Ведьмочка для художника, или Возвращение в Мир Мечты - Регина Хайруллова

лжёт. А он не может лгать, понимаешь? Не может. Это Хранитель жизни. Он знает всё о нас.

Я почти ничего не понимала. Решила пока молча кивать.

— Я теперь не смогу себя простить. Ты понимаешь? Я всю жизнь хотел узнать родных. Я мечтал о нормальной семье, в которой есть мама, папа и брат или сестра. И вот я собственными руками, своим же эгоизмом всё и попортил. Не знаю… Зачем я вообще говорю всё это? Ладно, не бери в голову. Я пойду. Ты прости.

— Но куда?

— Хочу найти того старика. Он, видишь ли, он сможет перенести меня в другое место. Так, если получится, я запутаю Хранителя. И мне не придётся смотреть в глаза Артуру, — договорил Хэйден и тоже ушёл.

Да. Мужчины загрузились по полной. Ну а я села на одинокий камень, лежавший посреди земли.

Здесь не пели птицы, не журчали ручьи, не было даже дуновения ветерка — всё будто замерло, всё застыло в миге. Травы и цветы здесь не растут и не увядают. Облака никогда не застилают горизонт, пока их создатель того не пожелает. «До чего это должно быть скучно, — подумала я и сорвала голубую ромашку. — Я тут сижу и размышляю о пейзаже, а они не хотят друг друга даже видеть. А я будто посреди них. Я как мост, который должен связать их, но как? Как мне лучше всего применить свои силы для творения добра?»

Я вздохнула и опустила голову, разглядывая примятые травинки под ногами. Захотелось приложить к ним ладони. Так и сделала. От земли в меня пошли тепло и наполнение.

А всё-таки. Кто я, чтобы разбираться в чужих жизнях? Почему Хранитель жизни сказал так? Почему мы все поверили ему? Почему я вообще сейчас сижу на камне и смотрю на мураву вместо того, чтобы побежать за Артуром и поддержать его? А всё-таки сейчас я хочу побыть здесь. Это я точно знаю.

Я поднялась, но не сделала ни шага. Что-то ощущалось, витало в воздухе. Стоило лишь прикоснуться к нему — и всё стало бы доступно.

Но для того надо быть спокойной. Вдох. Выдох. Моё дыхание — тот же ветер.

Да. Вот оно. Улавливается, предвестием веет, окутывает, но пока ускользает.

Но тихо.

Будь же спокойна. Всё хорошо.

Откуда-то сбоку подул тонкой струистой то ли волной, то ли мелодией ветер. Коснулся шеи, рук, охладил голову. И прояснилось. Рассеял тонкую-претонкую вуаль непонимания, и тут я ощутила, я осознала сокрытое прежде.

«Я хочу попробовать», — сказала я вслух и закрыла глаза.

Глава 27. Возвышение

Волна. Сильная и высокая. Я плавно поднимаюсь на её пенистом могучем гребне к белым облакам, от которых опускаются белые полосы. Протягиваю пальцы в их сторону, касаюсь светила с лучами, что расходятся во все-все стороны всех-всех миров, образуя радужные круги, спирали, лабиринты. Согревая их, озаряя той внутренней силою, что давным-давно сотворила всех нас.

Подо мною земля, её я тоже ощущаю. Крепкая, полная жизни и моих корней, которыми я держусь здесь. Они не дадут улететь далеко, если только я сама захочу того.

И ветер.

Мой любимый поток воздуха, что несёт, подобно коню, туда, куда я желаю. Его грива струится в лучах по-закатному мягкого солнца, что золотистым сиянием ложится на эти осенние степные, просторные земли.

Ставлю руку ладонью вверх. Свет вместе с ветром проходят от кончиков пальцев, что сейчас пульсируют, чуть покалывают, и сила движется дальше, к запястьям…

А в груди стало так тепло и хорошо, будто маленькое солнце засветило прямо внутри меня. Вынули пробку, мягко убрали преграду, словно повернули дверную ручку и открыли путь. И свет отныне свободен. Может сиять наружу, может греть меня саму, может и вовсе бывать там, где возжелает, а после возвращаться, но а сейчас — он здесь. Я здесь.

Я у камня. Я здесь.

Плавно возвращаю себя мыслями к реальности. Чувствую свои ноги, руки, голову, что чуть болит. Делаю пару глубоких вдохов и выдохов.

Итак. Чем мне заняться? Куда отправиться? Артур и Хэйден разбежались, Хранитель занят своими делами. Но а что же делать мне?

Я зевнула. Захотелось спать. Так сильно, что я прислонилась спиной к камню, закрыла глаза, вновь увидела то радужное сияние и погрузилась в глубокий спокойный сон.

Глава 28. Свидание

Когда я проснулась, Артур уже стоял рядом и глядел на меня как-то странно, будто впервые видел.

— Что с тобой такое? — спросила я, поднимаясь с земли и разминая затёкшее тело.

— Я вдруг понял, как бесконечно сильно люблю тебя.

— Надо же. Сказал наконец, — ответила я, усмехнувшись, а сама еле сдерживалась, чтоб не заплясать от радости.

— Пойдём, — сказал он, взял меня за руку и мягко потянул в сторону.

Пока мы шли, из-под земли выплыли тёмно-синие сумерки, проступили насыщенные медовые звёзды. Они пылали, словно свечи, над нашими головами, над нашими голосами, что тихим шёпотом раздавались в ночи.

— Знаешь, я всё думала, что ты ненастоящий, — сказала я, переведя взгляд с лица Артура, освещённого звёздами, на его затасканный пиджак, на такие родные плечи, к которым захотелось прижаться. И я обняла его, и тепло собралось у меня в груди и засветило. — Ты мне казался воображаемым другом. И я беседовала с тобой, когда становилось совсем тяжело. Знаешь, я так много хотела сказать в эту бесконечно долгую разлуку, но а теперь всё позабыла. Тебе было без меня тяжело? Ты думал обо мне?

— Думал, ещё как я думал. Я бесконечно много думал. Я думал столько, что голова не выдерживала, тогда я выплёскивал всё на холсты. В то время я лишь ими и на них жил. Я хотел огородиться ото всего мира и уйти с головой в себя и свои переживания, бесконечно глубоко погрузиться в них и никогда уже не выплывать. Утонуть там, как в болоте. Но что-то случилось. Я вдруг понял, что должен ехать, и я поехал, и мы встретились с тобой.

— И тебя не пугает, что я теперь другая? — спросила я, проведя ладонью по его колючей щеке. Как же давно я не касалась её. Как же давно. — Что я совсем не та, кем себя считала? Я ведь поняла, о чём сказал Хранитель жизни. Погляди.

И я закрыла глаза.

Поднялся ветерок. Но тут же стих. Не испугается ли Артур де Вильбург? Не сбежит ли потом? А впрочем, притворяться я не стану. Пусть знает, с кем имеет дело. Пусть.