Вперед в прошлое 3 (СИ) - Ратманов Денис

— Мы с тобой, — вызвался Борис.

Наташка скрестила руки на груди и прошипела:

— Я — домой. Видеть не могу эту мразь.

Борис, у которого было обостренное чувство справедливости, вступился за отца:

— Но он же помог. Если бы не он, нам бы самим пришлось ловить маньяка.

— Это его работа вообще-то, — огрызнулась Наташка. — Не он нам помог, а мы за него всю работу сделали. А попросили вот таку-у-усенькое одолжение, — она пальцами показала размеры одолжения, равного пылинке, — просто держать нас в курсе. Но и это, блин, трудно! Мразь он. Просто мразь! Мы для него — как грязь под ногтями.

— Она права, — сказал Илья, и я с ним согласился:

— Если бы на моем месте был кто-то другой, отец вел бы себя иначе. От нас он всегда старается отмахнуться. И сейчас тоже.

— Вот у меня нет отца, и слава богу, — буркнул Минаев. — Спокойно зато.

Мы даже сохнуть не стали, вытерлись, переоделись и еще по светлому разошлись по домам, кроме Димонов. Они вызвались дежурить во дворе.

Не в силах мучиться неведением, мы с Борисом поехали к отцу на автобусе. Взбежали на второй этаж общаги и постучали в дверь. Открыла нам Анечка. Выглядела она, как обычно — ни эмоции не отражалось на ее лице, будто отлитом из воска, но шестым чувством я ощутил: что-то не так. Увидел Лику, сидящую за столом с чашкой чая, я поздоровался, но она зыркнула злобно и вылетела из комнаты, жуя баранку на ходу.

— Что случилось? — спросил я у Ани, она помотала головой.

— Рома поехал к вам. Сейчас вернется, все расскажет.

Внутри свернулся ледяной ком, руки онемели. Хорошие новости она придерживать не стала бы.

— Девочки… мертвы? — спросил я.

Аня виновато отвела взгляд. Захотелось схватить ее за плечи и встряхнуть, чтобы говорила. У Бори в глазах заблестели слезы. И я впервые за долгое время не сдержался, со всей дури пнул стоящий у трюмо стульчик — он ударился о стену чуть выше телевизора — и разразился ругательствами.

Надо отдать должное Ане, она подобралась и рявкнула на меня:

— Отставить истерику! Это не моя зона ответственности! Могу сказать только, что информации по-прежнему нет! И мне точно так же, как и тебе, хочется, чтобы она была! Но я. Ничего. Не могу. Сделать!

Она рывком отвернулась к окну, прижав руку ко лбу.

— Да что же случилось, черт вас дери? — пробормотал я.

В этот момент дверь распахнулась, и широким шагом вошел отец. Я много раз видел его в гневе, но теперь это был не просто гнев — что-то еще, гораздо более страшное и разрушительное. Видимо, Наташка его послала, плеснув бензина в костер его ярости.

Отец указал пальцем на Бориса.

— Ты оставайся здесь. — Он перевел взгляд на меня. — А ты, выйдем.

Я понял, что здесь он ничего не скажет, и последовал за ним на улицу. Мы прошли мимо деда-сидельца, которого я видел и в прошлый раз, обогнули телефонную будку и остановились возле накренившегося деревянного сарая. Непослушными пальцами отец, который никогда не курил, сунул в рот длинную тонкую сигарету, нервно затянулся, выпуская дым из ноздрей, и проговорил, не глядя на меня:

— Ты жить хочешь?

Друзья! Ко мне вернулись права на остросюжетную трилогию «Карфаген». Что было бы, если бы победил Карфаген? Наши дни. Альтернативная история + фантастический боевик + реал РПГ. Без гарема, клише и привычного антуража. Надеюсь, вам понравится эта книга

https://author.today/work/320850

Глава 12

Забудь!

Я сверлил взглядом скулу отца — широкую, татарскую — и молчал, уже начиная догадываться, что услышу. Родитель повернул голову и отчеканил:

— Я — хочу жить. И хочу, чтобы вы жили. Поэтому послушай меня и заруби на носу: забудь. Все, что знаешь — забудь.

Тысячи слов вертелись на языке, и все они были ругательными, потому я просто молчал. В разуме клубилась багряная муть, застилала взор. Хотелось бить, вминая его нос в череп. И насрать, что он мой родитель, руку на которого поднимать типа грех. Мразь он. Гнида.

