Свадьба по-английски - Юлия Алейникова

Кухарка на мгновение растерялась, ее круглый ротик приоткрылся, курносый конопатый носик придавал лицу милое, беспомощное выражение, круглые голубые глазки, окаймленные короткими пушистыми ресницами, недоуменно таращились на незваную гостью так, словно та вдруг достала из рукава живого павлина, и теперь он разгуливал по ее кухне.

– Я впервые в Шотландии и, знаете, просто очарована ею. Столько простора, романтики. Но главное – это люди. Природа – это прекрасно, но, покидая страну, обычно увозишь воспоминания о людях и их гостеприимстве. Шотландцы показались мне очень открытыми и веселыми людьми. Жаль, что мой приезд ознаменовался такими трагическими обстоятельствами.

Недоуменно молчавшая до сих пор кухарка ожила. То ли хмыкнув, то ли хрюкнув себе под нос, она уселась обратно на свой стул и снова взялась за ножик.

– Вы ведь давно работаете в замке, миссис Хокинз? – решила Юлия излишне не затягивать вступление.

В ответ опять раздалось то ли хрюканье, то ли хмыканье.

– Вам этот дом, наверное, как родной, ведь вы здесь проводите большую часть времени?

– Хрю.

– Такой старинный род. Столько преданий, семейные привидения, тайны.

– Хрю.

Да. Так им далеко не уехать. Ну, что ж, путь мирных переговоров завел стороны в тупик.

– Что у нас сегодня на обед? – бодро спросила Юлия, передвигаясь ближе к плите.

– Телятина по-шотландски с грибным соусом.

– Запах изумительный! Вы уже солили? – И Юлия коварно приоткрыла крышку.

– Да. Отойдите от кастрюли, – ворчливо распорядилась миссис Хокинз.

– Пожалуй, нет. Мне кажется, надо добавить соли! Поварешки, я думаю, будет достаточно. – Идея с поварешкой осенила ее секунду назад, так будет эффектнее, лучше виден объем!

– Вы с ума сошли! Закройте крышку немедленно! – Кухарка вскочила со своего места, глядя на распоясавшуюся русскую вытаращенными от ужаса глазами.

– Нет. Не так быстро. – И Юлия плавным рассчитанным жестом начала всыпать соль в кастрюлю.

– Отойдите от плиты! – Кухарка сжала покрепче нож и явно готовилась броситься врукопашную. – Немедленно!

– А то что? Перережете мне горло? Или проломите голову, как вашей хозяйке? – язвительно спросила Юлия, указывая на зажатое в ее руке холодное оружие.

Бедная кухарка, которая в силу возраста, спокойной жизни и природных умственных способностей заметно тормозила, с ужасом отбросила нож, глядя на русскую, как на посланника преисподней, посланного ей во искушение.

– Немедленно отвечайте! – загромыхала Юлия на всю кухню. – С кем покойная маркиза крутила роман здесь, в замке?

– С Альфредом Смитом! – пискнула деморализованная миссис Хокинз.

– Не с лордом Бредфордом? – От неожиданности Юлия опустила поварешку с солью и потеряла контроль над ситуацией.

Поварешка была грубо вырвана у нее из рук, крышка кастрюли задвинута, а кухарка закрыла собой плиту, как амбразуру.

Взглянув ей в глаза, Юлия поняла, что еще один такой номер не пройдет, и решила резко сменить тактику.

– Простите меня, миссис Хокинз, за эту безобразную выходку, – сказала она тихим, потерянным голосом, словно без сил опускаясь на стул. – Весь этот ужас! Вы замужем? – Юлия подняла на нее полные страдания глаза.

– Я вдова, – с достоинством ответствовала кухарка.

– И дети, наверное, есть?

– Да. Двое, взрослые уже, – словно с неохотой проговорила та, потихоньку теряя боевой задор.

– Мальчики?

– Мальчик и девочка.

– Наверное, у них уже свои семьи?

– Да, а как же. – Миссис Хокинз сложила руки на животе.

– И внуки есть?

– Есть. Четверо шалопаев. Двое здесь живут, а двое в Абердине. – На лице кухарки против воли проступила скупая, довольная улыбка.

– Тогда вы поймете меня. – Юлия вздохнула с таким надрывом, что даже камень не остался бы равнодушен к страданиям матери. – Моя девочка... моя малышка! Вместо свадьбы!

Рыдания безутешной матери были искусственными лишь первые две минуты. Когда она почувствовала на своем плече теплую мягкую ладонь миссис Хокинз, напряжение последних дней полилось из Юлии неудержимым потоком. Она бессвязно что-то говорила то по-русски, то по-английски, жаловалась, умоляла, сожалела. Через полчаса, вдоволь наревевшись, с красным от еще не высохших слез лицом, она сидела над чашкой ароматного чая, а миссис Хокинз, все еще изредка шмыгая распухшим носом, расставляла на столе перед Юлией всякую вкуснятину: блюдо с горячими булочками, от которых чудесно пахло корицей, пирог с почками, с ревенем, горшочек деревенского масла, печеночный паштет, овечий сыр, свежевыпеченные кексы, домашнюю колбасу с требухой, кувшин со сливками, яблочное повидло, таким понятным ей образом выражая свое искреннее сочувствие.

