Жажда борьбы - Л. П. Довер

Его взгляд искрился юмором.

— Верно.

Мое внимание переключилось на татуировку дракона на его спине, где я заметила имя Жнеца, смешанное с огнем, выходящим из пасти дракона. Это заставило меня подумать о Пэкстоне и о том, что у него тоже была татуировка в виде черепа с именем Жнец. Мы все знали, что означает это название.

Дрожь пробежала по моему позвоночнику.

— Итак, ты работаешь на Шрама?

Николай усмехнулся.

— Теперь, когда ты знаешь, я думаю, мы можем приступить к делу. Он хочет встретиться с тобой в пятницу.

Разинув рот, я растерянно огляделась.

— Как это возможно? Он в тюрьме.

Сверкнув зубами, он покачал головой.

— Он выходит в пятницу утром.

После того, как я подавилась желчью, мой желудок скрутил еще больше узлов. Как Шрама выпустят из тюрьмы?

— Что ты делаешь для него?

Николай скользнул голодным взглядом по моему телу.

— Ты не хочешь знать ответ на этот вопрос. Мне вроде как нравятся отношения, которые у нас здесь складываются.

— Нет никаких отношений, — прорычала я. — Теперь скажи мне, чего хочет Шрам.

Он придвинулся ближе, его плечо коснулось моего.

— Ты нужна нам. Видишь ли, у нас со Шрамом общий враг. Все, что нам нужно сделать, это сфотографировать тебя и этого ублюдка вместе. Как только мир увидит их, его жизнь закончится.

Взрыв гнева взорвался в самом центре моего существа.

— Не просто нет, но, черт возьми, нет! Я не чертова проститутка. Это разрушит меня и мою карьеру.

Николай просиял.

— И это сокрушит дорогого старого папочку, когда он увидит, как его маленькая девочка распутничает.

— Пошел ты! — Выплюнула я, оттолкнувшись от него.

Николай хлопнул по моей руке, сжимая ее до боли сильно.

— Мы не закончили. Ты не слышала остальную часть. — Прикусив щеку от боли, я откинулась на спинку своего места рядом с ним. Его пальцы расслабились, и потребовалось несколько секунд, чтобы кровь снова потекла по моей руке. — Ты бы ни с кем не трахалась, Эмма. Нет, если бы отдалась мне.

Я уставилась на него, надеясь, что он увидит полное презрение к нему.

— Я бы лучше стала монахиней. — Выдернув свою руку из-под его, я подняла колени и обхватила их руками. — Кто этот человек, которого я буду фактически шантажировать?

Николай хитро усмехнулся.

— Давайте просто скажем, что он политик.

— Выходит, я собираюсь разрушить жизнь этого парня, а также свою, и опозорить всю свою семью? Так Шрам хочет навредить моему отцу?

Николай уставился на меня с непроницаемым выражением лица.

— Либо ты соглашаешься на это, либо я передам работу твоей сестре. Это твой выбор. И, как я уже говорил тебе раньше, если ты или твоя сестра откажетесь, ты знаешь, за кем мы пойдем дальше.

Я не могла позволить им преследовать Рейган, и я не могла рисковать жизнями своих родителей. Сильно сжав колени, я обратила свое внимание на океан. Думать было не о чем.

— Выбора нет, — прошептала я. — Я сделаю это.

— Отлично.

— Да иди ты нахуй! — Отрезала я.

Николай рассмеялся и поднялся на ноги, оставив карточку со своим номером телефона на моем полотенце.

— Я заеду за тобой в десять в пятницу. И я жду, что ты будешь отвечать на телефонные звонки каждый раз, когда я звоню.

Взяв карточку, я смяла ее в руке.

— Ты даже не знаешь, где я буду.

Я посмотрела на него, и его ледяные голубые глаза впились в мои.

— Не волнуйся. Я найду тебя.

Он повернулся, чтобы уйти, а я хватала ртом воздух, даже не осознавая, что задерживала дыхание. Я нащупала свой телефон и заметила, что у меня было более дюжины пропущенных звонков от Картера и Брукса. Слезы текли по моим щекам, и я опустила голову.

Что я собираюсь делать?

КАРТЕР

То, что обычно должно было занять час, чтобы добраться из тюрьмы в Лос-Анджелес, в итоге заняло всего сорок две минуты. Эмма до сих пор не ответила ни на один из моих звонков, что напугало меня до чертиков. Брукс отвез нас в зал, чтобы посмотреть, там ли она, и, конечно, никто ее не видел. Мы играли круто перед ее отцом и другими, чтобы они не заподозрили неладное.

Рейган упомянула, что Эмма собиралась на пляж возле дома их родителей, мой дом был недалеко, туда мы и направились. Я не мог мыслить здраво, не зная, что с Эммой все в порядке. Это было так, как будто мои внутренности горели и скручивались при мысли о том, что с ней происходит что-то ужасное.

— Мы почти у твоего дома, — сказал Брукс, вытаскивая меня из моих мыслей. Он мчался по дороге, и шины завизжали, когда он остановился на моей подъездной дорожке.

Сердце громыхало, я выскочил и захлопнул дверь.

— Ты идешь? — Спросил я его через окно.

Он покачал головой.

— Я думаю, нам лучше разделиться. Я позвоню тебе, если найду ее.

— Хорошая идея. — Я бросился внутрь и побежал к задней двери, чтобы добраться до пляжа, но потом что-то яркое привлекло мое внимание.

Там была Эмма, одетая в желтую майку и джинсовые шорты. Она сидела у бассейна в одном из шезлонгов, обхватив голову руками. Уровень облегчения, охвативший меня, заставил дыхание вырваться из моих легких. Я отправил короткое сообщение Бруксу, чтобы сказать ему, что я нашел ее.

Рывком открыв дверь, я выбежал на улицу, и это напугало ее, она подняла свое заплаканное лицо, чтобы встретиться с моим, с выражением ужаса в глазах. Она ахнула и прыгнула в мои объятия, крепко сжимая меня, и рыдая.

— Слава гребаному Богу, ты в порядке, — сказал я, прижимая ее к себе. Я не хотел ее отпускать. — Ты ранена?

Она покачала головой, уткнувшись мне в грудь.

— Нет, я нормально, но это Шрам. Я точно знаю, что он тот, кто отправил письмо.

— Я знаю.

Эмма оттолкнулась от меня, ее веки широко раскрылись, когда она изучала мою реакцию.

— Почему у меня такое чувство, что ты уже что-то знаешь?

Казалось, у нас обоих были свои секреты. У Эммы была встреча с одним из людей Шрама, в то время как я встречался с самим дьяволом. Обхватив ее щеки, я вытер ее слезы большими пальцами, отчаянно желая поцеловать ее.

— Мы с Бруксом сегодня ходили навестить Шрама. Он сказал мне, что один из его парней был с тобой.

Эмма сделала прерывистый вдох и закрыла глаза.

— Картер, мне жаль. Я должна была тебе сказать.

Я не мог больше ждать. Я прижался губами к ее губам, и Эмма расслабилась в моих объятиях, застонав, когда я коснулся ее языка своим языком.

— Тебе не нужно извиняться, — сказал я, прижимаясь лбом к ее лбу. — Я должен был сделать то же самое.

Широко распахнув глаза,