Без права на ошибку - Ли Чайлд

отдельными буквами. Если смотреть на текст достаточно долго, это видно. Потом можно такое расстояние измерить и определить программу. Но для нас толку от этого все равно мало. Компьютеров с установленным пакетом «Уоркс 4.5» тьма-тьмущая.

– И никаких отпечатков пальцев, я полагаю? – поинтересовалась Нигли.

– Вот здесь мы переходим к странному, – ответила Фролих.

Она сдвинула на дюйм кофейный поднос и положила рядом фотографию. Указала на верхний край:

– Вот здесь, на самом краю, обнаружены микроскопические следы талькового порошка.

Потом она указала на дюйм ниже:

– А здесь у нас два совершенно явных пятна талька, одно на тыльной стороне, другое на лицевой.

– Латексные перчатки, – определила Нигли.

– Именно, – подтвердила Фролих. – Одноразовые латексные перчатки, какими пользуются стоматологи или другие врачи. Продаются по пятьдесят или сто пар в коробке. Внутри перчаток тальк, чтобы легче было надевать. Но и в коробке всегда остается его небольшое количество, поэтому он попадает на внешнюю сторону перчатки тоже. Порошок на верхнем крае листа запекся, а вот пятна чуть ниже – нет.

– Понятно, – сказала Нигли. – Значит, человек надевает перчатки, открывает новую пачку бумаги, разворачивает ее веером, чтобы она не заминалась в принтере, и тальк попадает на верхний край листов; потом он загружает лист в принтер, распечатывает сообщение, и при этом тальк запекается.

– Потому что лазерный принтер при работе нагревается, – подхватила Фролих. – Тонерный порошок электростатическим зарядом притягивается к бумаге в форме нужных букв, а затем нагреватель запекает его в нужном месте. Думаю, где-то около двухсот градусов в течение малой доли секунды.

Нигли склонилась поближе:

– Затем большим и указательным пальцем он вынимает лист из выходного лотка – пятна с лицевой и тыльной стороны листа ближе к верху не запеклись, поскольку термической обработке не подвергались. И знаете что? Этот принтер стоит не в офисе, а у кого-то дома.

– Почему?

– Следы от пальцев спереди и сзади означают, что бумага выходит из принтера вертикально. Как из тостера. Если бы бумага выходила горизонтально, характер следов был бы другим. С лицевой стороны осталось бы размазанное пятно. На тыльной же стороне след был бы не столь отчетлив. Единственные лазерные принтеры «Хьюлетт-Паккард», которые подают бумагу вертикально, небольшие. Для домашнего использования. У меня самой такой принтер. Работает медленно, для печати больших объемов использовать нельзя. И картриджа хватает всего на две тысячи пятьсот страниц. Сугубо для непрофессионалов. Выходит, этот человек распечатал послание у себя дома.

– Думаю, это вполне логично, – кивнула Фролих. – Было бы несколько странно надевать латексные перчатки в офисе на виду у коллег.

Нигли улыбнулась, радуясь продвижению.

– Ну хорошо, представим, что он у себя в берлоге, достает сообщение из принтера, сразу кладет его в конверт и заклеивает, смочив нужное место водой из-под крана. Перчатки все это время на нем – вот почему нет ни одного отпечатка.

Выражение лица Фролих изменилось.

– Нет-нет, вот теперь мы переходим к самому странному, – произнесла она, указывая на фотографию.

Фролих провела ногтем по бумаге на дюйм ниже и немного правее центра напечатанного сообщения.

– Если бы это было обычное письмо, например, что бы мы здесь увидели?

– Подпись, – ответил Ричер.

– Правильно, – согласилась Фролих, не отрывая ногтя от листа. – А у нас здесь сейчас отпечаток большого пальца. Крупный и четкий – однозначно, именно большого пальца. Поставленный явно нарочно. Жирный, как не знаю что, строго вертикальный и совершенно четкий. Явно не женский: слишком большой. Этот человек подписался отпечатком.

Ричер извлек фотографию из-под пальца Фролих и стал внимательно ее разглядывать.

– Вы, конечно, пробиваете отпечаток по всем базам? – предположила Нигли.

– Они ничего не найдут, – отозвался Ричер. – Этот человек абсолютно уверен, что в базах данных его отпечатков нет.

– Да, пока ничего не нашли, – подтвердила Фролих.

– Действительно, очень странно, – сказал Ричер. – Подписывает записку отпечатком большого пальца, причем явно с удовольствием, зная, что в базах на него ничего нет, но делает все возможное, чтобы больше никаких отпечатков не оставить ни на письме, ни на конверте. Почему?

– Произвести впечатление? – предположила Нигли. – Создать интригу? Или он просто аккуратный?

– Но теперь понятно, зачем такая дорогая бумага, – сказал Ричер. – Глянцевое покрытие хорошо держит отпечаток. Дешевая бумага слишком пориста.

– А что использовали в лаборатории? – спросила Нигли. – Окуривание парами йода? Нингидрин?

– Нет, рентгеноскоп, – покачала головой Фролих. – На экране все было прекрасно видно.

Ричер какое-то время молчал, разглядывал фотографию. За окном уже опустилась полная темнота. Влажная темнота большого города, прорезанная лучами фонарей.

– Что-то еще? – обратился он к Фролих. – Что вас так беспокоит?

– А нужно ли что-то еще? – задала вопрос Нигли.

Ричер кивнул. «Ты же знаешь, как все устроено в этих конторах», – говорил он ей совсем недавно.

– Должно быть что-то еще, – настаивал он. – То есть, конечно, это уже пугает, поломать голову надо серьезно, столько загадок, но ведь Фролих почти в панике.

Фролих вздохнула, взяла конверт и достала из него еще один предмет. Почти такой же, как и первый. Файлик, а внутри цветная фотография восемь на десять. Опять снимок белого листа, но на нем напечатано уже четыре слова: «Избранный вицепрезидент Армстронг умрет». Бумага лежит уже на другой поверхности, а рядом с ней другая линейка. Поверхность покрывает ламинат серого цвета, а линейка из прозрачного пластика.

– Оба листа практически идентичны, – сказала Фролих. – Стиль тот же самый и вместо подписи – тот же отпечаток большого пальца.

– И что?

– Эта бумага попала на стол моего босса, – сказала Фролих. – Ее обнаружили утром. Конверта или еще чего-нибудь не было. Как она там оказалась, одному богу известно.

Ричер встал и подошел к окну. Нащупал шнур и задернул шторы. Без всякой причины. Просто ему показалось, что так будет правильно.

– Когда появилось второе послание? – спросил он.

– Через три дня после того, как пришло по почте первое, – ответила Фролих.

– Предназначено, скорее, уже для вас, – заметила Нигли. – А не для самого Армстронга. Но с какой целью? Чтобы убедить вас серьезно отнестись к первому посланию?

– Мы и так отнеслись к нему серьезно, – возразила Фролих.

– Когда Армстронг покидает Кэмп-Дэвид? – спросил Ричер.

– Сегодня вечером у них там ужин, – сказала Фролих. – После еды, возможно, еще немного посидят, поболтают. Думаю, улетят где-то после полуночи.

– Кто ваш непосредственный начальник?

– Его фамилия Стайвесант, – ответила Фролих. – Как название сигарет.

– Вы рассказывали ему, что происходило в последние пять дней?

– Нет, почему-то решила пока этого не делать, – покачала головой она.

– Мудро, – похвалил Ричер. – Чего вы хотите от нас?

Фролих немного помолчала.

– Вообще-то, сама не знаю, – призналась она. – Уже шесть дней задаю себе этот вопрос, с тех самых пор, как