Без права на ошибку - Ли Чайлд

фут, к стенам прикноплены донесения и распоряжения. Застекленный шкаф, на полках которого сложены инструкции, методические пособия. Окна нет. А вот растение есть. Бледное и чахлое в пластиковом горшке на столе – кажется, с трудом пытается выжить. Не видно ни одной фотографии. Никаких памятных вещей. Ничего личного, кроме разве что легкого запаха духов и тканевой, а не кожаной обивки кресла.

– Так, здесь Стайвесант отправляется домой, – сказала Фролих.

Ричер снова взглянул на экран и увидел, как счетчик времени проскочил девятнадцать тридцать, затем девятнадцать тридцать одну. Из кабинета с утроенной скоростью выскочил Стайвесант. Это был мужчина высокого роста, широкий в плечах, слегка сутулый, с сединой на висках. В руках он держал тощий портфель. Из-за быстрой перемотки двигался он со смехотворной прытью. Подбежал к вешалке и сорвал с нее черный плащ. Накинул его на плечи и помчался к столу секретарши. Резко наклонившись, что-то сказал ей и скрылся из виду. Фролих удвоила скорость показа. Секретарша дергалась и покачивалась в кресле. Цифры счетчика времени расплылись почти до неразличимости. Семерка сменилась восьмеркой, секретарша вскочила, и Фролих замедлила скорость, чтобы поймать секунду, когда она откроет дверь в кабинет Стайвесанта. И вот секретарша взялась за ручку, приоткрыла створку, сунула голову внутрь, оторвав одну ногу от пола, тут же повернулась и закрыла дверь. Пробежавшись по пространству квадратной приемной, похватала сумочку, зонтик и пальто и скрылась во мраке в дальнем конце коридора. Фролих еще раз удвоила скорость воспроизведения, цифры в нижнем углу опять замелькали быстрее, но картинка оставалась совершенно неизменной. Время мчалось вперед, но в опустевшем офисе все застыло.

– Когда приходят уборщики? – спросил Ричер.

– Незадолго до полуночи, – ответила Фролих.

– Так поздно?

– Они работают и по ночам. Уборка делается круглосуточно.

– И до их прихода совсем никакого движения?

– Совсем никакого.

– Тогда мотайте. Здесь уже все понятно.

Фролих щелкала кнопками, переключаясь с ускоренной перемотки, когда экран словно застилало пеленой снега, на нормальную, когда появлялась картинка и можно было проверить время записи. В двадцать три пятьдесят Фролих поставила обычную скорость. Счетчик щелкал, отсчитывая секунду за секундой. В одиннадцать пятьдесят две в дальнем конце коридора возникло какое-то движение. Из темноты вышла группа из трех человек. Две женщины и мужчина, одетые в темные комбинезоны. Латиноамериканцы. Все невысокого роста, плотные, темноволосые, бесстрастные. Мужчина толкал перед собой тележку. Спереди к ней с помощью обруча крепился черный мешок для мусора, а сзади на полках стояли лотки с тряпками и баллончиками. Одна из женщин несла пылесос с длинным шлангом и с широкой насадкой. Он висел у нее на спине, как рюкзак. Вторая женщина в одной руке держала ведро, а в другой – швабру. У швабры на рабочей части оказалась квадратная поролоновая накладка, а посередине ручки – какое-то сложное устройство для отжимания лишней воды. Все трое уборщиков были в резиновых перчатках светлого оттенка. Возможно, прозрачных, а может, светло-желтых. На лицах мужчины и женщин читалась усталость. Как у всех, кто трудится в ночную смену. Но выглядели уборщики опрятно и казались настоящими профессионалами. У всех были аккуратные короткие стрижки, а лица как бы говорили: «Мы понимаем: работа у нас не самая интересная в мире, но мы исполняем ее как следует». Когда группа подошла к двери кабинета Стайвесанта, Фролих поставила запись на паузу, и все на экране замерло.

– Кто они? – спросил Ричер.

– Штатные сотрудники, нанятые непосредственно правительством, – ответила Фролих. – Большинство уборщиков офисов в этом городе работают по срочному договору, получают минимальную зарплату, не имеют льгот – текучка кадров очень высокая. То же самое в любом другом городе. Но мы нанимаем сами. Кстати, ФБР тоже. Конечно же, отбираем только тех, кто заслуживает доверия. У нас работает две постоянные бригады. Все кандидаты проходят собеседование, их проверяют на благонадежность, и, если кто-то оказывается замешан хоть в чем-то предосудительном, его отсеивают. Платим уборщикам хорошо, предоставляем полную медицинскую страховку, куда входит и стоматология, оплачиваемый отпуск – словом, все как положено. Они считаются такими же сотрудниками отдела, как и любой другой работник.

– И как они проявляют себя?

– Как правило, просто потрясающе, – ответила она.

– Но вы подозреваете, что письмо незаметно пронес кто-то из них?

– Других вариантов у нас нет.

– Так где же оно сейчас? – Ричер указал на экран.

– Может быть, в мусорном пакете, в плотном конверте. Может быть, в файлике, приклеенном скотчем к днищу одного из лотков или к полочке. Или даже к спине мужчины, под комбинезоном.

Она нажала на кнопку «Пуск», и уборщики продолжили путь в кабинет Стайвесанта. Дверь за ними захлопнулась. Камера тупо смотрела перед собой. Счетчик времени тикал: прошло пять минут, семь, восемь. Наконец пленка закончилась.

– Полночь, – сказала Фролих.

Она извлекла кассету и вставила вторую. Нажала кнопку воспроизведения; дата сменилась на четверг, а таймер запустился ровно в полночь. Время медленно ползло вперед: две минуты, четыре, шесть.

– Они определенно работают тщательно, – заметила Нигли. – В нашем офисе уборщики за это время вычистили бы целое здание. Вот только спустя рукава.

– Стайвесант любит работать в идеальной чистоте, – сообщила Фролих.

В семь минут пополуночи дверь открылась – уборщики вышли из кабинета.

– Значит, теперь, как вы считаете, письмо лежит на столе? – спросил Ричер.

Фролих кивнула. На видеозаписи уборщики занялись рабочим местом секретарши. Ничего не пропустили. Каждый уголок был избавлен от пыли, каждая поверхность натерта чуть не до блеска. Пропылесосили каждый дюйм ковра. Мусор бригада отправляла в черный мешок – тот раздулся чуть ли не в два раза. Мужчина так старался, что волосы у него растрепались. Фут за футом он толкал тележку, двигаясь к входной двери, и женщины шли вместе с ним. В шестнадцать минут пополуночи уборщики скрылись во мраке, и приемная снова стала совершенно пустой.

– Ну вот и все, – объявила Фролих. – Следующие пять часов сорок четыре минуты ничего не происходит. Вставляем очередную кассету и с шести утра до восьми, когда появляется секретарша, не видим, опять же, ничего интересного, а дальше события происходят точно так, как утверждают она и Стайвесант.

– Как и следовало ожидать, – раздался голос от двери. – Думаю, нашим словам можно доверять. В конце концов, я нахожусь на государственной службе двадцать пять лет, а моя секретарша, полагаю, еще дольше.

Глава 5

У двери стоял Стайвесант. Сомневаться не приходилось: Ричер сразу узнал человека, которого только что видел на экране. Высокого роста, широкоплечий, за пятьдесят, но все еще в хорошей форме. Красивое лицо, усталые глаза. В костюме и галстуке, хотя на