Рубиновый рассвет. Том I - Евгений Неволин

как аркан удавки — метались вперёд, хватая зазевавшихся.

Один из матросов, тот самый, что дразнил Гилена на тренировках, не успел отпрыгнуть. Язык обвил его шею — и рывок. Человек взвизгнул, его подняло в воздух, ноги дрыгались, как у повешенного.

— Дерьмо! — заорал кто-то, но было уже поздно.

Тело матроса шлёпнулось в стаю утопцев, и они набросились на него, как пираньи. Кровь брызнула фонтаном.

Капитан Мейер орал, рубил, топор его взлетал и опускался, разбрасывая куски мяса. Но врагов было слишком много.

Гилен стоял чуть сзади, копьё в руках, дыхание ровное. Медленный вдох. Выдох. Кровь в его жилах текла спокойно, без паники. Он видел слабые места — там, где ауры мерцали тоньше.

Один утопец рванулся к нему — и получил копьё в горло. Другой попытался плюнуть кислотой — Гилен уклонился, будто заранее знал траекторию.

Но даже его выдержки хватало ненадолго. Руки начинали ныть, а в висках стучало.

Капитан, весь в крови и слизи, отступил к нему, тяжело дыша.

— Ну, Рубиновый… — хрипел он. — Может, у тебя есть ещё одна переменная, которая нас спасёт?

В этот момент раздаётся грохот — и из глубины руин появляется нечто большее, чем просто утопцы...

Команда «Жгучей Мэри» еле держалась на ногах. Кто-то хрипел молитвы Заруксу, богу морей, другие залпом осушали фляги с обжигающим зельем — хоть капля сил перед концом. Раненых волокли в центр построения, где корабельный лекарь, сам весь в крови, пытался зашивать рваные раны грубыми нитками.

И тут земля затряслась.

Из черных разломов выползло оно.

Громадный, покрытый буграми хитина, словно сросшийся из десятка трупов, краб медленно вылезал из глубины. Его панцирь был усеян вросшими в него лицами — мертвецы кричали беззвучно, их рты растягивались в вечных муках. Клешни, каждая размером с мачту, щелкали, разрезая воздух с шипящим свистом. Из пасти капала слизь, разъедающая камень.

А вокруг — сотни утопцев, ползунов, водяных. Анцыбалы, похожие на помесь козла и утопленника, скалили острые зубы, размахивая кривыми ножами.

Капитан Мейер вытер окровавленный топор о бедро и хрипло рассмеялся:

— Ну вот... Проклятие морей и штормов!.. Теперь весело.

Гилен стоял неподвижно. Потом медленно снял очки, убрал их в карман. Его глаза вспыхнули в полумраке — два кровавых рубина, светящихся изнутри.

— Переменная есть, — сказал он тихо, но так, что слышали даже самые дальние. — Но если кто-то расскажет… монстры Горла покажутся вам детским утренником.

И тогда он двинулся.

Копьё в одной руке, в другой — когти. Длинные, тонкие, из сгустков крови, они сверкали, как лезвия. Вокруг него заклубилась алая дымка, будто туман из мельчайших капель.

— Краб — мой. Остальных — держите.

И команда держит строй.

Воздух гудел от предсмертных криков и щелканья хитиновых лап.

Щиты, изрешеченные ударами, трещали под новым натиском. Утопцы лезли волнами — синие, раздутые трупы с пальцами-щупальцами, цепляющимися за края щитов. Их гнилостный запах смешивался с кислым душком водяных, которые, шипя, выплевывали струи едкой жидкости.

— Держать строй, ублюдки! — орал боцман, всаживая абордажный крюк в глазницу ползуна.

Но ряды уже дрогнули.

Один щитовик, молодой парень с перебинтованной головой, не удержался — язык водяного ударил его в грудь, пробив кожу, как гнилой пергамент. Он захрипел, упал на колени, и тут же три утопца набросились на него, рвя зубами.

— Заткнуть брешь!

Двое матросов бросились вперед, копья наперевес. Один проткнул водяного, но второй не успел — анцыбал рванулся сбоку, кривой нож вспорол матросу живот. Кишки, горячие и скользкие, вывалились на камни.

Кровь.

Слизь.

Пот.

И все это — под вой ветра, который гудел в руинах, как похоронный рог.

Гилен стоял на мгновение неподвижно.

Вдох.

Выдох.

Кровь в его жилах ответила.

Он шагнул вперед — и мир замедлился.

Кровавые когти вспороли первого утопца от ключицы до паха. Второй рванулся к нему — Гилен развернулся, копье пронзило глотку, черная жемчужина вылетела вместе с обрывками плоти.

Но их было слишком много.

Ползун прыгнул со спины — Гилен присел, пропуская его над собой, и в тот же миг когти взрезали брюхо монстра. Кишки, липкие и переливающиеся, шлепнулись ему на плечо.

Он не останавливался.

Шаг.

Удар.

Кровь.

Алая дымка вокруг него сгущалась, реагируя на каждое движение. Где-то она превращалась в щит, принимая удар клешни, где-то — в нити, опутывающие ноги врагов.

Но даже его выносливость давала трещину.

Мышцы горели.

Дыхание стало тяжелее.

И тогда оно двинулось.

Краб зашипел, и из его пасти хлынула струя слизи. Гилен кувыркнулся в сторону — кислота прожгла камни там, где он стоял секунду назад.

Одна клешня рухнула вниз, как гильотина.

Гилен отпрыгнул, но вторая уже летела сбоку — он пригнулся, и клешня просвистела в сантиметре от его головы.

Близко.

Слишком близко.

Он рванулся вперед, копье вонзилось в сустав. Хитин треснул, но не поддался.

Краб взревел и рванулся всем телом.

Гилен полетел, ударился о землю, катился, едва уворачиваясь от следующих ударов.

Кровь текла из его носа.

Но он встал.

И снова пошел в атаку.

Последний рывок.

Копье вонзилось в глаз краба.

Гилен прыгнул на него, когти вспарывали плоть, рвали ткани.

Краб бился, кричал (да, он кричал — звук, похожий на скрежет металла по стеклу).

И наконец — рухнул.

Тишина.

Только тяжелое дыхание.

И запах крови, который теперь везде.

Капитан Мейер, опираясь на топор, хрипло рассмеялся:

— Ну… теперь я верю в твои переменные, Рубиновый.

Тишина после боя была густой, как смола.

Команда «Жгучей Мэри» стояла, переводила дыхание, вытирала окровавленные лица. Их глаза были прикованы к Гилену — кто-то смотрел с восхищением, кто-то с страхом, а кто-то — с глухой настороженностью, словно перед ними стоял не человек, а что-то другое.

— Чёрт возьми… — прошептал молодой матрос с перекошенным от ужаса лицом.

— Так вот почему капитан его взял… — пробормотал другой, потирая рану на плече.

— Это не магия… Это что-то похуже.

Гилен медленно надел очки, скрыв рубиновые глаза. Кровавые когти растворились, будто их и не было. Он тяжело дышал, но голос его был ровным, лишь с легкой хрипотцой усталости:

— У меня есть секреты. И причины их скрывать.

Капитан Мейер хрипло рассмеялся, вытирая окровавленный топор о штанину.

— Есть древнее правило, Рубиновый. Всё, что происходит в Горле — остаётся в Горле. — Он оглядел команду, и в его единственном глазу вспыхнула железная искра. — Кто язык распустит — тому я его сам вырежу.