Командир пяти кораблей северного флота - Владимир Николаевич Пыков

и войдя в Кольский залив крейсер, уменьшил ход до 14 узлов, как и положено по документам. Однако, через некоторое время я стал замечать, что машины без моей команды стали медленно увеличивать обороты, соответственно увеличивался и ход. Я это сразу заметил, но одерживать вахтенного механика не стал, сам хотел побыстрее в базу. Когда скорость крейсера достигла 16 узлов, это заметил и командующий флотом, сделал мне замечание, а затем приказал вызвать на ходовой мостик вахтенного механика. Вахтенный механик командир электротехнического дивизиона, капитан 3 ранга, опытнейший офицер, сменившись в посту энергетики и живучести, прибыл на ходовой мостик. Командующий Северным флотом: «По- чему вы несанкционированно увеличили ход?» Ответ: «Из хулиганских побуждений, товарищ командующий». Командующий сначала потерял дар речи, потом на его лице промелькнула едва уловимая улыбка, и он отпустил механика без последствий. Кстати, остальную часть Кольского залива мы прошли ходом 16 узлов, «забыли» наверное. А хулиганские побуждения у механика появились вследствие того, что торопился на какое-то семейное мероприятие.

Весной 1978 года передо мной была поставлена задача

– подготовить корабль к официальному визиту в Францию, в порт Бордо. Все мы, конечно, обрадовались и стали энергично готовиться. Практически все матросы и старшины срочной службы, подлежащие демобилизации, просили де- мобилизовать их после визита. И конечно, им пошли на- встречу. Вторым кораблем отряда был назначен мой бывший «Смышленый», так, что меня обязали контролировать и его подготовку. У нас это называется «оказать по- мощь». Помощь была оказана и в начале мая мы двинулись в вожделенную Францию. Это сейчас и в Бордо, и в Париж можно слетать запросто, а тогда…

До Бискайского залива дошли без всяких приключений. Некоторые приключения начались перед входом в Жиронду и при следовании по Жиронде и Гаронне. Последняя

– это река, которая впадает в узкий залив Жиронду и эта Жиронда как бы является продолжением Гаронны, но вода там уже солоноватая. Все началось с того, что почти на два часа по какой-то причине опоздали лоцманы. К нам на борт поднялись аж двое. Была ночь, начало четвертого. Командир отряда, все тот же контр-адмирал В.И.Зуб попросил меня поторопиться. Чтобы ошвартоваться в Бордо своевременно. Я сказал, для этого нужно идти самым полным ходом и лучше доложить сейчас о предстоящем опоздании. Тем более, что мы в нем не виноваты, чем идти на серьезный риск. Но еще Степанов – в «Порт-Артуре» подметил, что русский офицер свое начальство боится гораздо больше, чем противника. И Зуб совершенно справедливо опасался, что наше опоздание будет, безусловно замечено, а вины французов в этом наверняка не найдут. Высказав мне пожелание прибыть в Бордо вовремя, но, не отдавая никаких прямых приказаний, быстренько покинул ходовой мостик.

Я, конечно, целенаправленно изучал здешнюю навигационную обстановку. Но одно дело на карте, другое впер- вые оказаться ночью в стесненной акватории с узким фарватером. Фарватер был уже длины крейсера. Когда я дал самый полный ход и по бортам замелькали огоньки буев, ограждающих фарватер, лоцмана стали мне не нужны, потому, что, когда я спрашивал их тот ли это навигационный знак, что обозначен на карте, то когда получал ответ, этот знак был далеко за кормой. Процедура была такова: я задавал вопрос, переводчик его переводил, лоцмана какое-то время соображали, отвечали, переводчик переводил мне ответ, а интересующая меня обстановка уже 55 была позади. Поэтому, я мог положиться только на себя са- мого. Вот тогда и пригодился мой опыт – я заканчивал командовать четвертым кораблем, довольно быстро освоившись, когда начало светать, я завел разговор с лоцманами о бордоских винах. Немного придя в себя от нашей гонки, они с удовольствием поддержали этот разговор, и от них я узнал о вине много нового и интересного.

Ошвартовались в Бордо мы своевременно, но я по-прежнему считаю наш сумасшедший ночной пробег по Жиронде и Гаронне очередной авантюрой.

Семидневный официальный визит для командования корабля является очень тяжелой нагрузкой, тяжести добавляет еще и совмещение пьянства с работой. В сравнении с Норвегией и Голландией в Бордо представителей Совет- ского Союза приходило на борт гораздо больше. Это были люди из посольства (несмотря на то, что Париж от Бордо достаточно удален), консульства, торгпредства и еще каких-то организаций. Приходили они с утра и, по-моему, были уверены, что мы должны с ними беседовать, поить и кормить в разных формах до глубокой ночи, а то и за пол- ночь. Кораблем-хозяином был французский фрегат «Аконит» и мы недоумевали, почему французы присвоили название цветка, который произрастает где-то далеко в Сибири, своему кораблю.

Официальные и неофициальные приемы у нас были практически ежедневно, а то и по два раза в день. У французов гораздо реже. На одном из приемов на «Аконите» мне впервые довелось попробовать искусственную черную икру. Теперь, когда мы знаем, что это такое, подавать такое «угощение» стыдно. На Родине мы употребляли только натуральную, коей угощали и французов. На одном из фуршетов нас изрядно насмешил француз генерал Трипье. Прогуливаясь с крупнокалиберной рюмкой водки, он говорил, что они с женой обожают русскую водку, да так, что им бутылки на месяц не хватает. Наши удивились – многим из них не хватало на вечер двух бутылок. Несмотря на то, возле нашего трапа круглосуточно стоял для меня «Ситроен», использовать его мне удалось только один раз. В сопровождении представителя торгпредства мы поехали в уютный приморский городок Аркашон. Полюбовавшись местной гаванью, где было ошвартовано несколько тысяч катеров и яхт, мы устроились в небольшом ресторанчике, где подавали исключительно морепродукты. Хозяин и хозяйка ресторана 56 оказались несколько связаны с Россией

– там у них были какие-то родственники, и они их изредка навещали. Угостили нас отменно, и устрицы, и крабы, и много еще каких-то морских тварей с белым вином были необычайно вкусны.

На корабле с нами был заместитель начальника особого отдела КГБ Северного флота, который проникся ко мне большой симпатией. Причина была в том, что у меня после официально положенного количества водки было еще вдвое больше, приобретенного мною лично. Поэтому он часто навещал меня в каюте. Кстати, во время одного из таких «визитов» он сказал: «А помнишь, как в ноябре 1975 года Москва срочно тобой интересовалась?» Я безусловно помнил, но и спустя почти три года не знал в чем было дело. И тут я от «визитера» узнал, что дело было в Саблине. Да, в том самом Саблине, который пытался угнать СКр «Сторожевой». Мы служили с Саблиным в одной бригаде на однотипных кораблях помощниками командира корабля. Как организатор-управленец он был слабый – корабль вечно грязный, личный состав неопрятен, разболтан. Я никогда