– Да, Альфред тогда только поступил на службу. Ох, и красавец был! Только вернулся со службы в армии, – подперев рукой пухлую щеку, рассказывала усевшаяся напротив успокоившейся гостьи кухарка. – Высокий, стройный, а глаза! Так и искрились смехом! Все наши горничные только и знали, что на конюшню бегать. Миледи тогда года два как вышла замуж за старого маркиза. Он сам хоть и нестарый тогда был, а какой-то унылый. Молчаливый такой. Мне горничные говорили: бывало, за весь день с женой и тремя словами не перекинется. Очень любил у себя в кабинете сидеть. Все писал что-то, то ли историю рода Хантли, то ли про морские сражения. Я точно не знаю. Бен лучше помнит. Он у старого маркиза камердинером служил, а еще раньше воевал под его командой. Не помню, где точно, но Бен всегда был очень предан милорду, а потом и его сыну. Мы в его присутствии стараемся про господ вовсе не разговаривать. А то лет пять назад Билл Тейлор, служил тут у нас один такой, – Сара сделала неопределенный жест, – попробовал было неудачно пошутить в адрес миледи, так Бен как кинется на него! В пять секунд повалил на пол, схватил со стола молоток, каким я мясо отбиваю, едва не прибил! Еле растащили. Так теперь мы при нем и вовсе помалкиваем.

– А что леди Хантли и конюх? – вернула Юлия миссис Хокинз к интересующей ее теме.

– Ах, да! Тогда лето было, сезон в Лондоне закончился, вот миледи и маялась в поместье от скуки. Потом-то, после рождения наследника, она уже свободнее себя вела. Уезжала когда хотела. В Хантли появлялась на несколько дней и часто с компанией гостей. Очень любила повеселиться! У нас тогда, в восьмидесятых, музыка не смолкала, танцы, охота, теннис, верховые прогулки, смех с утра до ночи. Друзей она себе таких же развеселых находила. Это уж она к старости такой чопорной и скучной стала. Устала, наверное. А капризной и своевольной всегда была.

Но старый маркиз все терпел. Любил, наверное. Сам закроется в кабинете и не выходит сутками, пока гости не уедут. А потом болеть начал.

– А конюх?

– Ах, да. Так вот. Скучно ей было тем летом. Ни гостей, ни развлечений. И стали в замке замечать, что больно молодая хозяйка стала лошадьми интересоваться. То месяцами в конюшню не заглядывала, а тут что ни день, то верхом куда-то с конюхом поедут, то он ей уроки езды дает. А потом их пару раз в конюшне вместе видели, в деревне про них говорить стали. Лесли, бедняжка, все глаза выплакала.

– Какая Лесли?

– Да экономка наша. Мисс Пейн, – вытаращилась на Юлию миссис Хокинз, как будто это было настолько очевидно, что и спрашивать смешно. – У нее же тогда с Альфредом только-только роман закрутился! Лесли тогда у миледи горничной работала. Так она в него влюбилась, готова была за ним на край света бежать! Замуж мечтала за него выскочить, а тут леди Хантли. Ну, он Лесли и бросил. Видно, ему внимание миледи больше польстило, а может, и правда увлекся. Он ни с кем о своих любовных делах не разговаривал. А только нос перед нами задирать стал. Да я и сама слышала, как он однажды с Лесли обошелся. Она, бедняжка, к нему прибежала вся в слезах, плакала, умоляла его, а он грубо так от нее отмахнулся, как от назойливой мухи. У нее лицо такое было, словно он ее по нему ударил. Они в парке встречались, а я из деревни пешком в замок шла, через парк, так короче, и случайно их увидала, а потом они уже меня заметили и сразу разговор прекратили и пошли прочь. Лесли после того дня сильно переменилась. Почернела вся. А спустя месяца четыре к родным уехала. Долго ее не было. Почти полгода. – Кухарка многозначительно смотрела на Юлию, не мигая, пока до той не стало медленно доходить.

– Она что, забеременела от него?

Миссис Хокинз многозначительно повела головой.

– Вот это да! А что теперь с ее ребенком?

– Кто ж это знает. А только вернулась она, и все пошло по-прежнему. К конюшням она, правда, и близко не подходила. Да и у миледи с конюхом к тому времени все закончилось. Леди Хантли во Францию надолго уезжала. Лечиться, что ли. А когда вернулась, и смотреть на него не стала. Наверное, другого кого завела, поинтереснее. – Сара встала и подняла с пола нож, которым едва не зарезала гостью. Сполоснула его под краном и опять взялась за своих перепелок. – Но Альфред это спокойно пережил. А через год и вовсе женился. На Лиз Тиммонз, ее отец владеет ветеринарной клиникой в Хантли. Хорошая была девушка. Они до сих пор живут. Четверо детей у них. Старший, Артур, на инженера выучился. В Абердине живет. Альфред им очень гордится. Даже хозяйке фото показывал, я сама видела. Хорошие они с Лиз люди. Добрые. Когда они поженились, у них долго детей не было. Так они приемного мальчика взяли. Вырастили как родного, а потом и своих завели. Бог к хорошим людям милостив, – философски заметила кухарка.