Урарту - Андрей Евгеньевич Корбут

ты потом пожалеешь!.. Я хочу отыграться! И ты дашь мне этот шанс.

Постоялец не успел сделать и шага, как за его спиной возникли две массивные фигуры стражников — бывших сослуживцев Арицы, еще трое готовы были поддержать товарищей, окажи незнакомец сопротивление.

— Хорошо, — сдержанно согласился он. — Во сколько ты оцениваешь свой дом?

— Для начала ты покажешь свое лицо. Кто знает, может быть, я играю с убийцей, которого разыскивает внутренняя стража. А затем договоримся о цене.

У незнакомца не было выбора: стражники усадили его силой на скамью, сорвали с головы покрывало.

— Мар-Зайя! — узнал писца Арица.

— Скажи своим друзьям слезть с моих плеч, — нахмурившись, приказал мар-шипри-ша-шарри.

— Все-все-все! Оставьте его в покое.

— Так он твой приятель? — с явным разочарованием в голосе спросил кто-то.

— Можно и так сказать, — уклонился от ответа постельничий.

— Нам надо поговорить. Наедине, — строго посмотрел на него Мар-Зайя. — Хозяин! Пива и мяса всем игрокам!

Под шумок, пока народ радовался нежданно-негаданно свалившемуся дармовому угощению, эти двое вышли из-за стола и поднялись на второй этаж.

«Что делает здесь царский писец? — размышлял все это время Арица, — И следует ли мне его слушаться, если я служу Арад-бел-иту, а он Син-аххе-рибу? А может быть, мне стоит допросить его с пристрастием, чтобы выведать всю правду?»

Все его сомнения были рассеяны, едва они уединились в комнате: Мар-Зайя показал ему сине-зеленый изумруд в золотой оправе.

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин! — с почтением поклонился Арица.

— Я ждал тебя. Хотел сам убедиться, что ты достоин тех похвал, которыми тебя осыпал Набу-шур-уцур.

— И что? Убедился?

— Мне хватит того, что ты так быстро узнал о моем прибытии.

— Для этого вовсе не надо было обдирать до нитки, — с обидой заметил лазутчик.

— Не переживай. Я верну тебе весь выигрыш… Я приехал сюда за раббилумом Саси.

— Не слышал, чтобы он был гостем Зерибни, — честно признался Арица. — Ты ничего не путаешь?

— А вот Ахера-мазда думает иначе. Говорит, что Саси вот уже несколько дней гостит в Руцапу.

— Не знаю, что и сказать. Саси не какой-нибудь мелкий торгаш, и уж кому-кому, а Зерибни о его приезде доложили бы.

— Саси здесь тайно, как и я… И он знает, что Арад-бел-ит идет по его следу.

— Чем он прогневил царевича?

— Приложил руку к смерти его новорожденного сына. Надо узнать, где Саси прячется, выкрасть его, а затем доставить пленника в целости и сохранности в Ниневию. Есть мысли, с чего начать?

— Если он здесь, то только во дворце наместника… Но меня сейчас не это волнует. Зерибни в городе нет, и когда вернется, я не знаю. К его возвращению я должен непременно быть в Руцапу. Я ведь все-таки его постельничий.

— За это не переживай: нам поможет Ахера-мазда. Ты скажешься больным. А жрец подтвердит, что ради собственного блага Зерибни лучше держаться от тебя какое-то время подальше.

— Ну да… Что есть, то есть — наместник только и думает о своем здоровье. Вот интересно, а с какой стати старый жрец так к тебе благоволит?

Мар-Зайя не стал посвящать Арицу в свои секреты. Мар-шипри-ша-шарри приехал в Руцапу к Ахера-мазде с табличкой от Набу-аххе-риба, где было высказано пожелание не отказать в помощи его молодому другу. Впрочем, ни о чем таком почтенный воспитатель царских внуков и знать не знал. В искусстве подделки Мар-Зайе не было равных.

— И как ты узнаешь, где скрывается Саси?

— Ну не зря же я все-таки постельничий наместника. Расспрошу кравчего за игрой в кости.

— Почему его?

— Зерибни вчера уехал. Сам, почти без свиты. Ни куда, ни на сколько — никто не знает. Зато кравчий все сегодняшнее утро провел на кухне. Не о Саси ли он заботится?..

— Будь осторожен. Вы с кравчим приятели?

— Почти. Положись на меня…

— Когда ты его увидишь?

— Завтра, во дворце. Приглашу к себе. Поверь, мне он будет рад…

— Кравчий настолько болтлив?

— Когда играет — просто невероятно. Не расскажешь, где научился так бросать кости?

Мар-Зайя усмехнулся в бороду:

— Я просчитываю, сколько раз обернется кубик, а следовательно, знаю, на какой грани он остановится. Надо лишь выбросить больше чем у тебя. А это несложно. Хотя, кому как…

— Мне бы это помогло.

— А я слышал, что ты и без этого неплох.

— Ну, ты-то меня обыграл. А кравчий… Я, конечно, пару раз поимел его, но для полной уверенности хороший урок не помешал бы.

— Скольких женщин ты можешь отыметь за ночь?

Арица, не понимая, к чему ведет мар-шипри-ша-шарри, гордо поднял голову и, немного приврав, сказал:

— Десять или двенадцать…

— Ну вот... А я всего трех, в лучшем случае — четырех, — спокойно заметил на это Мар-Зайя, — Не научишь, как это у тебя получается?

— Да причем тут… — возмутился было Арица, но затем догадался: — Понятно. То есть если не дано, то не дано… Да и двенадцать женщин лучше, чем четыре.

Постельничий после этих слов рассмеялся, но встретившись со строгим взглядом посланника, осекся.

— Думаешь, Зерибни и уехал потому, что здесь объявился Саси?

Мар-Зайя согласился:

— Да, чтобы никто не обвинил его в укрывательстве изменника, если до этого дойдет. Нам это на руку…

Кравчий Мардук-напал, сын всеми уважаемого жреца храма Мардука, никогда не любил женщин, так как всегда тяготел к мужчинам, другим его пороком было чревоугодие, третьим — игра в кости. Предыдущий кравчий Зерибни взял Мардука к себе в качестве первого помощника только потому, что хорошо знал его отца. Однако вскоре выяснилось, что на эту же должность ранее претендовал кое-кто другой, человек опасный, а главное — мстительный. И сдаваться он не собирался.

Сначала его конкурент, подложив под Мардук-напала пятнадцатилетнего юношу красивой наружности, сумел выведать некоторые тайны его начальства, например о том, что кравчий не раз сыпал в суп какой-то порошок мелкого помола. Затем обыграл в кости, причем настолько крупно, что Мардук-напалу впору было лезть в петлю. Но вместо того чтобы потребовать долг, его злопыхатель все простил, назвался другом, а когда втерся в доверие — посоветовал получше приглядеться к кравчему, мол, не травит ли он потихоньку наместника, тем более что и слухи уже такие поползли.

Мардук-напала словно осенило: а ведь