Наши уже не придут 4 (СИ) - RedDetonator

Глава восьмая

Немного личного

*11 апреля 1926 года*

— А теперь поясни так, чтобы я понял их требования, — попросил Леонид.

Он собрал топ-менеджмент своих «K-Ground» и «K-Aircraft» в ответ на то, что начало происходить на их заводах — рабочие перестали выходить на смены.

Винят во всём профсоюзы, которые вдруг решили, что рабочим платят мало, руководство плохое, не заботится о рабочих — начались стачки на заводах в Сиэтле, Портленде, Сакраменто, Сан-Франциско и Лос-Анджелесе.

— Они хотят смены всего среднего звена руководства, из-за «постоянного проявления неуважения к рабочему классу», — ответил главный менеджер по работе с кадрами, Джон Рональд Уитакер. — Также они требуют повысить минимальную зарплату для всех специальностей на ваших заводах.

— И это делает профсоюз? — уточнил Курчевский.

— Да, — кивнул Уитакер. — Мы пытаемся договориться с лидером профсоюза, Гарольдом Муром, но он постоянно переносит встречи.

«Эти суки хотят похоронить мой бизнес…» — с беспокойством подумал Леонид.

О существовании проблемы с профсоюзами он знал. Более того, он знал, что с профсоюзами очень тесно связана преступность, а также прекрасно понимал, почему ей это позволяют делать.

Единственное, чего он сейчас не понимал — почему профсоюзы натравлены именно на его бизнес.

Ещё во время подготовки в Центре он получил информацию, что профсоюзы могут и должны использоваться для подавления конкурентов.

Сам он такие методы не применял, потому что в этом не было необходимости, но некоторые меры противодействия стачкам ему хорошо известны. В Центре его научили не только применять такие методы, но и обороняться от такого — он не один на все США такой умный…

Леонид поднял руку, чтобы прекратить перешёптывания и разговоры обеспокоенных менеджеров.

— Итак, вот как мы поступим, — заговорил он. — Пойдём навстречу рабочим — начинайте проводить ограниченную ротацию менеджеров среднего звена. Выберите нашего лучшего переговорщика и навяжите Муру встречу — обещайте, от моего лица, что я увеличу бонусы за стаж работы, а также расширю медицинскую страховку каждому сотруднику. Взамен требую, чтобы они прекратили стачки и возвращались к работе.

Страховку он и так собирался расширять, в рамках улучшения рабочих условий, что было предусмотрено планом на 1922–1927 годы, но рабочие об этом плане никогда не слышали и не знают, поэтому это можно подать как широкий и щедрый жест…

— Пока они переваривают, начинайте набор «временной армии» — нанимайте новеньких, за двойную плату, а тем, кто не присоединился к стачкам или снова вышел на работу, платите тройную зарплату, — продолжил Курчевский. — Как стачки закончатся, пусть дорабатывают месяц по новому тарифу, а потом возвращайте старый.

Его действия сильно пошатнут крепость рядов рабочих в профсоюзах, ведь тройная зарплата — это тройная зарплата.

— А если стачки будут продолжаться и дальше? — задал вопрос Грант Саммерс, его поверенный.

— Тогда будем тратить сравнительно немного денег на повышенные зарплаты новых рабочих, — пожал плечами Курчевский. — Мне важнее, чтобы заводы продолжали работать, хоть вполсилы. У нас есть обязательства перед заказчиками и никого из них не волнуют объективные обстоятельства.

Немного поразмыслив, он вдруг понял, что стачки касаются только военных заводов, расположенных на западном побережье, а сотни фабрик по производству лапши и прочих товаров мирного назначения, к его удивлению, не затронуты вообще.

У «пищевиков» свои профсоюзы, их десятки, а «военников» их лишь два. И эти два сейчас работают сообща.

— Действуйте, а я буду у себя в кабинете, — встал Леонид из-за стола. — Вызовите ко мне мистеров Парфа и Смута.

Фамилии двоих «менеджеров по вопросам безопасности» были слишком сложны для американских языков, поэтому Геннадий Парфёнов стал Дженнеди Парфом, а Кирилл Смутин стал Цирилом Смутом, причём во втором случае это звучало как «smooth», то есть, «гладкий».

