от предложения. Опять-таки маршала Шапошникова неловко было подводить. Целый маршал Советского Союза отвлекался от своих важных дел, выслушивал доклад Филиппа Ильича, может быть, даже задавал вопросы. Из-за этого какая-нибудь дивизия, а может, и армия осталась без внимания начальника Генерального штаба и двадцать полковников не стали генералами! И если он, старший лейтенант Осипов, сейчас откажется, то что скажет Филипп Ильич маршалу Шапошникову? Он, маршал Шапошников, отвлекался от таких важных дел, а генерал Головин не смог уговорить сопливого старшего лейтенанта, пусть и орденоносца?

– Я согласен, товарищ генерал.

– Вот и хорошо. Тогда первое: отвыкайте от уставных выражений типа «так точно», «никак нет», «есть», «виноват» и в этом роде. Вместо них приучитесь использовать: «да», «нет», «хорошо», «извините», «будьте любезны». Второе: ко мне обращаться только по имени-отчеству без упоминания звания. Третье: забудьте, что вы когда-то служили в войсках. Вы хоть и в штатском, но грудь колесом держите так, что по вашей выправке за версту видно военного. Нам это ни к чему. Уловили?

– Так точ… Виноват! Уловил.

– Вот и хорошо. В гостиницу вы сегодня больше не вернетесь. За вещи не беспокойтесь, старые вам больше не понадобятся, а всем необходимым вас обеспечат по новому месту работы. А сейчас пойдемте в другую комнату. Вам надо переодеться, а то ваш наряд смотрится как-то по-пижонски. Заодно познакомитесь с человеком, который будет отвечать за вашу подготовку.

Они вышли в коридор и стали спускаться по лестнице. Филипп Ильич заметил, что Коля пытается рассмотреть картины.

– Нравится?

– Очень. Наверное, старинные?

Филипп Ильич улыбнулся:

– Не очень, хотя есть довольно редкие. Это – Пикассо, – он ткнул в одну из картин, – а это – Дали. Картины – это у нас вроде традиции.

– Традиции?..

– Ну да. Наиболее отличившиеся разведчики после успешного выполнения задания имеют право повесить в нашей «галерее» свою любимую картину. Вот ребята и заказывают местным художникам на память пейзажи тех мест, где им нравилось бывать во время выполнения задания.

Коля еще раз осмотрел картины.

Эйфелева башня, океанский пляж под пальмами, китайские пагоды, вулкан Везувий, гора Фудзияма, статуя Свободы, апельсиновая роща, кофейная плантация, коррида, Биг Бен, сфинкс на фоне пирамид, северное сияние, оазис в пустыне, Женевское озеро, саванна со слонами и жирафами.

– В этих местах служат ваши… наши товарищи?

– Работают, Николай Федорович. А слово «служба» с сегодняшнего дня для вас, как человека сугубо штатского, должна ассоциироваться с попом, кадилом и колокольным звоном. Уловили?

– Так то… Извините, уловил.

Они спустились на первый этаж, Филипп Ильич толкнул дверь в какую-то комнату, которая оказалось довольно просторным кабинетом, похожим на тот, в котором только что Коля разговаривал с Головиным. Кабинет был обставлен такими же мягкими креслами, у окна стоял письменный стол резного дуба, только стеллажами с книгами была занята лишь одна стена. Напротив нее, на другой стене, висела огромная, от пола до потолка, карта мира. На диване сидел высокий мужчина средних лет. При их появлении он встал.