Пешком через Ледовитый океан - Уолли Херберт

Днем 18 марта мы добрались до ныне заброшенного поста канадской конной полиции у фьорда Александры. От Канака мы прошли уже около 250 миль, и трое из наших эскимосских друзей покинули нас. Пири и Каунгуак опять уговаривали нас изменить наши планы и не идти через остров Элсмира проходом Свердрупа, представлявшим собой русло реки, по которому Кук без труда прошел от вершины залива Флаглер на противоположную сторону острова. Инутаскуак, старый охотник, с которым мы встретились в Сьорапалуке, подтвердил сообщение Кука о том, что это длинный легкий подъем, и предупредил, что нам придется сделать крюк к северу, чтобы обойти один участок речной долины, преграждаемый ледником. Пири и Каунгуак предостерегали нас, что, если в долине будет мало снега, мы столкнемся с большими трудностями, и предложили идти через ледяной щит к югу от прохода – значительно более безопасный путь перехода через остров, которым обычно пользовались эскимосы и канадская конная полиция.

Утром 21 марта четыре наших спутника один за другим просунули голову в рукавный вход нашей палатки, чтобы попрощаться с нами. Как всегда, Питер был первым. Более энергичного эскимоса я никогда не встречал; он унаследовал от своего знаменитого дедушки не только славную фамилию, но и способность к руководству и живой интерес к внешнему миру; в нем было также развито чувство юмора. У Питера была походка полярного эскимоса: он шагал вразвалку, но черты лица у него были европейские. Я не решусь утверждать, что в фойе какого-нибудь лондонского клуба его приняли бы за англичанина, однако ковры клуба – это не та мягкая поверхность на земле, по которой ему хотелось бы ходить, так как он охотник, притом один из лучших в округе Туле. А его жена Имангуак – одна из самых привлекательных и своенравных чистокровных эскимосок на всем Севере.

Даже когда Питер обменивался рукопожатиями с нами тремя, мы чувствовали, насколько напряжен пульс охотника. То же относилось и к крепкому рукопожатию его жены. Я и теперь вижу ее, одетую в штаны из шкуры белого медведя и в тонкий голубой анорак. Вижу и Каунгуака, его широкое темное лицо с несколько деланной улыбкой, ибо, даже после того как мы пережили вместе столько приключений, мы все же были для него «краслуны» – люди с юга.

Мы путешествовали с эскимосами почти месяц, привыкли доверять им и уважать их и с грустным чувством смотрели, как двое нарт исчезают в тумане. Впереди нас ожидал переход в тысячу с лишним миль, представлявший лишь тренировку перед более трудным трансарктическим путешествием, которое я планировал уже несколько лет.

У вершины залива Флаглер остров имел в ширину около 50 миль. По сообщению Кука, он пересек его за четыре дня. Мы потратили на это почти четыре недели.

К 6 апреля у нас оставалось всего на девять дней продовольствия для нас самих и на девять дней корма для собак, если мы убьем трех из них. Роджер считал, что надо убить пять, а Аллан придерживался мнения, что следует выкинуть все не слишком нужное снаряжение, как, например, кинокамера, фирмы Белл и Хауэлл и запасная радиостанция. Он хотел отрезать конец своих нарт, чтобы облегчить их, и бросить меховую одежду, так как стало несколько теплее. Однако при дальнейшем обсуждении мы пришли к выводу, что, выгадывая в весе, мы лишь незначительно улучшим свое положение. К тому же мы чувствовали какое-то недомогание. Вероятнее всего мы страдали от постоянного отравления угарным газом во время сна в отапливаемой керосинкой палатке. Налицо были все симптомы: головокружение, тошнота, чувство опьянения, расслабляющая сонливость. Нам не слишком шло на пользу и то, что мы сидели всего на одной четверти обычного рациона. Однако положение наше было бы не столь серьезным, если бы собаки находились в хорошем состоянии. Но они голодали еще сильнее, чем мы, и приходили в такое же замешательство, как и мы, когда попадались бесснежные участки. Если бы мы послушались совета эскимосов и попытались пересечь остров Элсмира по ледяному щиту, то к этому времени были бы уже на метеорологической станции Юрика. А теперь мы находились лишь на полпути через проход Свердрупа, и все тяжелые участки дороги были еще впереди.

Прошло две недели с тех пор, как мы расстались с эскимосами, а нам казалось, что с момента трогательного прощания с ними миновало целых пять недель. Это были самые тяжелые дни нашего путешествия, и начались разговоры о том, чтобы отказаться от его продолжения и запросить по радио помощь. Но об этом не могло быть и речи. Для нас стало очевидным, что Кук и горсточка других исследователей, которым удалось пересечь остров по проходу Свердрупа, оказались не в столь трудных условиях, как мы: снегу тогда было больше и санный путь лучше. Однако это сочли бы слабым извинением те, кто содействовал экспедиции; они знали только то, что до нас пересекали остров Элсмира, а нам не удалось. Я понимал, что в том случае, если мы прекратим путешествие, нам придется проститься с мечтой о пересечении Северного Ледовитого океана.

Мы убили одну собаку и скормили ее остальным. С этого дня мы стали спать на открытом воздухе и пользоваться палаткой только для приготовления пищи. Мы вступили в каньон, который местами был так узок, что нарты не могли пройти. Все грузы пришлось перетаскивать на спине, а нарты, поворачивая их боком и кое-где спуская по замерзшим водопадам, волочить самим. Так мы достигли конца каньона, выходящего на замерзшее озеро; западная его часть была преграждена языком глетчера, о котором нас предупреждали эскимосы и упоминалось в сообщениях Свердрупа и Кука об их пересечении острова Элсмира. Когда мы огибали край ледникового языка, все грузы пришлось опять тащить на спине. За ним мы очутились на реке, покрытой голубоватым льдом, и тут дело пошло несколько быстрее – мы направились вниз к заливу Айрен.

Теперь мы довели дневной рацион до одной шестой обычного, слабость у нас усилилась – это результат не только недостатка питания, но и последствия коварного отравления угарным газом. На острове Элсмира нам пришлось проделать путь, по меньшей мере в три раза превышавший кратчайшее расстояние от одной стороны острова до другой. Изможденные и усталые, пошатываясь, шли мы к фьорду. Даже на самом гладком льду нам редко удавалось заставить собак тащить нарты со скоростью свыше 2 миль в час; а иногда мы подталкивали нарты рукой, и они чуть не наезжали на собак. При планировании этого тренировочного перехода не было предусмотрено сбрасывание с воздуха запасов продовольствия, как это планировалось для предстоящего трансарктического перехода. К тому же с потеплением и вскрытием льда нам нельзя было терять время на охоту, чтобы раздобыть пищу для собак и для самих себя.