Агент сыскной полиции - Ирина Мельникова

— Да-да, понимаю, — приказчик, вроде лошади, сгоняющей муху, дернул щекой, — приятно было познакомиться.

— Взаимно. — Алексей приподнял шляпу и вышел на улицу.

Он прошел по бульвару до перекрестка, повернул за угол и по узкой, параллельной бульвару улочке подошел к магазину сзади. Перед дверью стояла простая деревенская телега, и уже знакомый ему мужик в потной рубахе грузил на нее ящики, которые Алексей заметил в приоткрытую дверь.

Вернувшись на бульвар, он подошел к первому же извозчику, который, вытянув ноги и склонив голову на грудь, дремал в ожидании пассажиров.

Алексей шлепнул лошадь по крупу и показал вмиг открывшему глаза извозчику рубль.

— Покатаемся? Надо тут за одним поездить.

Извозчик оглядел его с ног до головы.

— Из полиции, что ль?

— Оттуда.

Извозчик вытащил из-за опояски кнут и кивнул на сиденье для пассажиров:

— Годится. Мне не впервой…

Алексей забрался в пролетку и показал извозчику, куда ехать. Через пару минут они остановились немного поодаль от заднего входа в ювелирный магазин.

Мужик тем временем уложил ящики в телегу, обвязал их веревкой, прикрыл какой-то дерюгой и взгромоздился на козлы.

— За ним, — скомандовал Алексей извозчику.

Мужик обвел быстрым взглядом переулок, стеганул лошадь кнутом и свернул налево. Извозчик свернул следом за ним. Алексей заметил, что телега движется в сторону Разгуляя, вернее, к выезду из города, и велел извозчику догнать ее, но, когда они въехали на кривые улочки Разгуляя, телега неожиданно нырнула в один из переулков и исчезла.

Алексей сделал извозчику внушение, тот начал оправдываться, но телега словно испарилась, и они поехали в гору со скоростью две версты в час, вертя головами во все стороны — а вдруг мужик спрятал телегу в кустах. Но наконец извозчик радостно засмеялся и показал пальцем вниз:

— Смотрите, вашскобродие, вон оне! Видно, через овраг рванули, чтоб дорогу укоротить…

И правда, где-то в полуверсте от них как ни в чем не бывало катилась телега с ящиками и мужиком в серой потной рубахе. Так они и ехали некоторое время, Алексей — верхней дорогой, мужик — нижней. Наконец обе дороги соединились в одну и влились в тихую зеленую улицу, застроенную домишками, в которых жили рабочие речного порта и затона.

Телега медленно ехала по улице. На некотором удалении от нее следовал Алексей на извозчике. Наконец телега свернула к одному из домов и остановилась возле ворот. Мужик слез с козел, подошел к воротам и застучал в них кулаком. Ворота отворились, и мужик въехал во двор. Ворота захлопнулись.

Алексей велел извозчику остановиться, а потом проехать немного вперед, свернуть за угол и дожидаться его там. Сам же, спрыгнув на землю, прошел вдоль длинного забора, затем огляделся по сторонам и перемахнул его, оказавшись в заросшем кустами малины и смородины палисаднике. С трудом продравшись сквозь колючие заросли, он осторожно прокрался к калитке, которая выходила во двор, приоткрыл ее и почти нос к носу столкнулся с Аполлоном Басмадиосом. Грек стоял и наблюдал за разгрузкой ящиков, которые мужик носил в дом.

Увидев Алексея, грек заловил ртом воздух и неожиданно тонко прокричал:

— Какого черта вы здесь околачиваетесь?

— Я? — переспросил Алексей и прошелся взглядом по окнам дома, двору и застывшему от изумления мужику с ящиком в руках. Нападать на него никто не собирался, и он почти ласково улыбнулся ювелиру:

— Я за вами весь день охочусь, господин Басмадиодис, думал, уже не поймаю! — И показал ему карточку.

Ювелир покраснел как рак, а в его речи явственно проступил акцент.

— Меня не стоит ловить. Меня губернатор знает.

Я каждый год жертвую на благотворительность пятьдесят тысяч рублей…

— Не сомневаюсь, — Алексей учтиво улыбнулся, — вы, господин Басмадиодис, исключительно добропорядочный гражданин. И те бланки паспортов, которые находятся в этом пакете, они все исключительно для вас и ваших родственников. Вы, видно, очень сильно соскучились по родным местам?

— С чего вы взяли? — опешил ювелир.

— Ну как же, для чего ж вам тогда понадобилось аж три десятка заграничных паспортов? Не иначе, желаете побывать вместе со своим семейством на Балканском полуострове, осчастливить, так сказать, Элладу своим визитом?

— Какие еще паспорта? — неожиданно добродушно рассмеялся Басмадиодис. — Вы что-то путаете, молодой человек! — Его взгляд метнулся в сторону, но Алексей успел развернуться, принять удар ножа на пакет и тут же поставить подножку крепкому смуглолицему мужчине, которого он тоже видел сегодня в магазине. И уже в следующее мгновение нападавший лежал лицом вниз, а Алексей, прижав его коленом к земле, вытаскивал у него из-за голенища сапога еще один нож, а из кармана — заряженный револьвер системы «наган».

