Тайна - Кэтрин Хьюз

Барбс прищурилась от света его фонаря и закрыла глаза рукой.

– Нас… было… десять.

Тут она почувствовала, что кто-то схватил ее за щиколотки, и инстинктивно подняла ноги. Из-под искореженного сиденья на нее смотрели ничего не понимающие глаза, полные ужаса.

– Майки! Слава богу. Ты в порядке?

– Наверное, но у меня болит голова. Что случилось? – Он потер пальцами лоб и посмотрел на них. – У меня течет кровь. И у меня выпал еще один зуб, – объявил Майки, исследовав языком рот.

– Автобус разбился, Майки, но пожарные уже здесь и скоро нас вытащат. Все будет хорошо. – Она потянулась и взяла его за руку. – Я здесь, Майки, и я позабочусь о тебе.

Барбс видела, что он изо всех сил пытается держать себя в руках, но следующий вопрос он задал срывающимся голосом:

– А где мой папа?

Глава 22

На следующее утро Альберт стоял с чемоданом на ступеньках и медлил – ему явно не хотелось уезжать. Мэри же больше всего хотелось спустить его с лестницы, как вышибалы вышвыривают нарушителей порядка из ночных клубов.

– Мэри, по поводу прошлой ночи… – начал он.

Мэри еле сдерживалась, чтобы не застонать от нетерпения. Ей было не до выяснения отношений.

– Альберт, пожалуйста, не говори ничего, о чем мы оба потом пожалеем.

Он многозначительно кивнул.

– Я всегда буду помнить тебя, Мэри, и, конечно, если я когда-нибудь еще вернусь в Блэкпул…

– Да, да, конечно, обязательно заезжай, – пробормотала она, закрывая дверь и не пытаясь скрыть свое нетерпение.

Он положил ладонь на дверь.

– Я надеюсь, что то, что между нами произошло прошлой ночью, поможет тебе жить дальше, Мэри, – сказал он мягко, но твердо. – Томас умер, он никогда не вернется.

Мэри прикусила нижнюю губу и смотрела на свои ноги, не желая видеть жалость в его глазах.

– Я знаю, – наконец прошептала она.

Конечно же, она в это не верила, но прием подействовал, и Альберт попрощался, поцеловав ее в щеку. Наконец-то можно было закрыть дверь за его удаляющейся фигурой и поспешить наверх.

Малышка мирно проспала рядом с ней большую часть ночи, проснувшись лишь раз, чтобы поесть. Мэри раскрыла пеленку, которую она приспособила под подгузник, и увидела, что она вся черная.

– Ой, малютка, что это тут у нас? – Она достала салфетки и бережно вытерла ей попу. – Пойдем еще разок помоемся, а потом я отнесу тебя в больницу.

На кухне Мэри села в кресло Томаса, держа девочку на руках. Обивка по-прежнему напоминала ей о нем, и ее умиротворяла мысль, что здесь он провел столько счастливых часов. Повернув голову, она вдохнула запах его сигары. Улыбнувшись, Мэри вспомнила, сколько раз она говорила ему не курить в кухне. А теперь ей не хватало этого запаха, который раньше она выветривала полотенцем.

Мэри включила радио и стала слушать новости. Она не знала, что именно она рассчитывала услышать, но, к ее облегчению, упоминаний об оставленном ребенке не было. Тот, кто принес на ее порог девочку, не изменил своего решения. В новостях сказали о микроавтобусе, разбившемся на шоссе между Блэкпулом и Манчестером, и ей стало жалко людей, которые потеряли жизни. Вскоре ее внимание вновь вернулось к спящему на ее руках ребенку.

– Ты такая прекрасная девочка. Как же жаль, что Томаса нет. Он бы сказал, что мне делать.

И вновь она раздраженно вспомнила Альберта, ругая себя за слабость. Его вера в то, что Томас мертв, помогла ему совратить ее, но он просто не владеет всеми фактами. Мэри считала, что у нее есть доказательства того, что Томас все еще жив. Через несколько месяцев после трагедии на шахте она пошла к ясновидящей. Там она ни словом не обмолвилась о себе, но сказала, что испытывает сильнейшее желание пообщаться со своим умершим мужем.

Та положила руки на стол, закрыла глаза и стала глубоко дышать, раскачиваясь на стуле. У нее дрогнули веки и губы задвигались так, словно она с кем-то разговаривает. Наконец она открыла глаза и заговорила с Мэри:

– Кто-то идет.

Мэри подалась вперед, а женщина снова закрыла глаза и стала тереть виски.

– Да, – продолжила она. – Идет имя Билл или Билли.

Мэри заметила, что ясновидящая открыла один глаз, ожидая ее реакции, но невозмутимый вид посетительницы вынудил ее продолжить. – Подождите, это не Билл, это Бобби. Да, Бобби. Это имя что-то вам говорит?

