Изгнанник вечности, полная версия - Сергей Гомонов

Паском покачал головой:

— На той территории, где сейчас живут сородичи Оганги, телепорта[13] нет и никогда не было. Вот если бы продвинуться на северо-восток материка да поискать там, в скалистой части… Ближе к морю происходят подозрительные изменения климата. Саванна стремительно становится пустыней. Может быть, это следствие катаклизма, а может, воздействие устройства. Когда им долгое время не пользуются, оно опустошает все вокруг себя — так говорится в записях древних аллийцев. На нем время от времени должна происходить транспортировка, иначе собранная энергия начинает искажать пространство, а как следствие — и климат…

Тем временем Оганга с любопытством разглядывал наводненную людьми храмовую площадь и сам Храм с его ужасной раной. Теперь, на закате, трещина от вершины до середины пирамиды между гранями Жизни и Смерти, была видна особенно отчетливо. А Нат, сидя у ноги Ала, пристально изучал Огангу.

— Учитель! — послышался радостный голос Танрэй, и она с трудом пробилась сквозь толпу поприветствовать Паскома.

Оганге она пришлась чуть выше пояса и, приняв его, как и те женщины, за праздничную разряженную куклу на ходулях, отпрянула, когда он пошевелился.

— О, Природа! — Танрэй рассмеялась. — Простите покорно! Я не ожидала!

Паском пожал ее маленькие руки, но взгляд его сосредоточился на Ормоне, которая неторопливо следовала мимо расступавшихся перед нею горожан. Нат почуял двигавшийся много впереди нее невидимый щит вроде того, что остановил смерч во время их прогулки к острову Трех Пещер два года назад. Только, конечно, многократно слабее.

— Рада вас видеть, советник!

На черноглазой красавице были тонкие обтягивающие штаны и широкий черный лиф, обрисовывающий прекрасные формы. И взгляды мужчин невольно останавливались на ней, а она даже не утомляла себя тем, чтобы их замечать: суровые условия джунглей и заснеженных гор Рэйсатру сделали ее невосприимчивой к подобной чепухе. Нат подумал, что если бы это были взгляды настоящих хищников, то…

— Теперь я вижу, что путешествие пошло тебе на пользу, — признал кулаптр, но избежал рукопожатия. — Не знаю, как другие, но ты, кажется, уже разыскала свой личный «куламоэно»…

— Кому и любовь — «куламоэно», — даже не моргнув, серьезно откликнулась Ормона, в то время как глаза Танрэй округлились от неожиданности и откровенности сказанного.

— Но тебе — не любовь, — подхватил старый кулаптр.

— Да, мой источник не в этом, — признала она, готовая длить состязание в красноречивых намеках до бесконечности.

На этот раз Оганга ни с того ни с сего засмеялся. Даже смех его звучал с осатским акцентом — наверное, в точности так океанские кашалоты призывают своих подружек из глубин на брачные игрища.

— Отойдем, — вдруг сказал Ормоне Паском, и сколько ни прислушивался Нат к их словам и мыслям, пробиться сквозь хаотичный фон разноголосой толпы не смог.

Вернулись кулаптр и она порознь: сначала невозмутимый Паском, а за ним, отставая, шла задумчивая Ормона и покусывала нижнюю губу, будто решая непосильную задачу.

И вот солнце окончательно покинуло горизонт. С востока на небо поползла звездная чернота. А это означало, что час Теснауто с его знаменитым спектаклем о Танэ-Ра и Тассатио вот-вот начнется…

…С последним всполохом легенды-трансляции о возвращении Тассатио на Алу наступила и самая темная минута праздничной ночи.

Помнящие, менталы — словом, все, кто имел доступ к «тонкому» миру, — оставляли свои телесные оболочки внутри Храма, и «куарт» их переносились в пространство Перекрестка, в это чистилище у корней Мирового Древа. И здесь они узнавали друг друга без искажений, свойственных физической вселенной.

Невероятно изумлен был советник Корэй, увидев издалека своего младшего внука Фирэ среди тех, кто явился приветствовать давно Взошедших соотечественников. Корэй узнал душу мальчика, и тревога пронзила все его существо. Любимый внук являлся «куарт» Коорэ, а тот всегда рождался у одной и той же пары — у Ала и Танрэй, которые притом были и его Учителями. Редкое и нехорошее совпадение: родитель и Учитель в одном лице… Роковое.

Едва вернувшись в физическое тело, старый советник бросился на поиски кулаптра Паскома за разъяснениями.

— Вот вы, кулаптр, говорите, что Коорэ всегда был сыном пары ваших учеников — Ала и Танрэй…

Догнав Паскома и его спутника, дикаря Огангу, с которым сложно было бы затеряться и в более многолюдной толпе, господин Корэй слегка поклонился на ходу.

Кулаптр кивнул в ответ:

— Да. Всегда…

— Но я только что выяснил, что мой младший внук, Фирэ — воплощение «куарт» Коорэ!

— Да, вы не обознались, — печально улыбнулся учитель Ала. — Ваш внук Фирэ — воплощение сына Ала и Танрэй, их тринадцатого ученика…

— Но… как?..

— Хаос и раскол, советник Корэй. Не те «куарт» рождаются не в тех семьях…

Господин Корэй ужаснулся и даже приотстал от спутников:

— Я… не знал, что все настолько удручающе, Паском… — надтреснутым голосом выговорил он, придя в себя. — Что же теперь — когда у ваших учеников появится сын, мой внук должен будет погибнуть для перенесения?

— Оставьте! — досадливо поморщился Паском, вышагивая рядом с мелко семенившим великаном Огангой, который, мало что понимая, предпочитал широко улыбаться окружающим. — Думаете, все так просто? Думаете, Ал — это Ал, а Танрэй — это Танрэй? Фирэ должен был стать сыном Ормоны и Тессетена, но его забросило в вашу семью, а их постигло большое горе, о котором они не забыли по сей день…

Советник Корэй недопонял этой странной оговорки:

— Ормоны и Тессетена? Но почему их, а не…

— Я же говорю: не верьте глазам, не верьте, что нынешний Ал — это истинный Ал. Истинность проверяется аллийским мечом — тот сам выбирает хозяина.

— Вы хотите сказать… — озаренный запоздалой догадкой вымолвил Корэй, — вы хотите сказать, что истинный Ал — это…

Паском лишь дернул подбородком:

— Мы не ведаем заранее всех возможных путей, господин Корэй. Они открываются нам лишь после свершения событий. Я не знаю судьбу вашего младшего внука, но на вашем месте очень заинтересовался бы судьбой старшего. Дрэян тоже их ученик, если вы не знали. В прежние времена его звали Артаарэ. Вот, двое из тринадцати учеников Ала и Танрэй — уже налицо. И Дрэян вызывает у меня отчетливое беспокойство. Не те мысли ухватил и присвоил его разум, советник Корэй. Я сказал бы, что он заразился национализмом габ-шостеров…

— Значит, у Фирэ есть шанс выжить в этом воплощении? — пропустив мимо ушей предупреждение Паскома, задумчиво вымолвил советник. — Поймите, я люблю этого малыша. Стыжусь признаться, но я привязан к нему больше, чем к Дрэяну.