Таблетка - Герман Садулаев

Если спрос нельзя удовлетворить, надо его уничтожить.

Для чего людям нужны автомобили? С женщинами мы уже разобрались, теперь речь пойдёт о мужчинах. Если отбросить нематериальные, по сути квазирелигиозные представления о вещах, внушаемые агрессивной рекламой, автомобиль нужен для того, чтобы на нём ездить. В первую очередь, на работу и с работы.

Каждый день утром служащие устремляются из жилых кварталов к офисам, а вечером – назад, в свои квартиры. У социологов это называется «маятниковой миграцией» и считается одной из серьёзных проблем функционирования современного общества.

Но зачем ездить в офис? И зачем, собственно, сам офис?

90 % офисной работы можно делать где угодно, в любом месте, где есть интернет и телефон – дома, например. И даже оставшиеся 10 % – планёрки и совещания – можно, с помощью современной техники, проводить на сколь угодно далёком расстоянии.

Ещё люди ездят на автомобилях за покупками. Но эта проблема отпадёт сама собой, когда, как это предсказывается в одной ещё не законченной книге Семипятницкого, люди окончательно переберутся жить в торговые центры.

Все эти мысли в голове Семипятницкого были ничуть не абстрактны, а, напротив, чрезвычайно актуальны, прокручиваясь, пока он спешил от станции метро к офису. Корпорация «Холод Плюс» в одностороннем порядке навязала каждому своему работнику пари: «Спорим, ты не успеешь на работу к 9 утра!» Если работник проигрывал, с него взимался штраф. Путём безакцептного и неоспоримого списания с заработной платы. Если работник пари выигрывал, то наградой ему было то, что ему за это ничего не было.

– Так ради какого же дьявола я обязан каждый день в мыле, как загнанная лошадь, переться в душную общую комнату, если все необходимые по работе звонки и письма я мог бы сделать и отправить из дома?

Это Максимус произнёс вслух, опять потеряв над собой контроль, стоя у пешеходного перехода в ожидании, когда загорится зелёный свет.

И тут Максимусу показалось, что за его левым плечом кто-то гнусно захихикал. Семипятницкий обернулся и увидел бодренького старикашку неопределимого возраста и специфичной наружности. Старикашка был облачён в нелепый синий двубортный пиджак, брюки зелёного цвета, остроносые красные туфли. Картину завершал ядовито-жёлтый галстук.

– Опаздываете на работу, молодой человек?

Деланное сочувствие в его голосе было хуже всякого сарказма. Взгляд Максимуса скользнул по большому круглому значку, выдававшему в случайном соседе по тротуару рыцаря многоуровнего маркетинга. Огненно-красными буквами на белом фоне было начертано: «Если хочешь быстро разбогатеть – спроси меня, как».

– А ведь это совсем не обязательно. То есть, я хочу сказать, вы сами сделали такой выбор. Ходить в офис, сидеть за компьютером и терпеть тупое начальство. Но вы ещё можете всё изменить. И как раз сейчас есть уникальная возможность! У нас проходит специальная акция.

«О, боже!» – подумал Семипятницкий. Старикана при этом как будто передёрнуло, но, может, Максимусу просто показалось. Семипятницкий слегка удивился. Таких типов, несколько лет назад во множестве шатавшихся по улицам и пристававших к прохожим, чтобы охмурить и развести на денежку доверчивых простофиль, давно не встречалось в живой природе.

Максимус ухмыльнулся и перебил продавца иллюзий:

– Действительно, уникальный случай. Не ожидал вас увидеть. Признаться, я полагал, что все вам подобные давно вымерли от голода и разочарования в коммунальных квартирах сердобольных двоюродных тётушек, на коробках с чудо-порошками, для приобретения которых вместе со статусом гиперсу-первайзера они продали свои оставшиеся от советских времён квартиры. Знаете, как мы отвечали таким горе-бизнесменам несколько лет назад? Спроси меня, хочу ли я похудеть, и я скажу, куда тебе идти.

Вопреки ожиданиям Семипятницкого старый хрыч совсем не обиделся. Он только заулыбался ещё шире, обнажая вставные железные клыки, и зачастил:

– О, нет! Это совсем не то, о чём вы подумали! Абсолютно новая система! Хотя одновременно она стара как мир и проверена временем! Успех гарантирован! Вам нужно только решиться! Никакого обмана, абсолютно законно и юридически чисто! Всё, что от вас требуется, – это подписать вот этот замечательный контракт!

Старикан ловко достал из кожаного портфеля несколько листков, заполненных мелким шрифтом и соединённых кислотно-зелёной скрепкой. Макси-мус готов был поручиться, что ещё секунду назад в руках агента не было никакого кожаного портфеля. Он растерялся и с надеждой взглянул на светофор. Пешеходам горел красный свет.

