Первая пуля – последняя пуля - Алексей Макеев

– А зачем нужно мое личное присутствие? – только и спросил он. – Почему нельзя просто использовать мое погоняло в разговоре с этим вашим Боксером? И наживка все равно сработает.

– Нельзя, – покачал головой Гуров.

У него имелись на этот счет свои собственные соображения. Во-первых, присутствием Кулака на непосредственном месте грядущих событий он создавал алиби своему информатору Муренову, а во-вторых, и это было самым главным, Гуров был почти на сто процентов уверен, что Боксер не явится на встречу с похищенной женщиной. Что можно тогда поставить ему в вину? Только то, что он приехал на назначенное свидание? Другое дело – попытка убийства, которую Гуров, конечно же, намерен был предотвратить, но…

Разумеется, всего этого говорить Ружакову не стоило.

– Нельзя, – повторил он. – Поверь мне на слово. И потом, я же сказал тебе, Кулак, это твой шанс. Разве ты не хочешь использовать его?

Ружаков поднял руку и задумчиво поскреб пальцами в коротко стриженном затылке.

– А оружие дадите, полковник? Или я буду, как тупой бычок на заклании?

– Может, тебе еще и гранату дать? – не удержался от сарказма Крячко, все это время неподвижно сидевший у зарешеченного окна. – Или «Муху»? Хочешь «Муху», Кулак?

Однако ответ Гурова удивил соратника. Вместо того чтобы рассмеяться в лицо уголовнику, полковник вполне серьезно ответил:

– Ты получишь свой «марголин», Кулак. С единственным оставшимся в обойме патроном. На всякий пожарный случай. Как видишь, я тебе доверяю, но не хочу, чтобы ты уложил кого не полагается.

С минуту или больше они пристально смотрели друг другу в глаза – бывший столичный рэкетир, проведший за свои подвиги шесть лет в колонии, и опытный матерый оперативник уголовного розыска. Кулак первым опустил глаза.

– Годится, полковник, – сказал он. – Можете считать, что я в игре.

– Отлично, – Гуров поднялся на ноги.

Последующие надлежащие в таких случаях формальности отняли у них менее двадцати минут. Майор с взлохмаченными волосами что-то бубнил при этом себе под нос, адресуя недовольство в адрес вышестоящего начальства, но открытых препятствий чинить не стал. Ружакова выпустили из СИЗО под полную ответственность полковников Гурова и Крячко.

Уже в машине на пути к парку Победы Гуров, как и обещал, протянул Кулаку его «марголин». Зэк тут же проверил наличие того самого патрона, который остался у него после перестрелки с Губой на квартире у Веры. «Птенчик» надежно сидел в гнездышке. Кулак сунул «ствол» за брючный ремень. Прикрыл рукоятку курткой, застегнув «молнию» лишь наполовину.

Припарковав «Пежо» напротив центрального входа в парк, Гуров заглушил двигатель.

– Ждите меня здесь, – его распоряжение относилось и к соратнику, и к сидящему сзади Ружакову.

Покинув салон, полковник зашагал к распахнутым настежь металлическим воротам, от которых в глубь сквера уходила широкая центральная аллея.

Муренов уже ждал его, беспокойно поглядывая по сторонам. На Арсене было светлое стильное пальто и дорогостоящие туфли из крокодиловой кожи. Уже сам по себе в этом парке ингуш выглядел личностью инородной, и, наверное, это обстоятельство вселяло в него беспокойства больше всего. Да и отвык за долгие годы Арсен перемещаться по городу без своей привычной охраны. Чувствовал себя без телохранителей так же, как чувствует себя абсолютно голый человек. Он нервно крутил свой массивный перстень на пальце и облегченно вздохнул, заметив на алее Гурова.

Полковник опустился рядом с Муреновым на скамейку и закурил.

– Будешь? – Он протянул раскрытую пачку ингушу, но тот отрицательно покачал головой:

– Я бросил, Лев Иванович. Уже два месяца не курю.

– Силу воли, значит, тренируешь?

– Ну, вроде того.

– Ладно, – и пачка, и зажигалка, выполненная под дерево, скрылись под курткой Гурова. Лицо окуталось клубами дыма. – Вернемся к нашим баранам, Арсен. Я говорил тебе, что мне потребуется твоя помощь в одном деле… Я хочу, чтобы ты позвонил Боксеру и назначил ему стрелку…

– Я?!

Глаза Муренова испуганно округлились. На какое-то мгновение он подумал, что полковник просто не в своем уме. Одно дело поставлять куратору определенную информацию и совсем другое светиться в его делах лично.

– Не спеши с выводами, Арсен. Все мы всегда что-нибудь делаем в первый раз. И потом, твой риск в этом деле минимальный, учитывая тот план, что я разработал…

Далее Гуров говорил быстро, но таким образом, чтобы до собеседника дошло каждое произносимое им слово. Муренов тяжело сопел, уставившись взглядом на носки своих модных туфель.

