СССР: вернуться в детство? - Ольга Войлошникова

похожа на бульдожку. По её словам выходило, что сшить они могут только «по утверждённым лекалам» — то есть выбор из нескольких определённых типов моделей. Брешет, конечно. Но, подозреваю, что любое ими сшитое будет похоже на эти вот утверждённые типы. На один тип. Тип мешка. Подружка моя через некоторое время будет у них шиться. К тому моменту они достигнут совершенства в умении превратить материал в тыкву. На предъявленный мной рисунок тётя не соизволила даже взглянуть, и тогда я сказала бабушке:

— Пошли, толку нету тут стоять.

Меня так и подмывало сказать этой бульдожине что-нибудь резкое — а смысл? Как будто она вдруг исправился, да? Пфе! Но любоваться на эту рожу я больше точно не хочу.

Мы вышли на тротуар, и бабушка озабоченно поправила пуховую шаль:

— Чё делать-то? Останется мать без пальто…

— Не останется! — я вспомнила про замечательное заведение, в котором я (по прошлому календарю) даже имела счастье учиться. — Пошли!

Надеюсь, они уже там сидят.

— Куда идём-то? — не поняла бабушка.

— Пошли-пошли. Я вывеску видела. Тут рядом.

Если что — прикинусь, что обозналась.

Но прикидываться не пришлось! На половину серого фасада тянулась надпись: «Производственно-учебное объединение „Труд“».

— На второй этаж! — скомандовала я.

Внутри было немного не так, как помнилось мне, но в конце концов мы нашлись.

— А вашего директора не Наталья Владимировна зовут? — спросила я у первой попавшейся взрослой портнихи.

— Да, — закивала она.

— А можете пригласить её, пожалуйста?

Но Наталья Владимировна уже услышала и сама вышла на голоса:

— Ой, тёть Рая, Оля — какими судьбами?

Молодая какая!

— Тёть Наташа, здравствуйте! Мы к вам по важному делу.

— Ну, пойдёмте в кабинет.

Мы уселись в директорском кабинете, и рассказали про свой неудачный поход в ателье. Я показала рисунок, по которому никто и никак не может сшить пальто (хотя, чего там шить-то, простой крой…).

— Это Галя нарисовала? — спросила Наталья Владимировна.

— Это я нарисовала, — без ложной скромности ответила я. — Предпочтителен вариант с капюшоном, если удастся его выложить*.

*В смысле — уместить

нужную деталь выкройки

в отрез.

— А ткань какая?

— Драп, — сказала бабушка.

— Куриная лапка, — добавила я.

— Лариса-а! — крикнула Наталья Владимировна, и на этот зов забежала шустрая невысокая портниха с вавилоном на голове. — Ларис, посмотри — возьмёшься?

Портниха облокотилась о стол и внимательно изучила наш листочек. Разговор пошёл по второму кругу. Лариса не брезговала разговаривать ни со мной, ни с бабушкой, и сказала, что ничего особо сложного в наших пожеланиях не видит, шить возьмётся, и даже не за сорок рублей, а за тридцать, вот только бортовка*…

* Специальных клеевых материалов,

простите за технологические подробности,

ещё не было. Была жёсткая ткань,

которую специальным образом

мелкими ручными стежками

подшивали на некоторые детали,

в частности — на борта изделия,

отсюда и название.

— Не считай им бортовку, — махнула рукой Наталья Владимировна, — чё там, свои.

— Ну, всё. Надо клиентку, размеры снять, — Лариса выпрямилась и поправила болтающийся на шее сантиметр**.

**Мягкую сантиметровую ленту.

— Мама сможет в обед забежать. Или к полшестого.

— Лучше бы, конечно, в обед, — портниха сморщила нос, — но если не получится, я останусь, подожду. Только обязательно пусть придёт!

— Ага! Я сейчас к ней сбегаю, скажу! — тут меня вдруг посетила ещё одна гениальная идея, и я спросила: — А вы платья шьёте?

— Конечно, шью, — развела руками Лариса.

— А вы можете сразу и на платье мерки снять? Мы примерно через месяц заказали бы. Только маме ничего не говорите, это будет сюрприз.

— На день рождения? — угадала Наталья Владимировна.

— Ага. И ещё нам потом понадобится зимнее пальто шить, осенью.

— Видишь, Лариса, каких я тебе хороших клиентов подогнала? — довольно засмеялась Наталья Владимировна, и мы с бабушкой заторопились назад.

Обратно бабушка шла тяжеловато — устала. Мы вместе доползли до школьного двора, и оттуда она пошла домой, а я побежала маму разыскивать. В спортзале было шумно, громко, и я немножко опасалась идти через эту толпу.

— Ты кого потеряла? — спросил меня скучающий на лавке пацан с перевязанной рукой.