«Однако. как долго.» – озадаченно произнёс Максимус. На этот раз про себя.

– Я знаю, вы спросите меня: «А как насчёт первоначальных вложений?» – продолжал тараторить агитатор. – Так вот, у меня для вас прекрасная новость! Нет! Не нужно никаких первоначальных вложений! То есть буквально никаких первоначальных вложений! Вы ничего материального не вносите! «Как так? – удивитесь вы, – разве такое возможно? И я отвечу вам – да! Но только сейчас, и только в нашей компании! Всё, что вы передаёте, – это абсолютно несущественное! В определённом смысле даже несуществующее! То, что у вас есть, но вы всё равно им не пользуетесь! Вы даже не знаете об этом! А что вы получаете взамен? Абсолютно материальные, осязаемые вещи! То, к чему вы стремитесь, ради чего ходите на работу каждый день и что вы никогда не получите за свой каторжный труд. Вы передаёте нам только звук, воздух, пустое понятие, пух! Оно тоньше, чем кончик волоса! Но! Даже это, повторяю, абсолютно нематериальное вложение, вы делаете не сразу, нет! И не в рассрочку! Только после, только в самом конце, когда вы уже насладитесь всеми возможностями, которые предоставляет вам наш контракт!

У Максимуса странно закружилась голова, он впал в оцепенение. А втюхиватель явно пользовался ситуацией.

– Итак, вы готовы? Я вижу, вы готовы! Надо подписать здесь и здесь! Вот вам ручка!

Из рукава пиджака старика внезапно выпрыгнул шприц, и он ткнул им в свободную руку Максимуса так, что на кончике иглы появилась капелька крови.

– Ах, какой я неуклюжий! Простите! – заверещал старик.

В ту же секунду шприц превратился в массивную ручку с фальшивой позолотой и оказался в пальцах Семипятницкого.

Но боль привела Максимуса в чувство. Он ошарашенно посмотрел на маленькое красное пятнышко от укола на своей руке и, подняв голову, громко воззвал к стоящим рядом у перехода людям, которые поневоле прислушивались к разговору Семи-пятницкого с бизнес-пропагандистом.

– Люди! Этот сумасшедший уколол меня! Наверное, он заражает СПИДом!

Толпа испуганно шарахнулась от старика и Семи-пятницкого. Несколько девушек, видимо, слышавших городские легенды о распространителях вируса, колющих посетителей в ночных клубах, пронзительно завизжали.

Тогда из плотного ряда движущихся автомобилей чудесным образом вынырнула побитая пассажирская «Газель» и, отчаянно скрипнув тормозами, остановилась прямо на пешеходной «зебре».

– Ах, вот и моя маршрутка! – как ни в чём не бывало, радостно провозгласил старик. – Приятно было пообщаться! До свидания! До скорого свидания!

С этими словами он вскочил через открывшуюся дверь в пустой салон микроавтобуса, прижимая к животу уже не портфель, а хозяйственную сумку,

набитую доверху красными овощами, вроде брюквой. Максимусу показалось ещё, что брюква по форме похожа на человеческие сердца и пульсирует. Но дверь закрылась, и маршрутка дёрнулась с места. Водитель, брюнет с длинным крючкообразным носом, бросил короткий и злой взгляд на Семипят-ницкого.

Один глаз водителя был зелёный, другой – стеклянный.

«Газель» нырнула в поток и исчезла из виду. Загорелся зелёный свет, и Максимус вместе с толпой торопливо перетёк на другую сторону улицы. Люди бесцеремонно толкались, как будто забыв, что Мак-симуса только что заразили неизлечимой и заразной болезнью.

Не было никакой позолоченной ручки, пропало пятнышко от укола. Но Максимус всё же подумал: и как это одноглазым выдают водительские права и доверяют пассажирский автобус?! Вот и пользуйся после этого общественным транспортом!

«Да при чем здесь клубника?!»

В офисе с утра царило обычное оживление…

Максимус заметил, что эта фраза сама собой отпечаталась в его голове, вернее, словно возникла на мониторе его сознания перед мысленным взглядом.

«Экий, однако, штамп! – подумал Максимус. – Царило оживление…»

Сам факт того, что его жизнь кем-то пишется, день за днём, Семипятницкого, похоже, не удивил и не взволновал. Претензии были только к литературному стилю и профессиональным способностям сочинителя.

Максимус опустился на стул перед своим компьютером, включил его и, взяв в руки несколько листков со стола, принялся их перебирать, погрузившись в мысли отвлечённые и печальные.