Цепная реакция - Андрей Кивинов

И возмездие было скорым.

Удар в солнечное сплетение опрокинул пингвина наземь. Крылья распластались на асфальте. Не глумиться ему больше над жертвами!

— Леш, у тебя кетчуп на рубашке!

— Это не кетчуп, это краска! В машину, живо!

Но — не судьба! Путь несчастным влюбленным перегородил автор портрета «Незнакомец с битой на фоне кипариса». Вика испуганно метнулась обратно к Бэтмену и спряталась за его широкую, залитую краской спину.

— Пусти, Толян! — прохрипел благородный герой, подходя к другу вплотную и глядя ему в глаза. — Я не шучу.

— Леха, не дури, — выставил вперед руки художник. — Дыши ровно. Давай во всем спокойно разберемся…

— Я сам разберусь. Без сопливых.

Герой сделал шаг в сторону, намереваясь вместе с Викой обойти лучшего друга, но тот снова перегородил путь.

— Старик, опомнись… Она же тебя просто использовала! Ты же никто для нее… Не будь таким наивным.

— Это мое дело.

Быков попытался отодвинуть коллегу, но тот, уклонившись, снова встал у них на дороге.

— Леха, блин! Ты же все видел сам! Какая, в жопу, любовь?!

— А кто кричал, что любовь — это взрыв?!

— Я. Но это ж только в кино!

— А мне и нужно, как в кино. Подорвался я… Пусти! Толян, последний раз прошу — пусти!

Репин упрямо мотнул головой. Он не мог позволить другу уехать. Тот на нервяке, еще стукнет джип, а ему расплачиваться.

Леха оглянулся на Вику и вдруг, резко подав корпус вперед, плечом толкнул художника в грудь. Тот, не ожидая атаки, отлетел на пару шагов назад, но удержался на ногах. Он не мог похвастать габаритами друга, но зато превосходил его координацией.

— В машину! — повторно проорал герой Вике.

Он двинулся следом за ней, но подскочивший взрывотехник одной рукой схватил его за рубашку. Которую сам же ему одолжил.

— Стой!

— Да отвяжись ты…

Однофамилец автора «Бурлаков» второй рукой попытался достать девушку, но лучший друг носком ботинка нанес ему хлеский удар по колену. Бедняга потерял равновесие, однако, падая, успел снова схватить напарника за рубашку. Карман с треском оторвался, из него выпал Викин платок.

«Друг в беде не бросит, лишнего не спросит, вот что значит настоящий, верный друг», — донеслось из открытого окошка дома.

Быков прыгнул в машину. Джип резко сдал назад, развернулся и двинулся в сторону арки.

— Стой, дурак! — прохрипел живописец, поднимаясь на ноги.

В следующую секунду справа от него прозвучало мелодичное и родное клацание затвора. Пришедший в себя Никифоров-пингвин коварно целится из пистолета в отъезжающий автомобиль.

— Сдурел?! — Автор карикатуры «Твиттер в президенте» ударом ноги выбил у него оружие.

— Я же говорил, что он — с ними… — процедил пингвин, морщась от боли. — Ссученный…

— Да не ссученный он, а контуженый… Подорвался…

Репин нагнулся, подобрал платочек и сунул в карман камуфляжа.

Вырвавшись на трассу, спаситель резко прибавил скорость. Покосившись на съежившуюся на соседнем сиденье жертву пингвина, он нажал клавишу на панели управления. Крышка люка медленно отъехала назад, в салон хлынул поток свежего воздуха.

— Лешенька… Тебе за них ничего не будет? Они ведь менты…

Вместо ответа он достал из кармана связку ключей.

— Вот, возьми… Самый маленький… Да, вот этот! Только сильно не крути. Просто поверни чуть-чуть…

Расстегнув наручники, Вика потерла запястья. Затем уставилась на кавалера с изумлением:

— А откуда у тебя ключ?

Он достал из нагрудного кармана удостоверение и протянул ей. Она открыла. Вместо человека на нее смотрела задница в мундире. Шутка юмора лучшего друга.

— Что это?!

Быков бросил короткий взгляд на документ.

— Фотожоп… Вот дятел… — выругался он и, отобрав удостоверение, громко, с плохо скрываемой злостью в голосе выпалил: — Словом, так! У меня нет загородного дома, нет фирмы, нет денег, нет вообще ни фига! И этот чертов джип тоже не мой! Я — обычный капитан милиции с окладом в девятнадцать тысяч рэ, живущий с матерью в двухкомнатной квартире! Я ни черта не смыслю в живописи, терпеть не могу музеев и ненавижу Рубенса с его целлюлитными уродами и уродками! И очки не ношу! А теперь — расскажи о себе. Только правду!