— Мне надо учительницу позвать.

— Щас позовём, — он поднялся и деловито, вперевалочку, обошёл кусок зала вдоль периметра, показал маме на меня.

Она подошла торопливо:

— Что случилось?

— Мам, мы договорились в ателье, надо сегодня подойти, мерки снять. Желательно в обед.

— В каком ателье?

— На «Кинохронике».

— Не знаю там…

— Да я тебя провожу! Баба-то второй раз не дойдёт, наверно.

— Ну, давай. Так… У меня сейчас ещё один урок, в двенадцать пятнадцать я закончу, успеем до второй смены. Сходи, сможешь ткань принести?

— Да смогу, конечно!

— Ну, всё, беги. Класс, строимся!!!

Дальше довольно скучно. Я сбегала домой. Потом мы бегали до пошивочной мастерской, потом бежали обратно, потому что мама опасалась на уроки опоздать. Набегалась я, одним словом, до гудения ног. Зато через неделю мы получили отличное пальто. Я могла бы вам порекомендовать эту мастерскую, если бы не знала, что она закроется в девяностых — помещение отожмут. Но если вас вдруг занесёт в восьмидесятые годы двадцатого века в город Иркутск, знайте: остановка «Студия Кинохроники», большое серое здание, и на фасаде между вторым и третьим этажом длинная надпись. Вы, главное, запомните, что называется контора «Труд» — и смело можете у них шиться. А то с товарами широкого народного потребления как-то в наших местах печально.

Новое пальто смотрелось просто отпадно, особенно мне понравилось, что Лариса исхитрилась выкроить не только капюшон, но и собрала из лоскутков очень симпатичную береточку.

Мама выглядела в этом комплекте как дюймовочка, но держалась как королева, хоть на ногах у неё и были слегка устаревшие уже сапоги-чулки. Ну да ничего, в провинции всегда мода позже и приходит, и уходит. Зато импортные!

А к следующему сезону мы ей что-нибудь новое купим. Во всяком случае, постараемся.

13. ВЕСНА ВОСЕМЬДЕСЯТ ВТОРОГО

СОВМЕСТНОЕ ХОЗЯЙСТВО

Вторая половина марта и апрель у нас в родне довольно урожайные на дни рождения. Собирались, как обычно, по воскресеньям. Гуляли дружно и весело. Но два дня рождения — детских — дались мне тяжеловато. Главным образом оттого, что были они исключительно детскими. Таня и Ира обе весенние, но если Тане исполнялось уже девять, то Ирке — всего четыре. Четыре, Карл! О чём я буду разговаривать с её гостями?

Играть?

Короче, я три дня терзалась сомнениями, поняла, что не готова на такую жертву, и… Я каюсь. Или нет? Одним словом, я сказала, что мне что-то плохо, взяла градусник и натёрла его об покрывало. Да, ртутный градусник можно так обмануть, а вы не знали? Догнала до тридцати восьми и обеспечила себе полную неприкосновенность на двое суток.

На Танин день рождения я всё же сходила. Посидела с ними маленько — и свалила. Сказала, что голова у меня болит.

Ну, не могу я. Простите.

Пришла домой и обложилась своими любимыми тетрадками. Статью про летние игры обещала? Чего жду? Провела, в общем, остаток дня с пользой.

История про Железногорск достаточно отлежалась, и я занималась вычиткой и последними правками. Три дня плотной работы — и я принялась за печать. Главы у меня получились довольно ровные — примерно по девять-десять печатных листов. Опять же, сетературная привычка к выкладке равномерных прод. Можно ли это назвать моторным навыком? Психомоторным, скорее. В голове как будто счётчик работает. В общем-то, удобно.

Печатала сразу в двойном экземпляре — под копирку. Второй собиралась себе отправить, заказным; старый известный способ подтверждения авторства. Я искренне надеялась, что судиться по поводу плагиата мне ни с кем не придётся, но рисковать не хотелось — мало ли.

Название для книги придумалось длинное и романтическое, в духе эпохи: «Там, где бьётся железное сердце Сибири».

Мама таки записала меня в первый класс. Единственное, что меня утешало — к Татьяне Геннадьевне, как договорились. Я тихонько костерила себя за поспешность. Чем дальше, тем сильнее крепло у меня предчувствие, что ни фига с ускоренной аттестацией не выйдет. Лучше бы спокойно год дома сидела.

Между делом, бабушка получила пенсию, и мы без палева скатались с ней за тканью. Она хотела, опять же, в центр — «Торговый комплекс» и «Ткани» на Урицкого, но я, памятуя, сколько там толчётся народа, сильно сомневалась, что нам удастся ухватить что-то путное.

— Баб поехали в «Олень»?

— Это с пересадкой надо, — усомнилась она.

— Да можно и без