Изгнанник вечности, полная версия - Сергей Гомонов

— Поверьте, я…

— Послушайте, Дрэян, я не настроен на Поединок, но если вы скажете еще хоть слово, мы сойдемся в любом удобном для вас месте! — рыкнул тот, и глаза его снова начали обретать нехороший темный отлив.

Дрэян, явно раскаявшись в своих поступках, покорно отступил, не желая ссориться с другом Ала. Сетен махнул рукой и зашагал к выходу из сектора, где их поджидал электровагон, спускавший посетителей Ведомства к шоссе. Юноша еще долго провожал взглядом алый шарик, что умчал по спирали, увозя в себе друзей. Покусав губы, Дрэян вернулся в кабинет деда.

Нат давно уже вертелся возле университета Новой Волны. Солнце разошлось не на шутку, и не спасала даже глубокая тень под большой и пушистой елью с жесткими синеватыми иглами. Пес терпеливо ждал, когда наконец на аллее появятся хозяин и его друг. Язык бедняги-волка свисал до усыпанной хвоей земли, а светло-серые бока ходили ходуном. И это он еще полинял к лету!

На Сетене, когда он вместе с Алом возник вдалеке, развевался длинный плащ до пят. Нат подивился этому чудачеству и решил показаться позже, по укоренившейся привычке наблюдая за приятелями издалека. Правда, то, что проходило с Алом, Тессетен почувствовал сразу и оглянулся в поисках волчьей морды, которую уже видел нынче утром. Натаути дернул губами в короткой улыбке и выпустил язык еще сильнее. Сетен подмигнул в ответ.

Из сфероида — здания университета — выехал прозрачный лифт и выпустил целый курс студентов на ступени портала, живописно обрамленного витыми колоннами.

Нат поднял вострые уши и стал ловить каждый звук. Он предчувствовал, что будет дальше. Увы, он ведал больше, чем Учитель Ала, но не смел и не умел сказать об этом. Всё, всё неспроста…

От группы студентов отошла хозяйка, легкая и подвижная в своем цветастом летнем платье, перехваченном на тонюсенькой талии атласной тесьмой, а у плеча скрепленного маленькой брошью. Увидев мужа, она помахала ему рукой и остановилась в растерянности. Не всякий мог спокойно выдержать чудовищный взгляд Тессетена.

— Это моя жена, Танрэй, — сказал Ал. — А это мой друг, тот самый Тессетен.

Она замерла, не сводя глаз с высокого и широкоплечего северянина, чей лик убедил ее в несправедливости Природы к некоторым людям, которые достойны большего. Сетен тоже задержался чуть дольше, чем приличествует в таких случаях, но в итоге отвесил невозмутимый поклон и обронил повседневную формулу приветствия. О, да! Он обманул бы любого! Любого человека…

Нат чихнул и помотал ушастой головой. Наконец-то и тебя бросило в жар, великий путешественник, который привез с собой одуряюще прекрасные запахи чужих земель и дальних морских странствий…

Сетен снял и перекинул через руку свой плащ, пока Танрэй и Ал шептались о планах в сторонке. Волк понял, что пора прийти на помощь другу хозяина, выскочил из-под ели, прибежал к порталу и начал бурно ластиться к Алу и Сетену.

— Если не возражаете, мы с женой побудем у вас несколько дней, — пересилив волнение, сказал северянин.

— О чем ты говоришь! Это твой дом — живи сколько нужно! — рассмеялся Ал и хлопнул его по плечу.

По неказистому лицу Тессетена пробежала тень горькой усмешки.

— Нет у меня больше дома, Ал.

Танрэй исподтишка взглянула на нового знакомца, и Нат понял: с этой минуты все в их жизни изменилось безвозвратно…

Ал и Сетен вышли на балкончик, нависавший над круглым залом-гостиной. Ормона растерянно озиралась по сторонам в доме, который два года назад еще считала собственным:

— А где же моя любимая танцующая пара? Она стояла вон там, в нише… Сетен, где они?

— Ты о чем, да будет «куарт» твой един?! — удивился Ал.

— Я о статуе танцующих влюбленных, да не иссякнет солнце в сердце твоем, Ал. Разве ты не помнишь?

Сетен вмешался чересчур поспешно:

— Это я еще тогда, в суматохе перед отъездом, их уронил и расколотил… Два года назад.

Ее глаза широко распахнулись:

— Как?! И ты ничего мне не сказал?!

— Не хотел расстраивать…

— А! Помню! — вскричал Ал. — Помню я эту скульптуру! Это же были…

— Ну, довольно, нашли о чем поговорить! — перебил Тессетен, незаметно скользнув взглядом по комнате, будто боясь, что их услышат. — Поднимайся к нам, родная, мы тут готовимся к Теснауто…

Ормона сбросила плащ прямо под ноги и, роскошная даже в дорожном костюме мужского кроя, взбежала по лестнице. Она прекрасно знала, кто наблюдает за нею из маленького окошка напротив балкона, и ей тоже было любопытно посмотреть на ту, что смогла завладеть сердцем и помыслами Ала. И уже не только Ала…

Мужчины ждали ее в кабинете нового хозяина дома — Тессетен уже перестал считать родное жилище своим. По их мнению, то, чем они занимались, означало «готовиться к празднику». Ормона самостоятельно плеснула и себе, а затем, вскинув черную бровь во время пития, изучающее взглянула на Ала поверх края своего бокала.

— Отличное эйсеттское вино! — сказала она. — Я почти забыла этот вкус! Да, Ал! Когда же ты наконец познакомишь меня со своей попутчицей?

— А что ты так спешишь? — усмехнулся Тессетен.

— Кто, кроме нее, в этом доме осведомит меня, что принято нынче носить на Оритане? — она слегка подмигнула мужу, откровенно забавляясь тем тайным напряжением, которое он не смог вовремя стереть со своего лица во время ее обращения к приятелю. — Вижу, вас с нею он уже познакомил, — добавила она после ухода Ала.

— Откуда такая уверенность?

— Откуда такая заботливость… Ладно, неважно. Ты поговорил с Паскомом?

— О том, что мы нашли «куламоэно»? Нет, не успел.

— Мне казалось, это главнее, чем расшаркиваться с габ-шостерами и оберегать глупых дружков от неравного Поединка…

Еще тогда, в горах Виэлоро, она поняла, что Сетен ни за что не позволит другу детства этот самоубийственный Поединок с Дрэяном. Так и получилось: опередив Ала, ее муж вступил в разговор и пригласил гвардейца принять участие в их экспедиции. Он изобразил, будто они с Дрэяном давно знакомы, хотя видел его лицом к лицу впервые в жизни. Советник Корэй, присутствовавший при этом, благословил внука на поездку, и молодому габ-шостеру ничего не оставалось, как подыграть Тессетену.

— С габ-шостерами? — удивился Сетен. — Почему ты решила, что…

Ормона резко оборвала его вопрос:

— Потому что только габ-шостеры, а вернее сказать, самые радикальные из них — тес-габы[12] — сейчас развлекают себя преследованием северян на Оритане.

— Он гвардеец, Ормона!

— Что не мешает ему облизываться с черными мстителями, — задиристо дернулась она. — Да к вьюге и стуже твоего националиста, не о том речь! В машине у меня снимки и отчет, их надо передать советнику. Пусть решают в Ведомстве, выделят ли нам технику для расчистки пещеры с «куламоэно».