— Леш, ты что?.. Я от тебя ничего и не скрывала…

Через полчаса они подъехали к усадьбе графа Стропилина. Смотритель, увидев в окно знакомую машину, выбежал с поклоном.

— Здравствуйте, Алексей Романович! Снова решили навестить?

— Отставить, дядя Жора. Комедия окончена.

— Да? — простодушно удивился тот. — Ну, тогда здорово! Какими судьбами?

— Нам бы переговорить… И бинт поищи. Или пластырь. Вся башка в краске…

— Да ради бога. Кабинет его светлости в вашем распоряжении…

Леха за руку повел подозреваемую на допрос и очную ставку с самим собой.

— Между прочим, усадьбу эту тоже не я восстанавливаю, — хмуро заметил он, распахивая перед задержанной дверь. — Но она действительно Стропилинская. Дядя Жора не врет.

— И что теперь прикажете делать? В розыск его объявлять? — Кленов по очереди посмотрел на Бухарова и Репина, сидевших напротив него по другую сторону стола. — Мобильник отключен, дома его нет, а участница банды скрылась вместе с ним на его же машине…

— Машина не Лехина, — напомнил Репин, потирая колено.

— Ага, нам еще и угона не хватает! Для полного счастья… Оружие у него есть?

— Он сам оружие.

— Иван Николаич, он сейчас в таком состоянии, что любую глупость выкинуть может, — порадовал Бухаров. — Значит, чем скорее твой Быков появится в этом кабинете, тем меньше головняка будет у нас в перспективе… Давайте сообща прикинем, куда он мог направиться. Дача, к примеру, у него есть? Или еще какое место, чтоб подальше от посторонних глаз?

Кленов посмотрел на художника:

— Вы же с Быковым лучшие друзья… Что скажешь?

— Нет у него дачи. И не друг он мне больше, а жопа в форме.

— А кроме дачи? Родня в области или что-нибудь в этом роде? Жена бывшая?..

— Вот именно к бывшей жене они и поедут… Уж как она обрадуется…

Кленов прекратил задавать глупые вопросы ушибленному подчиненному и снова повернулся к Бухарову:

— По задержанным что?

— Работаем. Жаль, старший удрал… Но личность установили. Миронов Станислав Петрович, тридцать четыре года. В прошлом — сотрудник ОМОН. Четыре командировки на курорты Северного Кавказа. Был на хорошем счету, имеет награды. Но из последней командировки, три года назад, привез сувениры. Хотел толкнуть и спалился. Уэсбэшники подсуетились… Дело, правда, потом прекратили, но из органов парня турнули. А на гражданке связался с братвой. Разок задерживался по вымогалову, но не доказали. Потом от братков откололся, но собрал собственную бригаду. Людишек из его гвардии уже разговорили. Ваш Солома постарался, пока везли. В общем, строительная компания и музей — их работа. А про самого Мирона они говорят, что мужик он непростой. Себе на уме и со связями. Другой бы на его месте давно на шконку угодил, а этот всякий раз соскакивает… Не удивлюсь, если он всплывет где-нибудь в Лондоне или Норвегии.

— В районе поселка надо было его брать, не дожидаясь Лондона, — заметил Кленов. — У него другого пути не было, как на трассе попутку ловить. Железная дорога — за рекой. Вот трассу и надо было перекрывать.

— И кого тормозить? Мы его до сих пор в лицо не знаем.

— Да куда бы он делся, в форме-то?

— Они под форму всегда гражданку надевали… Данные его тачки мы гаишникам передали, но вряд ли он на ней кататься рискнет.

— А кто наколку на дом антиквара дал, ребятки не сообщили? — уточнил побитый художник.

— Дружно валят на Миронова. Так что дальнейшее будет зависеть от его показаний. Правда, для этого его сначала найти надо…

Бухаров глянул на живописца с усмешкой:

— Ну, а ежели в корень посмотреть, так ты сам наколку им и дал. Ван Дейк… Готовься сесть за соучастие. Наша справка: совершение преступления по неосторожности не освобождает от уголовной ответственности.

Раненный в голову киянкой олигарх Быков ходил из угла в угол по графскому кабинету, в центре которого сидела на табурете подозреваемая во всех тяжких Вика. Она утирала слезы, словно только что почистила тонну лука. И пыталась доказать свою невинность. Или, грамотнее сказать, невиновность.

— Леш, он бы Ритку изуродовал… Ну, что мне делать было? И я ж тебя не знала тогда… Близко…

— У-у-у!.. — зарычал искусствовед и выпустил пар, вмазав кулаком по колонне у входной двери.

Колонна недовольно загудела, и откуда-то послышался шорох осыпающейся штукатурки.

— Ладно, черт с ним, с музеем… А на дом тоже из-за Ритки навела?!

— Какой дом?