— Ой как нехорошо, господин ювелир, получается. — Алексей поднялся с земли, продолжая правой ногой удерживать своего противника в лежачем положении. — Вы всех своих гостей так встречаете? И на благотворительные балы небось тоже с «наганом» ходите?

— Говори, что тебе надо, легавый? — процедил сквозь зубы Басмадиодис, а Алексей подумал, что хитрый грек не зря занялся эвакуацией. Вот что значит нечистая совесть! В этом он убедился уже второй раз за день.

— Мне нужен адрес, по которому был доставлен браслет с изумрудами.

— Нагорная, 36. Дом вдовы Анастасии Синицыной.

— Кто его доставлял?

— Приказчик, ты его видел.

— Не «ты», а «вы», — устало поправил его Алексей и перебросил ювелиру пакет с бланками паспортов. — Забирай свое добро. Но учти, если господин Ольховский заинтересуется твоим побочным промыслом, каторги тебе не миновать. И никакая благотворительность не спасет. А за адрес спасибо. — Он пнул в бок лежащего на земле мужчину. — Будешь лежать, пока я не выйду за ворота, а вскочишь раньше времени, схлопочешь пулю в лоб…

Он подошел к возчику, взял у него из рук ящик и чуть не уронил его наземь. Ящик оказался неожиданно тяжелым, как будто набитым свинцом. И неудивительно: под крышкой как раз и находился свинец, вернее, буквы из свинца, типографский шрифт… И Басмадиодис не зря беспокоился, и нож не зря чуть не вонзился в спину Алексея… Устройство подпольной типографии было уже не уголовным преступлением, а государственным, и грозило не просто тюрьмой, а тюрьмой каторжной, и на достаточно длительные сроки.

— Нет, что адрес добыл, конечно, молодец, но все остальное — просто уму непостижимо! — Тартищев обвел Алексея сердитым взглядом и стукнул кулаком по столу, на котором лежало конфискованное Алексеем оружие. — Настоящий сыщик никогда не лезет на рожон. Ты же чуть ли не представление устроил! По-гусарски, шашки наголо и в атаку! А если бы Басмадиодис оказался ни при чем? А вдруг бы он не ящики со шрифтом перевозил, а, допустим, капусту или мебель на дачу, что тогда? Представляешь, какой скандал он мог бы закатить? И полетела бы не только твоя голова, но и моя в том числе. Благодари бога, что у ювелира действительно морда в пуху!

— Ящики сами по себе небольшие, но очень тяжелые, — ответил обиженно Алексей. — Мужик сгибался в три погибели, когда их переносил. Поэтому я и предположил, что это шрифты и оборудование для типографии. На чем-то ж они эти бланки печатают? А у грека, я думаю, не просто рыло в пуху, по нему давно каторга плачет!

— Правильно, плачет, но это не наше дело, пусть Ольховский им и занимается. У нас своего дерьма хлебать не расхлебать! Вот скажи мне на милость, ты зачем ювелиру пакет с бланками вернул?

— А что это меняет? Доказать, что они ему принадлежат, мы бы все равно не доказали, — пожал Алексей плечами, — а раз адрес сказал, я его и отблагодарил.

— Отблагодарил! — усмехнулся Тартищев. — Ты сам того не понимаешь, какую головную боль с меня снял. А то пришлось бы исправнику об этом докладывать, Лямпе объяснять, перед вице-губернатором отчитываться… Нет, Ольховскому я, конечно, намекну, что есть, дескать, кое-какие подозрения… А там уж пусть его филеры землю копытят!

— Да Басмадиодис уже наверняка и типографию, и гравера десять раз перепрятал…

— Перепрятал, но не уничтожил, запомни это.

Притихнуть притихнет. Но не надолго. Деньги от изготовления фальшивых паспортов он имеет немалые.

Тридцать бланков! Не иначе как крупный побег готовится, и наверняка политических. Уголовнички, Алеша, дальше Москвы и Питера не шастают. Там места хлебные, богатые. А вот политические, те все в Швейцарию да во Францию бегут, правда, Италией тоже не брезгуют. Чахотку да ревматизмы пытаются излечить, что в наших краях заработали. Да, — протянул он задумчиво, — придется, видно, бросить Ольховскому этот кусок, а он-то, можно не сомневаться, из своих зубов его не выпустит. Уж я-то знаю, как его агенты работают! — И он вновь сердито посмотрел на Алексея. — Не то что мои, щенки сопливые! — Он подошел к Алексею, схватил его за отвороты сюртука и слегка встряхнул. — Отвечай, что за детские игры в казаков-разбойников устраиваешь? Как должен агент вести наружное наблюдение? Молчишь? А ведь я тебя предупреждал об этом и уже не один раз. Прежде всего, так, чтобы никому и в голову не пришло, что ты занимаешься слежкой, и этому Носатому в первую очередь.