Выбор смерти - Пол Андерсон

Теперь… выпрямить лодку… набрать ветер в парус… поехали!

Лодка накренилась. Наружная обшивка с шипением зарылась во вспученные валы. Судно взбиралось и взбиралось вверх, зарылось в шквал, навалившийся на корпус. С кормы нахлынул дождь и зашлепал по туго натянутому парусу, ветер загудел в снастях, ударил в распорки. Видимо, ему придется вычеркивать воду. Под румпелем он увидел зазубренный полукруг, удерживавший руль. Неплохо придумано, решил он, и пополз вдоль залитой лодки в поисках емкости.

Найдя ведро, он углубился в работу. Ему хотелось скорее вернуться и взять управление на себя, рои такой погоде нельзя было оставлять лодку на волю волн. Теор уже почти закончил, когда вновь ударила молния. По случайности в этот миг он поднял голову и посмотрел назад по курсу.

Суша уже исчезла во тьме. Но зато был хорошо видел уменьшенный расстоянием длинношеий силуэт. Он постепенно увеличивался, отмечая свой путь кипящей струей холодного огня. Теора придавила безнадежность.

10

— Марк, — позван он, — ты еще там?

Теор вернулся к румпелю, открепил его и повернул лодку.

— Да, конечно, — голос Фрэзера пробился сквозь шум ветра и моря. — У тебя все в порядке? Ты освободился?

— Да. По, боюсь, мы говорим с тобой в последний раз. Должно быть, они заметили мою лодку. Меня преследует огромная плавучая тварь со всадником, похожая на тех, что разбили в щепки наш флот. Я не смогу ускользнуть от них, но и не сдамся. — Теор издал нечто вроде вздоха. — Живи благодарно. Пусть тебе повезет больше.

Теор вгляделся в корму, сквозь бивший в мигающие мембраны дождь. По аммиачным волнам плыла только одна тварь. Что ж, с него и этого довольно.

— Что? — крикнул Фрэзер. — Нет! Нельзя ли тебе успеть к берегу раньше нее?

— Не при той скорости, с какой она приближается.

Скрючившись в ожидании ответа, Теор взглянул через борт. Берег все еще тонул во тьме и не был виден даже при вспышках молний. Он колебался, не закрепить ли опять румпель и не спастись ли вплавь. Но в такой шторм ему не переплыть пролив.

Фрэзер гневно выругался.

— Я бы правую руку отдал, чтобы переспать тебе ружье! У тебя есть что-нибудь из оружия?

— Нож и длинная пика… — вдруг решение взорвалось в мозгу Теора. — Погоди! Я придумал. Это довольно необычно, но в моем положении лучше последний шанс, чем никакого. Жди моего вызова.

Теор прошел к носу лодки. Он взял пику и направил ее острием от себя, уперев в переборку так, чтобы она высунулась над кормой. Якорь помогал, оттягивая вниз тупой конец пики, а веревку он несколько раз обмотал вокруг древка и затем закрепил на распорке. Работа потребовала времени, Теору мешали сырость и темнота, он то и дело оскальзывался. Когда он закончил и вернулся к румпелю, чудовище оказалось совсем близко.

— Марк, — позвал Теор, — мне нужен твой совет. Ты как-то упоминал, что на Земле ходил под парусом. У меня меньше опыта. Могу я взять круче к ветру от преследователя? — Решившись действовать, он забыл о страхе и методически описал все, что хочет сделать, и как устроена лодка.

К Фрэзеру тоже вернулось присутствие духа. Он объяснил, как лечь на другой галс и прийти к ветру. Теор взялся за паруса, одной ногой придержал румпель и переложил руль. Лодка тяжело повернулась и так накренилась, что аутригер скрылся в набежавшей волне; выровнялась и по-крабьи пошла оверштаг.

Чудовище заложило вираж. Теор строго придерживался своего курса. Аммиак мерцающим холодом обтекал его лодыжки; дождь в порывах ветра смешивался с брызгами, накрывая его с головой. Теор прошел вблизи своего преследователя — так близко, что увидел в его зрачках отражение молнии. Сидевший на его плечах Улунт-Хазул пришпорил тварь роговым ошейником. Море закипело вокруг ее хвоста и плавников. И вот враг за кормой.

Быстрые наставления Фрэзера пробились сквозь шторм. Теор перешел на новый галс. Монстр замедлил свою кормовую атаку.

— Он думает, что я собираюсь сдаться и подхожу поближе. Хорошо, я на это и надеялся.

Теор позволил расстоянию между ними чуть увеличиться. Лодка сопротивлялась. В один миг Теор повернул руль и овладел положением. Вскоре он вновь плыл вниз по ветру, прямо к морской твари.

— Только бы всадник не увидел наконечник пики… — тут даже ободрения Фрэзера не очень спасали.

Прямо перед ним вздымалась черная грудь. Теор ударил. Пика вонзилась в цель.

Оглушенный, он стукнулся о борт и услышан свистящий рев. Животное отпрянуло, закружилось на месте, отшвырнуло лодку по кривой и волны хлынули через борт. Теор взглянул вверх и различил на фоне неба костлявую голову.

Тварь нырнула. Нос корабля скрылся в волнах. Теор упал вперед, врезался в распорку и разбил ее. Во тьме и гуле он подумал: «Что ж, в любом случае я захвачу эту парочку с собой на дно».

Крепеж румпеля и древко пики сломались. Лодка вновь всплыла. Залитый корпус постепенно выпрямлялся, но румпель все еще висел в воздухе; мачта качалась на поверхности воды. Избитый и полуослепший, Теор вцепился в руль. Над ним сшибались волны.

Ему как-то удалось восстановить такелаж. Парус наполнился ветром, и разбитая лодка устремилась Hi север через пролив.

Взгляд сквозь завесу жидкого пламени позволив разглядеть морскую тварь. Она вздымалась над ним в полную длину изломанной аркой, вспенивая волны хвостом. Улунт-Хазула не было видно. Монстр вновь напал, ударив в левый борт. Поднялся хвостовой плавник, резко опустился, дерево раскололось и лодка разлетелась в щепки. Раздался еще один безумный всплеск — и тварь исчезла.

Чтобы всплыть, Теор вовсю замолотил конечностями. Его голова показалась на поверхности, дыхательные щели упивались резким воздухом бури. На ним прокатилась волна, он начал захлебываться. Уже теряя сознание, Теор сообразил, что все еще пытается плыть.

Что-то уткнулось ему в бок. Он чисто автоматически обхватил это руками и ногами. Казалось, он целую вечность цеплялся за эту воплотившуюся надежду.

Разве непогода утихла?

Дождь ослабел, заморосил и плавно перешел в густой клубящийся туман. Шквал превратился в мощный стабильный поток обычного иовианского ветра. Море все еще шумело и волновалось, а течение свирепо тащило куда-то плавучий обломок — спасителя Теора. Но теперь он легко мог держаться над водой, ничто не пыталось разжать его отчаянных объятий, и в голове у него постепенно прояснилось.

Теор осмотрелся, туман не позволял ничего увидеть дальше одного-двух ярдов, но, разбрызганный в воздухе, светился подобно морю. Он плыл в коконе света и плеске гулких волн. Теор качался на них, заваливаясь то вправо, то влево. Вращение постепенно замедлилось. Он слишком устал, каждая клеточка его тела кричала от боли. Бее, что он был способен ощутить — удивление от того, что остался жив. Но он смог, наконец, осмотреть свое плавсредство и исполнился новой надеждой.