Так дорог моему сердцу - Сюзан Бэрри

Вирджиния поспешно ее перебила:

— Я думаю, что найду время в субботу, чтобы заехать за тобой в клинику. Мадам д’Овернь ждет тебя… — Но доктор Хансон сказал, что он сам отвезет меня к дому его тетки.

— О, тогда мне не надо будет просить об отлучке. Ну что же, береги себя, Лиз.

— Но Джинни…

— Спокойной ночи, Лиз!

— Спокойной ночи, Джинни.

Но когда в тот вечер Лиза укладывалась спать, она чувствовала некоторое беспокойство и неуверенность, думая о своей сестре. Вирджиния, как правило, была открытой в своих мыслях и чувствах. Но сегодня она была — какой же она была? — несколько рассеянной и — не особенно счастливой!..

Глава двенадцатая

Было удивительно, как быстро Вирджиния, которой никогда раньше не приходилось справляться одной с двумя такими маленькими детьми, устроилась в доме Ван Лунов.

Верно, дети были истинными проказниками, но в Вирджинии они признали власть, основанную на разуме, что им импонировало, и поэтому никогда не заходили слишком далеко.

Она обнаружила, что кроме того эти крошки были довольно одиноки и быстро привязались к ней, как щенки. А Вирджинии не жалко было любви для детей. Она никогда не уставала от чтения вслух сказок, от внимания к ушибам и ссадинам, от бесконечного потока вопросов. Она отвечала на вопросы как знала сама, и это приносило детям больше удовольствия, чем отговорки о незнании.

Скоро Вирджиния поняла, что Питер был более нервный и предъявлял на нее больше прав. У него иногда случались ночные кошмары, временами он бывал капризным и обидчивым, и она проявила немалое терпение, пытаясь решить его проблемы. Это были проблемы нервного от природы ребенка, у которого было очень мало спокойной домашней жизни. Но ему нравилось, как Вирджиния обращалась с ним. Он даже начал копировать ее английский акцент, что особенно забавляло Мэри Ван Лун.

Миссис Ван Лун никогда не смешивалась в методы воспитания Вирджинии. Их ежедневные уроки, занятия и прогулки находились всецело в ведении Вирджинии. Это была ответственность, но она не тяготила ее. Девушка могла бы иметь столько свободного времени, сколько захотела, потому что ей помогала отличная служанка, которая могла бы заменить ее, если бы она решила отлучиться. Но ее несклонность удаляться от виллы несколько удивляла хозяйку, которая воображала, что пока ее сестра не совсем здорова, ей захочется проводить с ней достаточно много времени.

Что касается Лизы, то состояние ее здоровья заметно улучшилось со времени операции. Упражнения для пальцев уже начались, и хотя еще прошло всего несколько дней, по-видимому, не было сомнений в том, что благодаря ее упорству, если не случится ничего плохого, перед ней снова откроется блестящее будущее.

Она звонила Вирджинии по телефону почти каждый день, и Вирджиния догадывалась, что в добавление к однообразным упражнениям, необходимым для того, чтобы вернуть ее пальцам былую подвижность, все остальное время не висело на ней тяжким грузом. Мадам д’Овернь вводила ее в тот же круг, с которым уже была знакома Вирджиния, и все были очень добры к ней. Клайв Мэддисон был попрежнему чрезвычайно внимателен, и она встречалась с ним за чашкой кофе почти каждое утро на берегу озера. Ему даже удалось произвести такое благоприятное впечатление на тетушку Элоизу, что теперь у него было право входить на ее виллу почти в любое время.

Голос Лизы в телефонной трубке звучал счастливым, уверенным, и она непрестанно болтала о будущем — хотя было ли это будущее музыканта, которое значило для нее больше, чем что-либо на свете, или будущее, в котором большое место было отведено Клайву Мэддисону, Вирджиния не могла догадаться.

Лиза была настолько полна благодарности доктору Хансону, что Вирджинии пришлось долго выслушивать ее воодушевленные слова. Но находясь в одиночестве она старалась не задерживаться мыслями на нем и не вспоминать о том, как они чуть не стали близкими друзьями.

С тех пор, как она уехала от тетушки Элоизы, она только однажды видела его, когда водила детей на прогулку. Питер и Паула оба с наслаждением ели мороженое после визита в любимое кафе. Они шли втроем, держась за руки и Вирджиния, выглядела невозмутимой и несколько безучастной в простом белом льняном платье, в белых босоножках на стройных загорелых ногах. Погода стала значительно теплее, а временами бывало даже жарко.

Но в тот день со стороны озера дул приятный ветерок, и Вирджиния была свежа, как английская садовая роза. Она смотрится особенно по-английски, подумал Леон, проезжая в машине по озерному берегу и заметив ее с детьми.

— Ну, ну! — воскликнул он, когда их глаза встретились, и хотя сердце Вирджинии бешено заколотилось, ей удалось не выдать себя.

Он довольно пристально смотрел на нее какое-то время, но и в самом деле, выражение ее серых глаз было совершенно непроницаемым, и если по какой-то случайности ее щеки порозовели, это могло быть с легкостью отнесено за счет жарких лучей полуденного солнца.

— Должен признать, что меня удивил ваш побег из дома тети Элоизы, когда вы даже не дали мне знать о ваших планах, но я сообразил, что вы собирались присматривать за этими детьми, а не запираться в монастыре! Кто-нибудь пользуется удовольствием находиться в вашем обществе? Не считая, разумеется, этих детей, которые выглядят настоящими озорниками.

Но он улыбался детям такой притягивающей улыбкой, пока говорил, что после минутной неуверенности они оба широко расплылись в улыбке ему в ответ, а недоеденное мороженое остановилось на полпути к их перемазанным ртам.

— Кажется, вы наслаждаетесь обществом друг друга, — заметил он. — Хотите еще мороженого? Если так, влезайте в машину, и я отвезу вас к «Франчини», и, может быть мисс Хольт будет настолько любезна, что выпьет со мной чашечку кофе?

— О, нет! — быстро воскликнула Вирджиния, не давая детям хвататься за ручку задней дверцы машины. — Они перевернут вашу машину вверх дном, испачкают ее своими липкими пальцами, и кроме того, уже скоро обед…

— Чепуха! — воскликнул он и сам открыл заднюю дверцу. — А ну, полезайте, чертенята, а мисс Хольт может сесть рядом со мной, как послушная девочка!

У Вирджинии не было другого выбора, как только сделать то, что он приказывал. Когда машина тронулась с места, она с негнущейся спиной откинулась на спинку кресла в серебристо-серой обивке, в то время как Питер и Паула блаженствовали на заднем сидении такого шикарного «авто». У «Франчини» Вирджиния не могла помешать ему баловать детей самым вопиющим образом. Она была удивлена, так как никогда не думала, что он способен быть таким, ничуть не заботящимся о соблюдении своего достоинства, или «достоинства» своего отличного темного костюма.