Диалоги об Атлантиде - Платон

прочее, что очищающееся тело изливает из себя ежедневно. И всё это служит орудиями болезней, – когда кровь пополняется не пищею и питьем, как того требует природа, но получает свое содержание путем обратным, вопреки естественным законам. Затем, если от болезней разлагается всякая плоть, но остаются еще ее основания, разрушение действительно только наполовину; потому что допускает еще очень легко восстановление плоти. Но когда болезнь поражает связь костей и плоти[127], когда это выделение плоти и сухожилий не служит более пищею для костей, а для плоти связию между нею и костями, но, черствея от скудного питания, из тучного, гладкого и клейкого вещества становится грубым и соленым; тогда всё такое (вещество), страдающее этой болезнию, стираясь и отделяясь от костей, само идет обратно под плоть и сухожилия, плоть же, отторженная от своих корней, оставляя сухожилия обнаженными и полными соли, в свою очередь, вливается обратно в поток крови и таким образом еще усиливает упомянутые болезни. Как ни тяжки бывают страдания от этих болезней, но еще тяжелее те, что идут перед ними, – когда кость, от плотности плоти, не получая достаточного количества воздуха, под действием воспаляющего ее гниения, перегорает и уже не принимает пищи, – напротив, сама, стираясь, переходит обратно в пищу[128], пища же, в свою очередь, переходит в плоть, а плоть впадает в кровь, что и делает все упомянутые болезни более тяжкими. Но самое крайнее положение – когда, вследствие недостатка или избытка чего-либо, заболевает естество мозга: это производит наиболее сильные, грозящие смертельным исходом, болезни, так как тут течения всего тела совершаются по необходимости обратным порядком.

Третий вид болезней происходит, надобно думать, трояким образом: от духа, от мокроты и от желчи. Ведь когда распорядитель духа в теле – легкое, спертое течениями, не представит для него свободных проходов, тогда дух, не проникая в одни места, проходит в другие, в большем, чем следует, количестве: и что не получает (через него) охлаждения, он предает гниению; за то, с другой стороны, насильственно вторгается в жилы, сводит их и, расплавляя тело, захватывает место в средине его, до грудобрюшной перепонки, – чем причиняет обыкновенно множество трудных болезней, соединенных с обильным потом. Часто и дух, образующийся внутри тела, вследствие разложения плоти, не будучи в состоянии выйти наружу, производит те же боли, какие происходят от входящего, – и особенно сильные, когда он, заняв там место около сухожилий и жилок и раздувшись, натягивает таким образом мускулы и прилежащие сухожилия по противному их природе направлению. От такого-то состояния напряженности и самые болезни эти получили имя судороги и корчи[129]. И врачевство для них тяжелое: потому что за такими болезнями следуют и их обыкновенно устраняют горячки[130]. Затем, белая мокрота бывает или тягостнее, – когда дух, развивающийся в пузырях, задерживается, или легче, – когда он из тела находит себе выход наружу; но она испещряет тело белыми наростами и лишаями и производит сродные с этими явлениями болезни[131]. Если мокрота эта, в смешении с черною желчью, распространяется на те круговороты божественные, что совершаются в голове, и возмущает их, то действие её бывает легче в сонном состоянии, нападение же на бодрствующих отражается с большим трудом. И так как это болезнь священной природы[132], то и называется вполне основательно священною. Мокроты острая и соленая служат источником всех болезней, сопряженных с истечениями; по различию же мест, куда истечения направляются, болезни эти получили и различные наименования. Но всё, что называется в теле воспалениями, происходит от жжения и паления, чрез посредство желчи. Когда желчь находит себе отдушину наружу, она нагоняет своим кипением различные нарывы; спертая же внутри, производит много болезней воспалительных. Самая сильная из этих болезней та, когда желчь, смешавшись с чистою кровью, вытесняет из отведенного ей места породу кровяных волокон, которые рассеяны в крови собственно для того, чтобы она оставалась в должной мере и жидка и плотна, и таким образом, в качестве жидкой влаги, под влиянием теплоты, не вытекала чрез поры тела, а в качестве более плотной материи, не теряла свою подвижность и не слишком медлительно обращалась в жилах. Надлежащую меру в том и другом отношении, по существу своей природы, охраняют именно волокна. Если поэтому, даже в омертвевшей и застывшей крови соединить их вместе, – вся остальная кровь разливается; будучи же предоставлены самим себе, они скоро скрепляют кровь, при помощи окружающего ее холода. При таком значении волокон в составе крови, желчь, преобразовавшаяся по своему существу в старую кровь и переплавившаяся в кровь обратно из плоти, теплая и жидкая сначала, сгущается потом силою волокон, если только вливается понемногу; сгущенная же и насильственно погашенная, она производит внутри холод и дрожь; но если желчь приливает в большем количестве, так что присущая ей теплота одерживает верх, она потрясает своим кипением и повергает в беспорядок волокна. Когда при этом ей удается удержать до конца свое господство, она, простираясь на самый мозг, отрешает от него своим жжением узы души, будто причалы корабля, и отпускает ее на свободу. Но в случае относительной своей слабости, когда плавимое тело противостоит ей, побежденная, она или распространяется по всему телу, или, чрез жилы, теснимая в нижнюю либо в верхнюю часть живота, бежит из тела, будто беглец из возмущенного города, и порождает поносы, желудочные расстройства и все болезни этого рода.

Тело, страдающее преимущественно от избытка огня, подвергается горячкам и лихорадкам непрерывным, страдающее от избытка воздуха – перемежающимся двудневным, страдающее от избытка воды – тридневным, потому что вода медленнее воздуха и огня, а страдающее от избытка земли, – стихии, которой принадлежит по подвижности четвертое место, – выдерживает четырехдневный период болезни, называемой четырехдневною лихорадкою, которая с трудом излечивается.

Так-то обыкновенно происходят болезни телесные; а душевные, в связи с состоянием тела, возникают следующим образом. Надобно согласиться, что болезнь души есть безумие; безумие же бывает двух родов: один – бешенство, другой – глупость. Итак, всё, что человек испытывает под влиянием того или другого страдания, следует называть болезнию. Но чрезмерные чувства удовольствия и скорби надо признать величайшими из болезней души; потому что человек, предающийся чрезмерной радости или испытывающий противоположное чувство, в состоянии скорби, стремясь не в пору достигнуть того или избежать другого, не может ни видеть, ни слышать ничего правильно, – он неистовствует и всего менее способен в то время к здравому суждению. У кого семя в области мозга родится в огромном изобилии, так что он от природы похож на дерево, свыше меры отягощаемое плодами, тот