Они вернулись из Мексики почти месяц назад — там дела идут ни шатко ни валко, потому что 5 марта этого года состоялось крупное сражение — под городом Сьюдад-Виктория столкнулись войска ЧВК «Царская стража» и Мексиканский Армии.

Сражение закончилось неоднозначно — с одной стороны, «Царская стража» уничтожила до 40 000 мексиканских солдат, а с другой стороны, не смогла занять город.

У федералес нет современных броневиков, сравнительно мало пулемётов и пушек, устаревшая тактика боевых действий, но зато их много.

США смотрит на происходящее закрытыми глазами, потому что это война частных лиц на чужой территории, к тому же, у ЧВК есть формальная поддержка местного населения — бок о бок с «царскими стражниками» сражается Панчо Вилья со своими ребятами.

Заявлено, что ЧВК сражается во имя интересов простых мексиканцев, с целью защиты их от посягательств «коммунистов-людоедов», возглавляемых Плутарко Элиасом Кальесом.

Под таким соусом поддержка Вильи и его движения выглядит даже как-то богоугодно… Во всяком случае, «Царская стража» стабильно получает пожертвования от неравнодушных американцев, обеспокоенных происходящим в Мексике.

К сожалению, битва под Сьюдад-Викторией сильно замедлила процессы — этот город стоит на пути в Мехико. Сейчас, пока ЧВК оправляется от понесённого ущерба и восстанавливает свои силы, Парфёнов и Смутин в Лос-Анджелесе — они приехали максимум на неделю, чтобы отчитаться перед Леонидом и лично принять некоторые грузы военного назначения.

В Мексике сейчас находится командир ЧВК «Царская стража» полковник Гурский Николай Иванович, в Первую мировую служивший в лейб-гвардии 1-м мортирном артиллерийском дивизионе. Естественно, полковник Гурский — это человек Центра…

Курчевский сел за свой рабочий стол и раскрыл толстую папку документов на подпись. Он всегда внимательно читал, что подписывает, но сегодня не было ничего особенного или сомнительного.

— Звал? — вошёл в кабинет Парфёнов.

— А Смутин где? — спросил Леонид.

— Он час назад уехал в Даллас, — ответил Геннадий и без разрешения сел в кресло для посетителей. — Что у тебя?

— Похоже, что мой бизнес начали душить какие-то нехорошие люди, — заговорил Леонид. — Профсоюзы возбудили рабочих и повели их на стачки — заводы почти парализованы.

Условия на заводах Курчевского самые лучшие во всех Штатах — обязательный 8-часовой рабочий день, переработки щедро оплачиваются, зарплаты на 5–10% выше рынка, есть базовая медицинская страховка от компании, есть свои клиники, а кое-где учреждены детские сады для детей сотрудников.

— Фамилии нехороших людей, как я понимаю, ещё не установлены? — усмехнулся Геннадий.

— Не установлены, — покачал головой Курчевский. — У тебя есть специалисты, которые могут решать проблемы?

— Если ты имеешь в виду «скрытно убить лидеров», то полно, — кивнул Парфёнов. — Или ты хочешь что-то другое?

— Мне тоньше надо, — поморщился Леонид. — Мне нужно выявить их лидеров и предложить им очень хорошие условия, чтобы расколоть тем самым стачечное движение. Это гораздо дешевле, чем терпеть стачки.

— А как же пролетарская солидарность? — вновь усмехнулся Парфёнов.

— Шутки шутишь? — нахмурился Курчевский. — Я делаю для пролетарской солидарности в тысячу раз больше, чем любой профсоюзный деятель! Я жертвую на благотворительность так много денег, что если бы бог существовал, он бы забрал меня прямо в рай ещё в прошлом году! У меня лучшие условия труда — такого нет вообще ни у кого!

— Да шучу я, расслабься, — ещё шире заулыбался Геннадий. — Я-то знаю, как много ты делаешь. У нас есть отдел контрразведки — я скажу ребятам, и они займутся твоими проблемами.

— Штабс-капитан Кузуб? — уточнил Леонид.

В «Царской страже» действует старорежимная система званий, поэтому в ЧВК полно поручиков, ротмистров, прапорщиков и даже есаулов с подъесаулами.

— Он самый, — подтвердил Парфёнов. — Они найдут всех лидеров стачек и дальше будут действовать на твоё усмотрение.