Их двое - Мария Зайцева

Егерем, - я же говорил тебе, тогда вечером – это просто недоразумение было… Понимаешь?

- Ну да, я так и поверила…

- Да какой мне смысл, Насть?

- Не знаю… А какой смысл вам было девочку насиловать?

Говорю и тут же поспешно замолкаю. Черт, не хотела же! Нафига опять тигра за усы, а этих придурков – за самолюбие?

- Да не насиловали мы ее! – ожидаемо рычит Егерь, - нахер нам это надо?

- Ну…

Так, гусары, молчать!

- Настя… - мягко стелет Кот, - ну посмотри на нас… Как ты думаешь, сложно найти нам женщину на ночь? Такую, чтоб хотела?

Молчу. Ответ очевиден, конечно, но…

- Это – просто провокация, понимаешь? – они с Егерем опять переглядываются, - для того, чтоб нам репутацию испортить.

- Было бы что портить… - это низко, Настя, реально низко… Но я почему-то не могу тормознуть. Против здравого смысла пру.

- А ты следила за нашей карьерой? – вмешивается Егерь, заинтересованно ставя локти на стол и подаваясь ко мне.

- Нет, конечно, - фыркаю я, - мне Борю… То есть, Конь… Ваш… Рассказывал. И по телеку видела.

- А что тебе такого Конь рассказывал?

Я припоминаю, как мой бывший лучший друг делился историями о веселых вечеринках хоккеистов и футболистов, где в ход идет вообще любое развлечение. В основном, конечно, секс и выпивка, но бывает и потяжелее. И каким образом на спортсменов вешаются фанатки. И в каком количестве. Я не осуждала, само собой, чего тут осуждать, если все по обоюдному согласию, но, вот честно, совершенно искренне считала, что труд и авторитет спортсменов в нашей стране сильно переоценен. Особенно, в раскрученных видах спорта. Конечно, американские гонорары нашим и не снились, разве что кого-то из них купят иностранные клубы. Но и покупали обычно не особо дорого.

- Много чего… - уклончиво отвечаю на провокацию, - ладно, пойду я. А вообще, - ох уж это мое стремление оставить последнее слово за собой! – люди, которые ни в чем не виноваты, не прячутся в рязанской заднице.

Егерь с рычанием начинает подниматься и пускать дым из ноздрей, а я быстренько взлетаю по ступенькам вверх. Сердце прыгает перепуганной белкой, руки подрагивают, а внутри что-то такое будоражащее, словно мне опять восемь и я только что раздразнила самого главного хулигана школы.

- Да что ты понимаешь, коза? – рычит снизу Егерь, - иди сюда, бля, чего смылась?

- Действительно, Настюш, - мягко зовет Кот, - спустись… Мы тебе все объясним…

Но я только демонстративно хлопаю дверью.Нет уж.Хватит мне их объяснений и сидений за круглым столом переговоров. Не хочу я слышать оправдания. В любом случае, проверить не смогу, врут или нет. А вот в том, что меня могут уговорить… на что-нибудь -  вполне уверена.Я в последнее время чего-то прям дурочка.

Кидаюсь на кровать, успокаиваю бешено стучащее сердце, закрываю глаза…Как они смотрели, черт…Теплый, обволакивающий взгляд Кота и черный яростный – Егеря…

Интересно, если бы мне пришло в голову… выбирать между ними? Ну, так… Чисто теоретически…В порядке бреда…Кого бы я выбрала?Кота?Егеря?Лежу, зажмурившись и прикидывая, какие они в постели, эти два брата-акробата… Наверно, Кот такой же, как в общении… Мягкий и всегда добивающийся своего. А Егерь… Яростный, бешеный и думающий только о себе…Внизу живота становится тепло, волнительно, неосознанно глажу себя про свитеру – по животу и кромке джинсов…И тут же спохватываюсь, ловя себя на этом движении и этих мыслях!Вскидываюсь, жар приливает к щекам, воровато оглядываюсь на дверь, пугаясь того, что могут увидеть, застать за этим непотребством… Глупостью такой…

Это все долгое сидение с ними в замкнутом пространстве. Не удивительно вообще, что крыша едет.Тем более, что захватчики никак не помогают ей на месте держаться…

Егерь, с его свободно сидящими, но обтягивающими все, что нужно, футболками. И джинсы еще эти, задницу никак не скрадывают… Одни слюни, честное слово…

А Кот – так вообще… Рубашка с оторванными рукавами… Татухи по бицепсам… Широкая сладкая улыбка-обещание… Ох…

Какого, интересно,  фига я такая голодная? И какого, интересно,  фига я такая глупая???

Закрываю глаза, проваливаясь в сладкое марево сна, где меня трогают, ласкают, гладят… И шепчут, шепчут что-то, настолько будоражащее, что в голову бьет возбуждением, тянет выгибаться навстречу рукам, размыкать послушно губы в ожидании поцелуев… Нахально-нежных. И яростно-грубых…Из сна вылетаю, словно Баба Яга из печной трубы, всклокоченная и потная. Торопливо ощупываю себя, убеждаясь, что все было лишь моим разыгравшимся воображением.Дышу с трудом, перебарывая бешеное сердцебиение.И только спустя несколько минут осознаю, что нет привычного музыкального сопровождения: воя метели.

Подбегаю к окошку, с неверием выглядываю.Послеобеденное солнце заливает снег, искрящийся так сильно, что больно глазам.Небо синее-синее, какое бывает только зимой.И тишина.Метель прекратилась.

Егерь. Жесть, как она есть

- Ровнее держи, - смотрю, как Кот замахивается топором, кривлюсь презрительно. Я, конечно, тоже не профи, пару раз и колол всего, еще у себя, в Ёбурге, под присмотром бати, но Котяра, с его ма-а-асковским происхождением, вообще не в курсе, с какой стороны к топорищу подходить.

Так-то , нахрен бы он мне сдался тут, возле поленницы, еще по ноге себе ебнет, возись потом с придурком…

Но оставить его в доме наедине с няшей – вообще не варик.Слишком уж рожа блудливая.

Смотрю на эту самую рожу, сейчас крайне сосредоточенную, напряженную такую, словно не полено рубить собирается, а задачу математическую решать, и опять неконтролируемо накатывает злость.Ловлю себя на этом  в очередной раз, охереть, какой по счету уже за эти пять дней, и пытаюсь выдохнуть. Ярость у меня боевая, ее специально взращивали, для спорта – самое оно. Но вот в реале – вообще не помогает…И сейчас – особенно.

Мы, словно пауки в банке, заперты тут, кружим вокруг няши, смотрим… Ноздри раздуваем, отслеживаем каждое движение. Не только ее, но и друг друга. Котяра, как обычно, мягкими гребанными лапами, улыбочкой своей блядской… Понимаю, что, если б они были тут с