Символическая жизнь - Карл Густав Юнг

Можно предположить, что и сон является чепухой. Это логично, потому что очевидно, что сон есть нечто абсурдное: иначе его легко можно было бы понять. Но, как правило, сны не понимает никто; и едва ли когда-либо кто-либо видел сны, которые были бы ясны с начала до конца. Даже в первобытных племенах, где уж весьма внимательны к сновидениям, и там считают, что обычные сны ничего не значат. Но есть особые «большие сны»; вожди и целители могут видеть «большие сны», а прочие люди – нет. Здесь их рассуждения весьма сходны с европейскими. Столкнувшись с нелепым сном, вы скажете: «Чепуха, должно быть, искажение реальных, разумных событий». Вы во всем разберетесь, используя reductio in primam figuram, и придете к первоначальному, устраивающему вас положению. Итак, вы убедились: если допустить, что содержание снов действительно бессмысленно, метод интерпретации сновидений Фрейда вполне логичен.

Не следует также забывать, что, делая заявление относительно бессмысленности тех или иных вещей, мы, возможно, просто их не понимаем, мы не Боги, а всего лишь люди с ограниченными способностями мыслить. Когда душевнобольной пациент говорит мне о чем-то, я могу подумать: «Все, что он мне говорит, – чушь», но если я по-настоящему занимаюсь наукой, то скажу, что не понимаю его. Но, если я антинаучен, я подумаю: «Этот парень всего лишь сумасшедший, а я разумен». Подобного рода аргументации и являются причиной того, что люди с неуравновешенной психикой часто хотят стать психиатрами. По-человечески это понятно, ведь это дает величайшее удовлетворение: будучи неуверенными в себе самом, вы можете сказать: «О, другие гораздо хуже».

И потому вопросы остаются. Можно ли категорически заявлять, что сон – это чушь? Вполне ли мы уверены, что знаем это? Уверены ли мы, что сон – это искажение? Можно ли быть абсолютно убежденным, обнаруживая нечто прямо противоположное своему ожиданию, что это просто искажение? Природа не совершает ошибок. Правильно или неправильно – категории человеческие. Естественный процесс – это всего лишь то, что есть, и ничего больше; его нельзя называть чепухой или бессмыслицей. Единственный несомненный факт – это то, что снов мы не понимаем. Посему, являясь не Богом, а человеком ограниченных способностей, я предпочитаю думать, что просто не понимаю снов. Отсюда я отвергаю точку зрения, согласно которой сон является искажением сознательных представлений. И если сон мной не понят, то искажен мой сознательный разум.

Но нужно избегать спекуляций и теорий, когда имеешь дело с такими мистериальными процессами, как сны. Нельзя забывать, что тысячелетиями любой разумный человек, обладающий знаниями и опытом, придерживался совершенно других взглядов на сновидения. И только совсем недавно появилась теория, что сны ничего не содержат. Во всех других цивилизациях считали иначе.

А теперь «большой сон» моего пациента. «Я в деревне в простом крестьянском доме с пожилой крестьянкой, с виду похожей на мать семейства. Рассказываю ей о большом путешествии, которое планирую совершить. Я собираюсь отправиться из Швейцарии в Лейпциг. Ее очень впечатляет мой рассказ, что в свою очередь очень радует меня. В этот момент я вижу в окно сельский луг, там крестьяне сгребают сено. Сцена внезапно меняется, и появляется чудовище – огромный краб-ящерица. Вначале оно движется на меня влево, затем – вправо, так что в конце концов я оказываюсь между клешнями, словно между лезвиями ножниц. Тогда я хватаю металлический прут, бью этого монстра по голове и убиваю его. Затем еще некоторое время стою рядом и рассматриваю поверженного врага».

Прежде чем углубиться в исследование подобного сна, я всегда стараюсь создать некоторую последовательность, потому что сон имеет свою предысторию и продолжение. Он является частью психического клише, действующего непрерывно; у нас нет причин считать, что в психических процессах нет непрерывности, так же как нет причин думать, что существуют какие-либо «пределы», «щели» в натуральных процессах. Поскольку природа представляет континуум, то и психическое – весьма вероятный континуум. Сон в этом смысле всего лишь одна вспышка или одно из проявлений психического континуума, ставшее видимым на какой-то момент. Как непрерывность, он связан с предыдущими снами. В предыдущем сне уже возникало специфически змееподобное движение поезда.

После сна с поездом этот сон – возвращение в окружение раннего детства, мой пациент в обществе крестьянки – легкий намек на собственную мать. Он впечатляет нейтральную по «роли» женщину своим величием и грандиозным планом путешествия. Лейпциг – иллюзия на его надежду получить там место. Чудовищный краб-ящерица – внешняя сторона эмпирического опыта; это, очевидно, продукт бессознательного.

Теперь мы приступаем к действительному контексту. Я спрашиваю его: «А каковы у вас ассоциации с простым крестьянским домом?» И, к моему удивлению, он отвечает: «Это лепрозорий св. Якова неподалеку от Базеля». Это заведение – очень старый лепрозорий, и здание до сих пор сохранилось. Само место очень известно благодаря большому сражению, развернувшемуся там в 1444 году. Швейцарцы бились с войсками герцога Бургундского, армия которого пыталась прорваться в Швейцарию, но была остановлена авангардом швейцарского войска численностью 1300 человек. Бургундская армия состояла из 30 000 воинов. Сражение происходило в местечке у лепрозория св. Якова. Швейцарцы все до одного человека пали в бою, но своей жертвой предотвратили дальнейшее продвижение врага. Героическая смерть этих 1300 человек – знаменательный момент в истории Швейцарии, и ни один швейцарец не способен говорить об этом без чувства патриотизма.

Всякий раз, когда сновидец сообщает нечто подобное, вы должны разместить получаемую информацию в контексте самого сновидения. В данном случае это означает, что сновидец сам находится в лепрозории. Лечебница называется «Сиехенхаус», больничный дом. По-немецки «больной» означает «прокаженный». И вот он болен, изолирован от общества, помещен в лечебницу. Местонахождение лечебницы, ко всему прочему, связано с отчаянным сражением, в котором погибло 1300 человек. Само сражение произошло из-за того, что авангард не подчинился приказу. Он имел четкие инструкции не ввязываться в сражение, а ждать подхода всей швейцарской армии. Но при виде врага воины не смогли сдержать боевого порыва и, вопреки приказу, ринулись в бой, в результате чего все погибли. И здесь снова возникает схема-идея несвязанности головы и хвоста, и снова действие заканчивается фатально. Невольно подумалось: «Какая же опасность подстерегает этого человека?» Эта опасность не просто его амбиция или желание быть с матерью и совершить инцест или нечто подобное. Вспомним машиниста. Его фигура означала, что пациент имел тенденцию рваться вперед, не думая о хвосте, он вел себя так, словно состоял из одной головы, – точно так думал и армейский авангард. Ему казалось, что он и есть вся армия. Подобное отношение и