Пределы страсти - Сьюзен Суон

Высокий американец рассмеялся, облокотился на спинку стула Хейзл. Хотя обращался он к Монике, его глаза ловили взгляд Хейзл.

— Действительно, мы же еще не познакомились. Я — Анджело. Анджело Галлоне. А как зовут вас?

— Моника. А эта застенчивая красотка — Хейзл. Она у нас молчунья. Но далеко не тихоня.

Хейзл встала, придя в ужас от болтовни подруги. Пожалела о том, что она такая белокожая. Потому что сейчас ее лицо цветом могло соперничать со свеклой.

— Не хотите… не хотите потанцевать?

— С удовольствием. — Анджело взял Хейзл под руку и повел на танцплощадку.

Хейзл почувствовала, как ее легко и уверенно ведут в танце. Вблизи Анджело, широкоплечий и мускулистый, казался еще выше. Рядом с ним Хейзл чувствовала себя чуть ли не Дюймовочкой. Для нее это было внове. С Кеном она, наоборот, смотрелась крупной женщиной.

— Итак, это правда? Вы действительно не тихоня? — шепотом спросил Анджело. Хейзл не могла не рассмеяться. Странные ощущения охватили ее. Рука, которую держал Анджело, пульсировала. Тело напряглось. Он и вправду такой красавец! Как получилось, что она не заметила этого на автобусной остановке?

— Это все выдумки. Я очень даже скромная.

Анджело улыбнулся, а потом лицо его стало серьезным.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь. — Его серо-зеленые глаза не отрывались от ее лица.

«Девушка может утонуть в этих глазах», — подумала Хейзл.

Она отвела взгляд, в горле у нее пересохло. Что с ней произошло? Ее тело вдруг ожило. А те места, что касались Анджело, просто горели огнем. Дыхание его пахло мятой и обжигало щеку. Она вдруг осознала, что трусики в промежности намокли. Даже когда Кен целовал и тискал ее, она… не чувствовала такого жара между ног.

Смущение она решила скрыть разговором.

— Эта бутоньерка… Вы всегда так импульсивны?

Он улыбнулся:

— Конечно. А зачем сдерживать свои порывы? В армии никто не знает, сколько ему отмерено. Поэтому надо жить сегодняшним днем. Если оставлять что-то на завтра, можно остаться с носом.

Эти слова она слышала постоянно, но почему-то в устах Анджело они прозвучали по-другому. Образ Кена, расплывчатый, смутный, напоминающий старую фотографию, возник перед ее мысленным взором. «Можно прожить всю жить, ожидая чего-то», — подумала она. И внезапно осознала, что ждать более не желает. Она хотела жить. Попробовать все, каким бы запретным ни считался этот плод. Надоело ей всегда и все делать правильно.

Ночь кружилась вокруг нее в сиянии ярких огней. Лишь изредка прерываясь, чтобы пропустить стаканчик, они кружили по танцплощадке, независимо от того, что играл оркестр: вальс, джигу, румбу или танго. Хейзл уже и не помнила, когда она так веселилась. Она уже не ходила, а летала по воздуху. Моника по-прежнему танцевала с Барни, приятелем Анджело. Хейзл помахала ей рукой, когда они в танце проносились мимо, но Моника этого не заметила. Она во все глаза смотрела на здоровяка-блондина.

— Похоже, твоей подружке Барни приглянулся, — заметил Анджело.

Хейзл механически кивнула, по существу, не расслышав его слов. Запах Анджело, его черные волосы, отутюженная форма… Голова у нее шла кругом от желания. Кровь бурлила. И когда закончился последний танец, ее охватили и разочарование, и предчувствие чего-то удивительного.

— Похоже, тебе сегодня повезло, — заметила Моника, когда они брали в гардеробе пальто. — Он знает, что нужно девушке. Постарайся использовать его на полную катушку.

— Что ты такое говоришь? — ужаснулась Хейзл. — Я не такая.

— Кого ты хочешь обмануть? Мы все такие, если мужчина подходящий. Но я о другом. Завтра Анджело уезжает. Барни сказал, что их часть остановилась здесь на ночлег. А утром они двинутся дальше, на аэродром.

— Анджело мне этого не говорил, — нахмурилась Хейзл. — Да ладно. С глаз долой — из сердца вон.

— Золотые слова. Завтра появится кто-нибудь другой, не хуже этого.

Несмотря на беззаботный тон, сердце Хейзл упало. С Анджело она чувствовала себя желанной. Его взгляд, улыбка зачаровывали ее. А как бережно обнимал он ее в танце! Что ж, все хорошее когда-то заканчивается. Когда она выходила из гардероба, ноги у нее словно налились свинцом. А может, оно и к лучшему. Не будет искушения сойти с пути истинного. А там вернется Кен, и все образуется.

Анджело ждал ее на улице. В шинели и фуражке.

«Какой красавец», — мысленно вздохнула Хейзл.

— Что случилось, сладенькая? — озабоченно спросил Анджело. — Почему ты такая грустная?

Она передала ему слова Моники.

— Это правда, — кивнул Анджело. — Завтра мы отбываем. — Он увлек ее в сторону от парадного входа в «Пале», потом развернул к себе лицом. Она не решалась заглянуть в его серо-зеленые глаза. — Знаешь, может, я сошел с ума, но с самого первого взгляда мне стало ясно, что ты особенная. Впрочем, наверное, все парни говорили тебе то же самое, а? Ты ведь такая красивая! Так что поклонников у тебя пруд пруди…

— Нет. Никого у меня нет. Ты первый, кто за долгое время мне приглянулся.

Низ живота сладко заныл. Она говорила правду. И ее уже не волновало, чем закончится вечер с Анджело. Ей нравились те ощущения, которые он в ней вызывал. Жаль только, что вечер этот не мог длиться, длиться и длиться.

— У меня есть пара часов до возвращения на базу…

— Мы… мы могли бы погулять, — ответила она, беря его под руку.

— Отлично! Бери командование на себя. Так куда мы пойдем?

Хейзл рассмеялась. Командиром она себя не чувствовала. Скорее наоборот.

— Может, спустимся к реке?

Серебристый свет луны заливал поля. Они молчали, ощущая растущее напряжение. Подморозило, и дыхание паром вырывалось изо рта. Хейзл задрожала, и Анджело обнял ее. Естественно, она чуть повернулась и подняла голову, подставляя рот для поцелуя.

Когда их губы соприкоснулись, Хейзл тряхнуло, как от удара электрическим током. От гладкой щеки Анджело шел тонкий запах одеколона. Его язык осторожно раздвинул ее поначалу холодные губы, нырнул глубже. Она всем телом прижалась к нему. Дыхание Анджело пахло мятной жевательной резинкой и сигаретами «Лаки страйк». Сладость поцелуя чувствовало все ее тело, до самых мизинцев.

Анджело увлек ее к каменной стене, за которой они укрылись от холодного ветра. Она прижималась к нему, страстно отвечая на поцелуи. Господи, да ее никогда так не целовали. Кен разве что тыкался в нее губами. Похоже, он понятия не имел, для чего ему нужен язык. А вот твердый язык Анджело, исследующий закоулки ее рта, заставлял ее думать о другом органе, предназначенном для более интимного контакта.

Она не протестовала, когда Анджело расстегнул пуговицы пальто и запустил руки внутрь. Она не отпрянула, когда почувствовала его руку на голом животе. И лишь пискнула, когда рука поднялась выше и легла на грудь.