Мэри откинулась на спинку стула с превеликим облегчением.

– Да, говорит. У меня в детстве был рыжий кот, его звали Бобби.

Выходила из кабинета она, широко улыбаясь. Больше всего она боялась получить какую-то весточку с той стороны, но вышло наоборот. Других подтверждений того, что Томас жив, ей не требовалось. Его дух не смог материализоваться, потому что его не было среди мертвых. Обрадованная, она возвратилась в пансион.

Мэри решила пройти пять километров до больницы пешком. Город начинал просыпаться к жизни, и день снова обещал быть жарким. Малютке пойдет на пользу свежий морской воздух, у нее порозовеют щечки. На пешеходном переходе старушка широко улыбнулась ей беззубым ртом.

– Ой, кто это тут у нас? – спросила она, отодвигая скрюченными пальцами оборку одеяла, закрывающего лицо малышки. – Красавица! Это же девочка?

Поначалу Мэри было неприятно это нежеланное вторжение, но затем ее сердце наполнилось гордостью.

– Да, девочка.

– Как мило. Сколько ей? – Старушка продолжала ворковать над ребенком, но Мэри начала волноваться и крепче прижала малышку к груди.

– Мм, несколько дней, еще не так много.

– А вы уже по улице гуляете? Это довольно странно! Вы должны поберечь себя.

– Поберечь себя? – переспросила Мэри.

Старушка подошла поближе и стала говорить тише:

– Да, вам нужно поберечь ваши… мм… ваш нижний этаж. Разве медсестра вам ничего не рассказала?

Мэри почувствовала себя так, словно ее допрашивают. Она не собиралась обсуждать свои интимные части тела с незнакомкой. Машины остановились, пропуская пешеходов, и Мэри, переходя дорогу, кивнула водителям в знак благодарности. Старушка катила за собой клетчатую хозяйственную сумку на колесах, но, не отставая от Мэри, резво пересекла проезжую часть.

– Как ее зовут?

«Боже мой, – подумала Мэри. – Эта женщина когда-нибудь отстанет от меня?»

– Прошу прощения, – извинилась она. – Мне правда нужно спешить. Было приятно познакомиться.

И она зашагала дальше, оставив женщину в крайнем недоумении.

Она шла быстрым шагом и преодолела расстояние до больницы менее чем за час. Малышка все это время спала – очевидно, ее укачало ритмичное движение. Стоя у главного входа, Мэри готовилась попрощаться с маленьким человечком, который вдруг ворвался в ее жизнь вчера вечером. Она старалась не думать о том, что станет с этой девочкой, как она сможет жить, зная, что от нее отказалась собственная мать. Мэри не могла себе представить худшего начала жизни, и ее сердце сжималось от мысли о той боли, которую этой маленькой девочке, очевидно, придется испытать, как только она достаточно повзрослеет, чтобы осознать все это. На свете много детей, не знающих своих настоящих отцов, но большинство знают что-то о родной матери. А эта бедная малютка не будет знать совершенно ничего – только то, что ее собственная мать не любила ее настолько, чтобы оставить.

Когда Мэри поднималась по ступенькам больницы, малышка беспокойно заерзала. У дверей стояла «скорая помощь» с все еще работающей мигалкой. Из здания больницы выбежали медики и открыли задние двери «скорой».

– Кажется, мы не вовремя, – обратилась Мэри к новорожденной, которая извивалась внутри пеленки.

Малышка кашлянула, глубоко вдохнула и завыла.

– Шш, тише, тише. Сейчас мы зайдем внутрь. Медсестры о тебе позаботятся. Они наденут на тебя больничные ползунки и оставят в кроватке плакать, пока ты не заснешь. Если у них найдется время, они тебя искупают, может, чуть-чуть приласкают, потом начнут искать через телевидение, радио и газеты твою бессердечную мать. – Ребенок успокоился от звуков голоса Мэри. – А потом, когда она так и не найдется (потому что, будем смотреть правде в глаза, – ты ей не нужна, да и не заслуживает она тебя), тебя отправят в детский дом и будут искать усыновителя. И остаток жизни ты проведешь, так и не узнав, кто были твои настоящие родители и почему они тебя не любили.

По щеке Мэри потекла слеза. Чуть задержавшись на подбородке, она приземлилась прямо на лбу ребенка. Мэри обернулась и посмотрела на больницу, которая была уже не столь близко. Не похоже было, чтобы она приняла сознательное решение, но Мэри поняла, что идет домой. Малышку уже один раз оставили одну. Оставлять ее второй раз она была не намерена.

Глава 23

Дейзи лежала на больничной койке и смотрела на яркий свет. Она читала об этом раньше – о том, что есть длинный тоннель, в конце которого – теплый, приветливый райский свет и любящие объятия бога. Она протянула руку и наткнулась на белый накрахмаленный халат врача. Он выключил свой фонарик и обратился к пациентке: