Золотарь - Лев Рыжков

– Если подлец спустится, – распорядился я, – заковать его в цепи, посадить в клетку и отправить в зверинец.

С тех пор в замке моем все спокойно, разве что сторож 0,5 шт. частенько орет сидя на дереве. Это животное хочет кушать. Пищу же давать ему я запретил категорически. Завтра, наверное, я напущу на него егерей.

Но, впрочем, на сем закончу свое послание, ибо рука устала держать перо, да и твои мозговые извилины, Леопольдушка, боюсь, перегружены уже сверх всякой меры. Пойду немного посплю. Писал тебе, друг ситный, всю ночь. Днем к нам в замок приедет граф фон Блямменберг со своей прелестной дочуркой. Гостей лучше встречать со свежей головой.

На сем прощай.

С дворянским приветом Кристоф, твой неожиданно высокородный друг.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1. Гости

Веками замок Дахау жил своей жизнью. Жизнь эта была неспешной, медленной, чуждой всяческой суете. Размеренно шелестели на стенах зал и галерей редкие, едва работающие часы. Неслышно, под кваканье лягушек и стрекот болотных насекомых зарастал вязкой тиной окружающий замковые фортификации ров. Величественно, как морские дюны или пустынные барханы, перемещались по бесконечным коридорам напластования пыли. Неторопливо управляли всем этим фактически отрезанным от мира хозяйством загадочные бароны, проклятые еще в утробе матери, нелюдимые, создавшие вокруг себя причудливый замкнутый мирок.

И практически в один миг вся эта идиллия оказалась безбожно и безжалостно разрушенной. Сегодня замок должны были посетить важные гости: граф фон Блямменберг, полковник кавалерии в отставке, в сопровождении красавицы дочери. Маэстро Корпускулус, переворошивший по такому случаю уцелевшие архивные документы, сообщил, что в последний раз гости посещали замок Дахау в 1567 году, в правление баронессы Клотильды. Баронесса, коварная, расчетливая женщина, вступила в земельную тяжбу с соседями, маркграфами Кишкенвольде. Тяжба тянулась несколько лет – злая, беспощадная. Начавшись с простого перемещения изгородей, она со временем переросла в кровавые стычки и обоюдные грабительские набеги. Так бы и тянуться ей еще бог знает сколько времени, но неожиданно баронесса Клотильда пошла на уступки: объявила маркграфам, что признает справедливость их земельных притязаний, предложила заключить мир, пригласила все семейство маркграфов отужинать в замке Дахау. Растроганные Кишкенвольде предложение мира приняли с удовольствием. В сопровождении вооруженной охраны они прибыли в Дахау. Здесь-то и подстерегала их коварная западня. Во время пира, когда и маркграфы, и их охрана упились допьяна, люди баронессы взялись за оружие, за несколько минут перерезали охрану, самих маркграфов заковали в цепи и заточили в подземелье. Там они вскорости и умерли от голода и холода. Особо печальная участь постигла Густава фон Кишкенвольде – главу рода, храброго воина с густой гривой седых волос, иссеченным шрамами лицом и мощными руками, которые шутя переламывали шею здоровенному медведю. Его зашили в волчью шкуру и напустили на него свору голодных собак. После этого баронесса, ничтоже сумняшеся, отписала себе все владения маркграфов Кишкенвольде и стала самой богатой помещицей во всей окрестности.

Случай этот стал широко известен во всей стране. По этому поводу появилась даже пословица «Лучше к дьяволам в геенну, чем в Дахау пообедать». Даже под страхом смертной казни никого нельзя было заставить нанести в Дахау визит: слишком памятна была судьба несчастных маркграфов Кишкенвольде. О родовом обиталище баронов фон Гевиннер-Люхс сложилось вполне справедливое мнение как о месте, где в пищу тебе запросто могут подбросить какой-нибудь отравы, задушить или зарезать. Все более или менее титулованные соседи предпочитали объезжать зловещий замок стороной, предоставив баронам одиноко существовать в их огромном логове.

Сегодня впервые за две сотни лет замок Дахау принимал гостей.

Уже с раннего утра закипела работа, забила ключом суетливая предпраздничная деятельность. Подметальщики вычищали порядком запылившиеся галереи и коридоры, настилали на древние половицы персидские, тонкой работы ковры, передвигали столы, стулья, кресла, диваны. Из небытия кладовок возникали различные столовые приборы. Вся в чаду и аппетитных ароматах работала кухня, ежеминутно выбрасывая из своего парного чрева груды деликатнейших лакомств. Во дворе егеря свежевали тушу пойманного вчера дикого кабана.

Чем же занимался в это время господин барон? Спал. Всю ночь он что-то писал в зале для ведения дел, спалил дюжину свечей, выпил три бутылки вина. Наутро, отдав некоторые необходимые распоряжения и отослав гонца в Нюрнберг, отправился в опочивальню.

– Ох и натерпимся же мы с ним! – шепотом возмущалась прислуга. – Где ж это видано: гостей принимать!

Ближе к полудню окрестности замка потревожил резкий звук рожка графской кареты. Вскорости показалась и сама карета, влекомая тремя красавцами жеребцами, и остановилась перед руинами подъемного моста.

– Гости! Гости! – загомонила прислуга.

– Кристоф! Сынуля! – причитала баронесса-мать около дверей баронской опочивальни. – Вставай! Подымайся! Гости приехали!

– Сейчас, мама, – зевая, ответствовал барон.

– Ба-а-а-рин просну-у-улись! – разнеслось зычное по коридорам. – Кушать по-о-одано-о-о!

Прислуга, непривычная к визитам, растерялась, тем более что указаний от господина барона не было получено никаких. Карета все так же стояла перед мостом, а вывалившая из замка поглазеть на гостей прислуга толпилась по другую сторону моста.

– И чего стоит-то? – судачили. – Пора б уже и выйти.

– Господа-то важные! Ишь ты! Даже из экипажу выйти не сподобятся.

– Эй, Ганс! Сгоняй-ка ты к карете, узнай, чего господа стоят.

– Вот еще! Чуть что – сразу Ганс!…

– Беги, кому сказано!

Мальчишка-подавальщик нехотя поплелся по шатким доскам моста, остановился около экипажа.

– Чего господа изволят?

– Руку подай, остолоп! – донесся из глубины экипажа резкий голос отставного полковника кавалерии. – Да не мне, а барышне сначала! Вот так! Теперь мне! Эх, дубина! Жалко, ты не у меня на службе. Прописал бы я тебе шпицрутенов.

– Фу, папа! – сказала вышедшая из кареты миловидная Вероника фон Блямменберг. – Постеснялись бы хоть в гостях своих солдафонских штучек. О Боже! – ахнула графиня затем. – Посмотрите, папа, на этот замок! Никогда не думала, что он такой огромный!

– Огромной была конюшня его величества, – проговорил граф. – А это так себе: сарайчик…

– Все бы вам, папа, конюшни, – надула губки Вероника.

– У меня-то ладно – конюшни на уме. А у тебя, дурехи, вообще непонятно что… Послушай старика, – продолжал граф, помогая дочери перейти подъемный мост,– хозяин замка – молодой обалдуй. Присмотрись-ка к нему. Может, замуж за него пойдешь…