Желая дракона - Аманда Мило

— Ой, — жалуюсь я, когда мой локоть ударяется о доску пола.

— Проклятия темных эльфов! Извини, — хрипит он.

Халки сует руку мне под плечи и тянет меня вверх, пока я не прижимаюсь к его груди. Что легко составляет три моих роста в ширину. Мое лицо прилипает к его чешуе; он чувствует себя горячим, как тушеная бычья ляжка. Он наклоняет нас вперед и хватает плетеный коврик на полу, ставя меня на него коленями, его набедренная повязка вообще не является препятствием, когда его посох тычет в мою тунику (которая упала, закрывая мои колени), как будто пытается подружиться.

Я удивлена, обнаружив, что больше не боюсь того, что сделает совершенно странный орган Халки. Вместо этого я готова испытать это снова.

— Почему ты остановился? — спрашиваю я.

— Хотел тебя увидеть, — выдыхает он сквозь оскаленные зубы — и его взгляд поглощает меня.

Когда он встречается с моими глазами, его удовлетворение выражается в его сияющем зеленом взгляде.

Он судорожно вздыхает, и мои глаза опускаются вниз по его телу. Он красивый. Чешуя и все такое, его сильное тело — произведение искусства, и он весь мой. Огонь пронизывает мое тело.

— Налле, — рычит Халки.

Я смотрю на него.

— Я хочу снять с тебя шкуру, — заявляет он.

Наступает самая долгая пауза тишины.

Я не думаю, что когда-либо моргала на кого-то так сильно, как сейчас моргаю на него. И его лицо такое серьезное, что это тревожит.

— Не повторяй этого. Просто скажи мне, что ты имел в виду что-то другое.

Халки хмурится. Его когтистые пальцы сжимают плечевой ремень моей туники.

— Сними эту шкуру.

Смех застревает у меня в горле, но он выглядит таким серьезным, что я не выпускаю его. Я должна была бы получить приз за то, как усердно мне приходится работать, чтобы подавить улыбку, но я тянусь к застежкам на своем платье.

— Подожди, — говорит Халки. — Я хочу снять шкуру сам.

Я с широко раскрытыми глазами поднимаю руки.

— Каждая женщина в племени завидует тому, что здесь происходит, но они понятия не имеют, с чем мне приходится иметь дело, когда дело касается тебя.

Халки снова хмурится.

— Кульминации, из-за которых ты выкрикиваешь мое имя?

Я честно киваю.

— Хорошо, можешь доставить их, я дам тебе это.

Он издает недоверчивый звук.

— Ты дашь мне это, не так ли? Наглость, женщина.

От его грубых слов он звучит весело. И делая резкие вдохи, Халки медленно разворачивает меня.

На его лице появляется тоска, и его взгляд говорит о том, как ему повезло со мной. Это воспламеняет мой живот, борется с моей застенчивостью и рассеивает любые остатки колебаний.

Находясь между нежностью и голодом, он пробегает пальцами по моему горлу, между грудей, по животу и по бедру, окрашенному в пурпурные пятна от его масел. Это шокирует — не окрашивание; его терпение — потому что я ожидала, что он бросится на меня и возьмет меня. Он ухаживает за мной после того, как завоевал меня, что кажется обратным, но, возможно, это естественный порядок для драконов: связь, чтобы спариваться, размножаться, учиться спариваться.

Колени соприкасаются, его слегка дрожащие пальцы осторожны, его глаза становятся все горячее и горячее, когда он исследует мое тело прикосновениями, настолько целомудренными, что они почти застенчивы.

Они заставляют меня чувствовать себя застенчивой. Я краснею под его голодным, благодарным взглядом.

Когда я отворачиваюсь от него, костяшка Халки зацепляет меня за подбородок и приподнимает мою голову, пока я не вынуждена встретиться с ним взглядом.

Он хмыкает.

Хмурится и снова хмыкает. Затем он хмурится и показывает мне зубы.

— Что? — спрашиваю я слегка дрожащим голосом, пытаясь подавить нервный смех. — Ты настолько поглощен страстью, что потерял способность говорить?

Глаза Халки вспыхивают. С очень серьезным видом он кивает.

Я моргаю, глядя на него.

— Ой.

Узнавать, насколько подавленным он себя чувствует, опьяняет. Он все еще не кончил; между нами он такой опухший и твердый, что меня удивляет, что он не воет от боли. Из него вытекает пурпурная жидкость на пол, но он игнорирует свой выступающий орган, сосредотачиваясь на мне, так что я сосредотачиваюсь на остальной части его тела. Зажигаю его везде, где могу. Мои руки поглаживают его бока — и, к моему удовольствию, он выгибается и мурлычет мне от удовольствия.

На самом деле нет необходимости снимать набедренную повязку; как это уже продемонстрировал, он может добраться до меня, просто откинув ее в сторону. Но я все равно прижимаю слегка дрожащие пальцы к ее завязкам, и мои внутренности становятся теплее, когда кожа Халки дрожит от прикосновения моего пальца к его бедру.

Теперь мы оба голые, лицом друг к другу.

Его широкая грудь заполняет мое поле зрения. Он такой высокий, что ему пришлось бы наклониться, если бы он хотел, чтобы я высунула язык и пощекотала один из его сосков.

Мой язык внезапно этого хочет. Интересно, как он отреагирует. Я не думаю, что у драконов есть соски в их естественной форме, поэтому поддразнивание должно быть открытием для нас обоих.

Грудь поднимается и опускается быстрее, мой взгляд скользит по телу Халки с собственническим удовлетворением. Его широкие плечи, кажется, простираются от одной стороны здания к другой. И то, как он вдыхает, и его живот резко выделяется, когда мой взгляд опускается вниз по его телу…

У меня пересыхает во рту, в то время как место между ног становится влажнее.

Глаза Халки смотрят на меня так же, как я смотрю на него. Его рука скользит по моему животу со всем давлением крыла бабочки, как будто его резкое движение заставит меня исчезнуть.

— Мягко, — бормочет он, тяжело дыша, гладя меня.

Ну, моя кожа была бы такой. Даже в его «человеческом» виде его чешуя имеет слегка абразивный вид, а чешуя на ладони полностью покрыта мозолями. Он гладит меня полностью вниз, пока не достигает моего бедра, а затем скользит рукой, пока не обхватывает мою ягодицу. Он кладет вторую руку мне под другую ягодицу. А потом прижимает меня к себе, лицом к лицу, и несет к кровати, как будто здание горит, и достигнув горизонтальной поверхности, мы сможем пережить это.

Он бросает меня на спину на кучу наших грубых шерстяных одеял…

Я не обращаю внимания на блевотный кирпич, который валяется с одеялами. Что непросто, потому что эта чертова штука приумножилась; Халки вернулся со своей охоты на шакалов с куском дерьма такого же размера, но рыжевато-коричневого цвета. Пара гладит меня по плечу и касается моих волос, но я изо всех сил стараюсь притвориться, что их нет с нами.

Он внезапно приближается ко мне и с удивительной ловкостью для мужчины, который на самом деле дракон, искусно раздвигает мои ноги своим коленом. Его член своей широкой блестящей короной