О чем молчат фигуры - Юрий Авербах

На официальном открытии матча в Москве выступил посол США г-н А. Гарриман и, в частности, сказал: «Матч помогает осознать, что мы действительно близкие соседи и что, таким образом, мы имеем возможность установить самые близкие и дружественные связи во всех областях культуры». А в Нью-Йорке мэр города Ф. Ла Гардиа отметил «большое значение этого соревнования для укрепления дружественных связей между народами Советского Союза и Соединенных Штатов».

Игра проходила на десяти досках в два круга.

Надо сказать, что американцы, четырехкратные победители Всемирных шахматных олимпиад, не совсем ясно представляли, с каким грозным противником они имеют дело. Ведь кроме Ботвинника, Флора и Лилиенталя имена остальных участников мало что им говорили. Кроме того, в Америке еще не знали главного секрета советской шахматной школы — умения готовиться к ответственным соревнованиям. А наша команда действительно была подготовлена блестяще.

Результат первого тура стал сенсационным — 8:2! Наши шахматисты выиграли 7 партий, проиграли одну и две свели вничью. Причем в двух встречах — Денкер — Ботвинник и Смыслов — Решевский, выигранных нашими гроссмейстерами, исход борьбы был, по существу, предопределен уже в дебюте. Наиболее трудные задачи в первом туре пришлось решать Болеславскому. В партии с Файном (белые) он испытывал серьезные проблемы, но искусной защитой сумел добиться ничьей. Единственной победой американцев завершилась партия Бондаревский — Стейнер. По дебюту наш шахматист получил отличную игру, но затем черным удалось перехватить инициативу и добиться успеха. Столь внушительный перевес, достигнутый советской командой в первом туре, явился для американцев совершенно неожиданным. Они считали, что на первых пяти досках у них вообще лучшие шансы, а в итоге набрали всего пол-очка, не сумев выиграть ни одной партии.

Однако и во втором туре их успехи были не намного лучше. Они сумели набрать лишь на пол-очка больше, чем накануне. И общий счет стал 15,5:4,5. Это было сокрушительное поражение. В нашей команде половина участников выиграла свои мини-матчи со счетом 2:0: Ботвинник, Смыслов, Котов, Рагозин, Бронштейн. Болеславский и Макагонов набрали по полтора очка из двух, Флор и Лилиенталь — по очку, и только Бондаревский проиграл мини-матч Стейнеру со счетом пол-очка на полтора.

Как пишет Ботвинник, неофициально участникам матча передали слова Сталина: «Молодцы, ребята».

Американцы не могли смириться со столь чувствительным поражением и на следующий год прибыли в Москву, чтобы сразиться уже в очном соревновании. Экс-чемпион мира М. Эйве был приглашен в качестве арбитра. Американцы на этот матч привезли более сильную команду и даже надеялись на успех.

«Честно говоря, мы думали, что счет матча может быть между 11:9 в пользу советской команды, — рассказывал А. Денкер, — и 10,5:9,5 в нашу пользу». Это показывает, насколько оптимистично были настроены наши соперники.

Однако, надо сказать, что очный матч происходил в совершенно иной политической обстановке, чем заочный. Уже выявились серьезные противоречия между СССР и его союзниками во второй мировой войне. Уже была произнесена знаменитая речь Черчилля в Фултоне, знаменующая начало новой, «холодной» войны. И в этой обостряющейся обстановке встрече с американцами придавалось особое значение. Их необходимо было разгромить.

Поэтому вечером накануне начала матча с советской командой встретился первый секретарь ЦК ВЛКСМ Н. Михайлов. Его сопровождал председатель Спорткомитета Н. Романов. Ничтоже сумняшеся, Михайлов поставил команде задачу победить с большим преимуществом, чем в заочном матче. На это Ботвинник от имени участников ответил, что если каждый участник наберет полтора очка из двух, то этого будет достаточно, и счет 15:5 станет вполне достойным результатом. Комсомольскому лидеру этот ответ явно не понравился, но он промолчал, тем более, что Ботвинник особо подчеркнул — каждый из участников сознает свою ответственность перед страной.

