Замуж за орка, или Эльфы тоже плачут - Ирина Успенская

— Да, госпожа моя, — низко поклонился зомби.

— А я имею право тебе приказывать? — уточнила на всякий случай Элиза.

Она помнила о всяких магических клятвах и совершенно не планировала попасть под откат одной из них.

— О да, госпожа моя, — плотоядно и очень неприятно сверкнул черный глаз, но девушка, погруженная в свои мысли, не обратила на это внимания. — Теперь, когда вы жена ханов, вы можете повелевать всеми их… игрушками… Всеми, госпожа…

— Полотенце!

Сама кормить зомби она, конечно, не будет, а вот кого бы ему отдать? Жаль, что нельзя скормить Лисан или Амадею! Да и этого тролля, который и не тролль вовсе, а троллиха, вряд ли удастся заманить в ловушку.

Элиза взялась за золотой колокольчик.

— Звали, госпожа?

Конопатая служанка испугано косилась на застывшего в полной неподвижности зомби.

— Звала, Марка, — с холодной усмешкой произнесла Элизабет. — Говоришь, платья тебе мои не нравятся, мужья мои страшные?

— Госпожа! Да я…

— Я все слышала. Но я тебя прощаю и, если ты покормишь Лестара, отдам тебе желтое и синее платья. А если не согласишься, уволю!

— Ну, ежели он не выпьет меня, то… я согласная! Но еще и алый платок!

— Ты торгуешься?

— Дык ведь боязно!

— Но платья хочется, — не удержалась Элиза от сарказма и вышла в спальню, бросив напоследок: — Лестар, не до смерти!

А то думай потом, куда труп девать.

На кресле лежало платье. Самое красивое свадебное платье, которое только можно вообразить. Дорогущий эльфийский шелк, метр которого стоил тысячи золотых. Этой ткани в мире осталось слишком мало, и ее нелегко было достать. Элиза подняла платье дрожащими руками, чувствуя, как от восторга по щекам катятся слезы. Как же ей хотелось пройти в этом роскошном платье рядом с великолепным Эриндриэлем! Но… Она маркиза Рауль, правнучка знаменитого Нола Рауля, она никому не покажет, что разочарована и недовольна.

А прабабке фурии пусть икнется, где бы она сейчас ни находилась. Старая карга!

«Я самая обаятельная и привлекательная, — прошептала Элиза заученную с детства сутру. — Они все захлебнутся от зависти, увидев меня сегодня на свадебном пиру. Я ханым-бай, жена вождей самого свирепого и сильного народа этого мира! Орда моих мужей непобедима! Мой муж — великий шаман! Мой второй муж — хан! И пусть теперь меня боятся!»

— Ханым-бай, ты великолепна, — прозвучал приятный голос за спиной.

Черноволосый и черноглазый красавец-мужчина лукаво улыбнулся, обнажая белоснежные клыки, и склонился в глубоком поклоне.

— Я твой раб. Позволь заняться свадебной прической.

«А жизнь-то налаживается», — усмехнулась Элиза, садясь в кресло.

Может быть, не все так страшно, как казалось несколько часов назад? А как избавиться от мужей, она придумает. Не зря же ее прабабка была фурией.

А еще Лестар… Смотрит такими преданными и влюбленными глазами, что, кажется, прикажи, и он ради своей госпожи ножом вырубит просеку в дубовом лесу. Элиза гордо расправила плечи, снисходительно поглядывая в зеркало на очеловечившегося зомби. Элегантен, как маэстро Энцио, самый знаменитый модист пяти королевств. Если зомби в нее влюблен, то его можно использовать…

«…Никогда еще я не попадал в столь унизительное положение. Очнуться полностью нагим, распятым между четырьмя столбиками кровати, поддерживающими великолепный алый балдахин, — это необычно даже для меня. Где же мой пленитель? Он появился из-за шторы: синекожий, изящный, несмотря на мускулистое тело, грациозный и гибкий, в роскошном халате из хинского шелка. Тролль. В его черных, мерцающих, как алмазы при лунном свете, глазах читались едва сдерживаемая страсть и бесконечное вожделение. Его желание обладать мной стало осязаемым, я чувствовал похоть, разливающуюся вокруг. Не могу сказать, что это не пугало. До сих пор у меня не было опыта глубоких отношений с мужчинами, особенно с такими крупными самцами. Я мог бы применить магию и вырваться из плена шелковых пут, но не стал.

Меня завораживал длинный хвост с мягкой синей кисточкой на конце. Он гладил мои ноги, подбираясь к самому сокровенному, чувствительному, горячему месту напряженного от предвкушения тела, в то время как тролль, низко склонившись над беспомощным пленником своей страсти, всматривался в мои глаза. Вдруг он лизнул шею — медленно, тягуче, словно пробуя на вкус кожу. Его руки ласково пробежали по груди, нашли и обвели острыми ногтями круг вокруг маленьких возбужденных горошин и бесцеремонно сжали их. Я, как невинная лань, затрепетал под его ласковыми и настойчивыми пальцами, в то время как бесстыдный хвост гладил и ласкал мои широко разведенные бедра. Одной рукой тролль теребил затвердевшие комочки, пока жемчужная капля влаги, словно вишенка на торте, не украсила моего возбужденного и готового к скачкам дикого мустанга. Тролль склонился и впился в приоткрытый рот, словно паук в свою жертву, но жертва и не думала сопротивляться.

Я подался ему навстречу, полностью раскрываясь и желая лишь одного: чтобы он не останавливался. Рука тролля скользнула вниз, пробежала по ягодицам и нежно приласкала таинственное дупло, куда не заглядывала еще ни одна белочка. Его толстый палец, смазанный чем-то жирным, без особого усилия скользнул внутрь… О Богиня! Если ты не хотела, чтобы мужчины любили друг друга, зачем ты поместила туда эту секретную красную кнопку, включающую и боль, и наслаждение. Я зарычал, задергался в путах, и тогда мой мучитель сорвал с себя шелковый халат и выдохнул мне в губы:

— Хочу тебя, мой принц!

Я распахнул глаза. Это была женщина! Никогда еще не видел женщин среди троллей, неудивительно, что так ошибся. Грудь у нее оказалась плоской и походила на мужскую. Мой взгляд скользнул ниже, туда, где черные курчавые завитки скрывали таинственные врата в долину наслаждения. Она погладила меня спереди, приласкала сзади и медленно опустилась на мой вулкан страсти, готовый в любой момент взорваться бурным извержением…»

— Как тебе? — Эриндриэль, находящийся в своем истинном облике, отложил в сторону рукопись и потянулся за бокалом вина. — Не слишком ли вульгарно?

— Богиня! Что я сделал, если ты наказала меня такой озабоченной второй половиной? — воскликнул Шеол.

Все время, пока эльф зачитывал ему очередной свой опус, орк стоял у стены и медленно, ритмично бился о нее головой.

— Ничего ты не понимаешь в высоком искусстве соединения маленьких таинственных значков в прекрасные завораживающие истории…

— В семье должен быть один больной, — отрезал орк. — Нам пора. Свадьба вот-вот начнется.