Следующие шаги природы - Харл Орен Камминс

вцепились в покрывало и натянули его на него. Я отвернулся и попытался писать, но рука дрожала, и, положив ручку, я ждал, казалось, бесконечно долго. Я услышал, как позади меня поправляют белье, и когда я обернулся, его глаза были закрыты. Он притворился спящим, и я оставил его.

Через два дня после этого. Мисс Вест, медсестра, отвечавшая за уход за больным синьором Риккардо, вошла в мой кабинет, бледная и дрожащая. Это было необычное проявление со стороны опытной медсестры, для которой операции и даже смерть были всего лишь элементами работы в больнице. Девушка неуверенно опустилась на стул и странно посмотрела на меня.

– Я в себе, доктор, или… это правда?

Затем она заговорила, как будто я мог ее понять, и мне показалось, что я знал, что будет дальше.

– Когда это случилось в первый раз, я подумала, что меня, должно быть, разыграли, но теперь, не прошло и десяти минут, когда я вдруг подошла к кроватке, головы и рук уже не было. Это было ужасно!

– Вы имеете в виду…? – спросил я.

– Риккардо! – вскрикнула она.

*****

Он спокойно лежал на операционном столе, повернув свое смуглое лицо к стойке, на которой я расположил инструменты. Мисс Вест стояла с бутылкой и наркозом наготове, чтобы ввести анестетик, когда я скажу слово. Он был весел и болтал без умолку. Я заверил его, что операция не будет сложной или опасной, что было правдой, и последние слова, которые прозвучали из-под респиратора, были: "Я и похуже вдыхал, и получше".

Через несколько минут он был под глубоким наркозом, но медсестра все еще держала респиратор над его ноздрями, когда я повернулся к стойке, чтобы выбрать инструмент. Я услышал, как она пытается позвать меня, и быстро обернулся. Мисс Уэст отпрянула от распростертой фигуры. Она оставила респиратор лежать на лице – но не на лице – не было ни лица, ни головы. Респиратор, казалось, парил в воздухе на месте лица. Руки без кистей лежали по бокам.

Я старался совладать с каким-то непонятным чувством, когда подошел к фигуре без членов, и, подняв респиратор, приложил руку к носу, который я почувствовал не видя! Двигая пальцами по невидимому лицу, я провел по подбородку, усам, округлым щекам, впадинам глаз, лбу – и ощутил, насколько может передать чувство осязания, густые волнистые волосы на голове синьора Риккардо. Затем я нашел руки и взял каждую по очереди. Я мог сосчитать их пальцы и почувствовать их тепло, но глазам казалось, что я держу лишь воздух. Комната была залита ярким светом, но мне казалось, что я держу голову и руки человека с закрытыми глазами или в кромешной тьме. Поправляя респиратор, я ждал, когда пройдет это странное заклятие. Медсестра стояла в стороне, дрожа, но когда голова и руки начали постепенно переходить из кажущегося небытия в видимую плоть и кровь, она переключила свое внимание на введение анестетика.

С возвращением головы и рук синьора Риккардо он начал передавать свои подсознательные причуды в речи, и первые слова застали меня врасплох, когда я стоял над ним со скальпелем в руке.

– Они сказали, что проклятие будет преследовать меня – до самой смерти, но я не верил, я лучше умру на этом одиноком острове, чем буду сторониться людей и показываться им как околдованный. Неужели нет никакого лечения, во имя Бога, неужели нет никакой возможности мне помочь?

Внезапная мысль пришла мне в голову, я должен допросить его "спящее я" – его альтер-эго!

– Помощь есть, Риккардо! – сказал я громким, отчетливым голосом. Его лицо, казалось, озарилось величайшей надеждой, хотя он все еще находился под действием наркоза и его глаза были закрыты.

– Помочь мне? – спросил он с нетерпением.

– Да!

– Как?

– Ты должен ответить на мои вопросы.

– Я отвечу!

– Что это за проклятие?

– Лихорадка хамелеонов!

– Где она вас настигла?

– Мадагаскар, я исследовал внутренние районы в поисках алмазов, вы говорите, что можете вылечить меня?

– Да – что это за лихорадка хамелеонов?

– Те, у кого она была, обречены на странные приступы, которые они не могут контролировать, во время которых открытые части тела принимают цвет фона, на котором они находятся. Это создает впечатление, что плоть полностью исчезла.

– Страдаете ли вы, пока длятся эти приступы?

– Нет, вы можете меня вылечить?

– Я постараюсь, а теперь лежите очень тихо!

В изумлении я начал оперировать. При первом же разрезе я заметил в коже синьора Риккардо структуру, не похожую ни на одну из тех, о которых я когда-либо читал или встречал в гистологии. Когда медсестра принесла мне мощную лупу, я внимательно рассмотрел ее. Вместо одного вторичного слоя кутикулы, в котором находится красящее вещество кожи, было множество слоев, и каждый, казалось, содержал пигмент другого оттенка – такого явления я никогда не встречал и не слышал о нем. Я смог понять, как выделения разноцветных пигментов из этих различных слоев могут так смешаться, чтобы придать поверхности кожи цвет окружающих предметов, и таким образом сделать ее невидимой, как у хамелеона. Мне очень хотелось понаблюдать за этим странным причудливым физическим строением, и я приказал приступить к операции.

Синьор Риккардо быстро поправился, и по истечении двух недель был готов к выписке. При прощании он взял меня за руку и посмотрел мне в глаза, как будто хотел что-то сказать. Вдруг он словно одумался.

– До свидания, доктор! – весело сказал он. – Если я иногда вел себя странно, я надеюсь, что вы все же будете думать обо мне хорошо. Это было… нечто… нечто, не зависящее от меня… До свидания.

И "человек-хамелеон", пожав мне руку, удалился в свои странствия. Когда-нибудь я побываю на Мадагаскаре, чтобы изучить эту самую удивительную из всех человеческих болезней – лихорадку хамелеонов.

1900 год

Наемный работник мистера Корндроппера

У. М. Стэннард

На железнодорожной станции Ист Слоукомб произошла небольшая сенсация, когда незнакомец с двухгаллонным бидоном, тщательно упакованным в ящик, сошел с платформы в 3.30, и возникло множество предположений о его личности, бизнесе и месте назначения, но, не останавливаясь, чтобы задать вопрос или перекинуться парой слов с кем-либо из ожидающих, он перешел через платформу к месту, где ждал фермер Корндроппер со своей серой кобылой и коляской. Он вручил фермеру письмо, сел в коляску и медленно уехал. Не сказав ни слова приветствия или извинения своему гостю, фермер открыл письмо и внимательно прочитал его содержание:

"Дорогой сэр! Мы передаем вам – или, скорее, это передаст вам Том, автоматическое фермерское устройство (патент Эли). Если после