Феномен - Владимир Геннадьевич Поселягин

А идея у меня была следующая: одно отделение стрелков с техникой оставляю здесь в качестве пехотного прикрытия, а сам, взяв с собой два отделения стрелков и все расчёты ПТР, отвлекаю на себя немцев, ну а самоходчики тем временем бьют технику в немецкой колонне. Мы углубились в лес, обходя дорогу, и стали подбираться к стоявшим на перекрёстке немцам, сначала перебежками, а когда совсем приблизились, уже и ползком.

А потом начался бой. Веское слово сказали ПТР, которые выбивали немецкие самоходки, поражая их в самые уязвимые места. Одна горела, вторая застыла неподвижно. Два бронетранспортёра также горели, а мы изрядно проредили пехоту, но нас бы смяли, если бы не одно но: подошёл стрелковый батальон моей дивизии и с ходу атаковал. В общем, выбили мы немцев.

«Тигр» в бою не участвовал. Нет, «семидесятку» он успел уничтожить: снаряд сбил башню с погона, отбросив её в сторону. Но тут ударили наши самоходки, которые заклинили «Тигру» башню и разбили ходовую, при этом под пушку танка не лезли. Экипаж танка сам поджёг его и отступил следом за своими – двое, троих мы срезали. Бой длился двадцать минут. Батальон при поддержке одной самоходки и артиллеристов, вручную кативших свои пушки, висел на хвосте отступающих немцев, которых было не так уж и много.

Помимо «Тигра» у немцев были две «четвёрки», модернизированные, с удлинёнными стволами и дополнительной навесной броней. Одна из них и обездвижила вторую нашу самоходку, сбив ведущее колесо; своими руками не исправишь, ремонтники нужны и детали. Одну из «четвёрок» сожгли, вторая ушла с заклинившей башней – это последний наш расчёт ПТР поработал, два других немцы выбили, как наши стрелки их ни прикрывали. Я прибрал одно ПТР с боезапасом, второе было повреждено. Хранилище заполнилось до отказа.

Я уже потом понял, что это был мой последний реальный бой. Подошли ко мне двое в шинелях со звёздами политуправления на рукавах, из особого отдела дивизии, показали документы и приказали следовать за собой: мол, меня там потеряли. Что там дальше было, как немцев гнали, я уже не видел. А мотоцикл мой угнали: артиллеристов попросил присмотреть, да не доглядели. Я не расстроился, сам такой же угонщик.

Два с половиной года спустя.

17 июня 1945 года.

13 часов 47 минут. Москва

Покинув здание военкомата, где получал свой паспорт, я довольно улыбнулся светившему солнышку, снял фуражку, невольно тряхнув всей массой наград на френче, и платком вытер пот со лба. Жарко, а в здании военкомата ещё и душно. Я был в парадной форме полковника бронетанковых войск и уже несколько минут являлся демобилизованным. Ну, наконец-то. Да уж, двадцать три года недавно справил – и полковник. Впрочем, я и майором самым молодым был.

Хотелось бы рассказать, как геройски я воевал все эти три неполных года до Дня Победы, но рассказывать нечего: не было ничего такого. Когда меня забрали после боя на лесной дороге, сразу доставили самолётом в штаб фронта. Петровский поорал на меня и успокоился. Мне вернули форму подполковника, мои награды (копии, к слову), документы и прописали меня в штабе фронта, в оперативном отделе. Больше никаких задач в тылу немцев.

При этом я продолжал быть танкистом и носить их эмблемы, как раз погоны ввели. Так я в качестве талисмана фронта до взятия Берлина и пробыл в штабе. Стоит сказать, что не просто так пробыл, это дало мне огромный опыт планирования и решения разных тактических и стратегических задач. Восемнадцать успешных боевых операций на базе моих идей, которые офицеры штаба творчески развили, а войска исполнили.

Наступали без остановки весь год. За сорок третий год наши устроили немцам шестнадцать небольших котлов и один крупный, где окружили четыреста тысяч немцев. Общее количество военнопленных в этих котлах за сорок третий год достигло миллиона.

К концу года мы пересекли государственную границу и победным маршем продолжили наступать дальше. Наш фронт переименовали в 1-й Украинский. Взяли Польшу, и вот она – Германия. Окружили Берлин, союзники серьёзно запоздали. Брали потихоньку, не было массовых атак, действовали хорошо подготовленные штурмовые группы, за которыми шли, подчищая, линейные части.

Немцы капитулировали четвёртого апреля, этот день и стал Днём Победы. Гитлер застрелился, была проверка – точно огнестрел. Я сразу подал документы с прошением уйти в запас, но удовлетворили его только через два месяца, гады. Повезло, что нашлось одно место в транспортном самолёте, летевшем прямо в Москву, на нём я и добрался. Прибыл вчера, порешал все вопросы и вот сегодня получил паспорт. Меня вывели из состава Советской армии.

Глава 7. Свободная жизнь

Что я ещё могу сказать про эти три неполных года? Орден Ленина, орден Суворова, два ордена Боевого Красного Знамени. Осенью сорок четвёртого стал полковником. Петровский дал. Он на тот момент был генералом армии, а войну маршалом закончил. За дело получил. Талисман фронта ему помогал. Меня Феноменом прозвали, но это прозвище как-то не прижилось, а вот Уникум – вполне. В принципе, это всё.

Но у меня была тайна. Несколько раз я развеялся, встречаясь с противником лицом к лицу. И я сейчас говорю не про бомбёжки и обстрел наших колонн окруженцами или бандеровцами при передислокации штаба – это так, фрагменты войны. Нет, я стал завзятым охотником, заимел двустволку и охотился в лесах. Правда, мне пытались всучить охрану, но я отбился, они ждали меня у машины и помогали разделывать добычу.

Таким образом, в редкие минуты отдыха я серьёзно развил свой навык лесовика. Оказывается, я действительно здорово по лесу хожу, да и воюю тоже. Пользовался я бесшумным оружием. В штабе было известно, что я без добычи не возвращаюсь, в котёл полевой кухни часто попадало мясо подстреленных мной кабанов, зайцев, косуль или лосей. Кто же от такого откажется? Часть мяса я себе забирал, фарш вот на пельмени накрутил, две тысячи штук налепил.

Так вот, в этих лесах я с кем только не встречался. Чаще всего с бандеровцами, с удовольствием их изничтожая. Попадались и немецкие диверсионные группы, пополнившие мою коллекцию ручным оружием. В моём списке были одна самозарядная винтовка G-41, её продолжение – самозарядная винтовка G-43/К-43, одна винтовка парашютиста с оптикой FG-42 и один самозарядный карабин фольксштурма ФГ-45 под промежуточный патрон.

Из автоматов были те шесть MKb.42(W), что я взял под Новгородом в сорок втором, три StG 44, и один StG 45(M). Вот с последним мне повезло: немцы выпустили их всего несколько десятков, и когда я наткнулся на группу