Сочтя мое молчание согласием, отец проговорил примирительно:

— Ты не представляешь, какие люди стоят за Жуковым! Нас просто стряхнут, как пыль! Мне из областного центра звонили, чтобы я освободил эту тварь! Так и сказали: у тебя семья, подумай о детях.

Холодный ком внутри начал леденеть, превращая злость в холодную решимость.

— Что с девочками? — процедил я, сдерживаясь из последних сил.

— Забудь! — рыкнул он.

— Верну Алису — забуду, — отчеканил я. — Ты можешь договориться, чтобы ее освободили?

Сам же понимал, что нет, я не успокоюсь, пока хоть кто-то из этих мразей ходит по земле.

— Это невозможно.

— Она жива?

— Забудь, если жить хочешь, тупой ты выродок! — зарычал отец и бросился на меня. — Только попробуй…

Я повалил его подсечкой и приготовился принять бой. Но отец поднялся, отряхнул штаны, посмотрел мне в глаза и отступил на шаг, погрозил пальцем:

— Не лезь в это. Если ее освободят, то только на тот свет. Она слишком много видела.

Я устало закрыл глаза. Значит, жива. А раз жива — еще можно что-то исправить.

— Я всегда думал, что мой отец — честный опер, гордился им. Но оказалось, что ты — шакал. — Нужно было попытаться разбудить в нем человека, и я. — А если бы на месте Алисы оказалась Наташка? Ты точно так же забил бы на нее, чтобы прикрыть свой зад? Нет?

— Ну ты и сравнил! — проворчал он, и это означало «нет».

— А если бы — твоя подруга? Так вот, Алиса — моя подруга, ты это понимаешь? Я не могу ее бросить и не брошу! Потому что… — Я заглянул отцу в глаза и понял, что бесполезно его уговаривать, слова бессмысленны, он все решил.

И тут я кое-что вспомнил. Суггестия! Затуманенный злостью разум отринул ее. Получится ли? Подействует ли на отца? Вот и посмотрим.

Чтобы она точно сработала, я сконцентрировался на своем желании, повернулся к отцу и проговорил, чеканя слова:

— Отец, нужно, чтобы девочки, которых приготовили для продажи в Турцию, были освобождены, а преступники наказаны. Ты должен это сделать.

Он вскинул голову.

— И что? И я хочу того же, а толку?

Подействовало? Похоже, что нет. Черт побери!!! Или все-таки да, и заложенные мной мысли завтра утром он ощутит, как собственные? Надо будет позвонить ему на работу, узнать. Ну а вдруг?

Я развернулся, чтобы уйти, но отец рванулся ко мне, прижал к жалобно скрипнувшему сараю. Приблизил свое лицо к моему и прошептал, обдав перегаром:

— Да услышь же меня, придурок! Они Семецкого расстреляли. Всю семью положили! Если я встану у них на пути, с нами будет то же самое. И с вами, и со мной.

Вспомнилась случайно увиденная статья в газете про пограничника. Я подумал, что с нами — как раз-таки нет, а вот его, да, как минимум могут уволить, как максимум — хлопнуть. И Аню тоже, потому что она рядом с ним. Та самая ситуация, когда честным ментом быть смертельно опасно…

Несговорчивый пограничник Юрий Семецкий ни за что не позволил бы вывезти детей на каком-нибудь рыболовецком судне, потому что у него самого две дочери. Настоящий мужик. Правильный мент… вояка или к кому относятся пограничники в этот период времени.

Значит, у меня есть несколько дней, пока назначат нового человека на его должность. Потом девочек увезут. Похоже, Наташка была права — в Турцию доставят экзотический товар для любителей свеженького и юного. Девки постарше сами едут, тянутся за легкими деньгами косяками, а получают неволю, старость и смерть. Детей доставить сложнее, и стоят они, надо полагать, подороже.

— Я тебя услышал, — проговорил я, но отец не спешил меня отпускать, дышал тяжело, с присвистом.

Физически ощущалось, как ему тяжело выбирать между долгом и карьерой. Карьерой гниды среди гнид. Я бы уволился после этого и пошел мести дворы…

Вспомнилась история деда, который пристрелил подонка при задержании и лишился всего. Можно ведь… Хотя какой смысл, когда за Жуковым стоит могущественная ОПГ? Это как отрубить голову гидры: Жуков сдохнет, другой подхватит эстафету. К тому же Леха, возможно, и не знает, где девочки, его задача — поставлять материал.