Вряд ли эта «накачка» способствовала поднятию боевого духа команды, скорее наоборот. Тем не менее, первый тур закончился убедительной победой нашей команды со счетом 7:3. Стало ясно, что реванша американцам добиться не удастся. И, хотя второй тур закончился с минимальным перевесом 5,5:4,5 в пользу команды СССР, в целом счет матча 12,5:7,5 показал, что советские шахматисты намного превосходят своих соперников. Героями матча стали Смыслов и Рагозин, со счетом 2:0 победившие своих противников, соответственно Денкера и Пинкуса. Ботвинник набрал полтора очка против Решевского, а Керес — против Файна. У американцев отличались Кэжден и Кевиц, набравшие полтора очка против Котова и Бондаревского. Ответный матч намечался на следующий год в Нью-Йорке, но в связи с ухудшившейся международной обстановкой его удалось провести лишь восемь лет спустя.

Однако вернемся снова в 1945 год. В редакционной статье журнала «Шахматы в СССР», возобновившего свое издание с мая того же года, в связи с победой нашей команды в радиоматче были сказаны следующие слова: «В матче с шахматистами Соединенных Штатов Америки мы выиграли командное первенство мира. Идя вперед к новым вершинам шахматного творчества, мы завоюем и индивидуальное звание чемпиона мира по шахматам, которое должен носить и будет носить лучший шахматист Советской страны».

Строго говоря, первая фраза на самом деле не соответствует действительности — мы победили сильнейшую шахматную команду мира, но до выигрыша командного первенства мира было еще далеко. Для этого нужно было вступить в Международную шахматную федерацию и победить во Всемирной шахматной олимпиаде.

В этой же статье ставились задачи на будущее — «следует широко практиковать встречи советских шахматистов с иностранными мастерами путем организации в СССР международных турниров, проведения матчей советских мастеров с иностранными, выездов советских мастеров на международные турниры за рубежом и приглашения в СССР сильнейших иностранных мастеров для тренировочных встреч».

«Выезды советских мастеров на международные турниры за рубежом» — это было что-то новое. До войны на турниры за рубежом выезжал практически лишь один Ботвинник.

И, как бы предваряя эти поездки, в отделе «За рубежом» № 8 журнала сообщалось, что в конце декабря 1945 года и в начале 1946 года в Англии состоятся международные турниры.

Приглашения посланы в СССР и США.

В конце декабря за подписью председателя Спорткомитета Н. Романова организаторы турнира в Лондоне получили телеграмму, подтверждающую участие советских шахматистов. Затем ТАСС официально сообщил, что в Лондон приедут Смыслов, Болеславский, Котов, Флор и Рагозин.

А дальше — тишина. Не было никакой информации о дне приезда советских участников. В день первого тура, когда уже вовсю шла игра, за исключением, конечно, пяти партий, по необходимости отложенных, из посольства СССР пришло письмо за подписью первого секретаря, в котором сообщалось, что советские шахматисты не смогут принять участие в турнире. Как писал английский журнал «Чесс», британские любители шахмат были разочарованы тем, что советские мастера не приехали. Даже больше, чем разочарованы, немного обижены и оскорблены произошедшим. «Мы можем только гадать о том, какие проблемы помешали русским приехать, — сообщалось в журнале, — страна разорена войной и транспорт напряжен до последней степени».

Стоит добавить, что наши шахматисты получили соответствующие визы и экипировку, которая тогда полагалась всем выезжающим за границу.

Что же в самом деле произошло?

Причина была чисто политической. В самый последний момент обнаружилось, что среди участников турнира оказался испанец — 14 летний Артуро Помар, а у нас с франкистской Испанией все отношения были разорваны. В итоге наверху решили наших шахматистов в Лондон не посылать.

Кончина чемпиона

<пропущены страницы 102–103>

Вероятно, вряд ли будет возможно подтвердить или опровергнуть утверждение Алехина, что его статьи были фальсифицированы, — они настолько нелепы, что не могли нанести никому никакого вреда, и что наша реакция на бичевание «Баруха Вуда — бирмингамского еврея, например, была сплошным хохотом, мы давно так не смеялись». (Барух Вуд не был евреем. — Ю. А.)

Однако, как свидетельствуют письма читателей в тот же «Chess», большинство европейских любителей шахмат, четыре года находившихся под пятой нацистов, гораздо жестче восприняли контакт Алехина с нацистами и вышедшие за его подписью явно антисемитские статьи.

И когда Алехин получил из Англии приглашение на международный турнир в Лондоне, в начале 1946 года, это вызвало резко отрицательную реакцию не только в Голландии и Франции, но также в Англии и США.