– Если кто-нибудь узнает, Лев Иванович…

– От кого? От Боксера?

– А Кулак? – Муренов поднял голову.

– Кулака здесь нет, и он не знает, с кем я встречаюсь, – продолжил увещевать полковник. – Да у него и у самого забот полон рот. До чужих дел ему сейчас как-то… Короче, решайся, Арсен. Ты ведь сам говорил, что эти нелюди и вам не дают дышать свободно.

– Не дают, – ингуш поморщился.

– Звони, – Гуров кивнул на мобильник Арсена, который покоился в руке последнего. – Звони, и уже сегодня после обеда мы покончим с этим делом.

Как загипнотизированный, Муренов развернул к себе компактную трубку телефонного аппарата, и его сухой узловатый палец застучал по кнопкам. С каждым нажатием цифры лицо Арсена менялось. Оно приобретало решимость и властность. Гуров не сомневался, что к началу телефонных переговоров с Боксером его информатор полностью возьмет себя в руки и проведет всю беседу в нужном ключе.

Так оно и произошло.

– Боксер? Это Муренов говорит. Знаешь такого? – Гурову при общении с Арсеном никогда прежде не доводилось слышать в его голосе таких интонаций. Так говорить мог только человек, который считал себя истинным хозяином положения и для которого в принципе не существовало неразрешимых вопросов. – Слышал? Прекрасно. Я тоже уже наслышан о тебе, Боксер. И мне пришло в голову, что нам пора бы познакомиться лично. Но сперва у меня есть к тебе одно предложение… – Ингуш говорил точно в соответствии с теми указаниями, что он получил от полковника. Краем глаза он также видел, что Гуров удовлетворенно качает головой. – Ко мне тут обратился кое-кто за содействием. Просили разобраться с тобой. И я уж, извини, невольно нахожусь сейчас в курсе назревших у тебя в настоящий момент проблем. Надо полагать, тебе знакомо погоняло Кулак?.. – Муренов замолчал, слушая ответ собеседника. – Да, Боксер, да… Все верно… Но должен тебе сказать, что, по большому счету, Кулак этот никто и звать его никак. Мне его проблемы до фонаря, но я подумал… Мы могли бы извлечь из всей этой истории общую выгоду… Какую? – Негромкий сухой смешок. – У тебя, я знаю, баба какая-то в заложницах, а клиент оказался строптивым. Боюсь, он не по зубам тебе… Постой-ка, Боксер. Выслушай меня. Я предлагаю тебе Кулака в обмен на эту бабу… Таким образом, ты выйдешь из этой истории чистым, избавишься от опасного свидетеля, а я возьму на себя твою головную боль… Что? Зачем мне это?.. А ты сам-то не догадываешься, Боксер? В отличие от тебя, я с моими возможностями раздавлю строптивого клиента и получу за телку выкуп. Это и будет твоя, Боксер, плата за Кулака. Так что скажешь? Устраивает тебя такой расклад? Или расходимся?

Воцарилось тягостное молчание. Похоже, что Куличков раздумывал, прикидывая, насколько ему выгодно это предложение. Муренов ждал. Ждал и сидящий рядом Гуров, нервозность которого сказывалась только в частых сигаретных затяжках. Арсен переглянулся с оперативником.

– Что?.. Я в курсе, Боксер, но это уже моя проблема. Сегодня в три Кулак будет на хате, которую я тебе укажу. Когда закончишь с ним, созвонимся и решим насчет бабы… Хорошо, без проблем. – Муренов поднял большой палец и продемонстрировал его Гурову, информируя его о том, что Боксер клюнул на уловку и все идет по плану. – Да, в три часа. Записывай адрес, Боксер…

В качестве места предстоящей засады Гуров выбрал конспиративную квартиру, расположенную на окраине города.

Муренов завершил беседу и отключил мобильник. Облизал пересохшие губы. Разговор дался ему не так уж легко, как это могло бы показаться со стороны.

– Дело сделано, товарищ полковник, – усмехнувшись, произнес он. – Теперь ваш ход. Кстати, Боксеру откуда-то известно, что Кулак сейчас находится у вас в руках. Скорее всего, от своего гэрэушника. То есть через его связи. Но я заверил, что решу этот вопрос и в назначенное время Кулак будет там, где надо.

– Прекрасная работа, Арсен, – Гуров швырнул окурок на асфальт и примял его носком ботинка. Поднялся со скамейки.

На всю предварительную подготовку до назначенного срока у полковника оставалось не более двух с половиной часов.

Окна квартиры были полностью закрыты тяжелыми темными шторами, и свет практически не проникал в помещение. Ружаков сидел в кресле у противоположной от входа в общую и единственную комнату стены в низком плюшевом кресле с потрепанными подлокотниками. У ног его стояла черная стеклянная пепельница с тремя смятыми окурками, один из которых еще дымился. На правом колене пока еще мирно покоился взведенный «марголин» с единственным патроном в стволе. Время от времени пальцы Ружакова касались холодного металла, будто проверяя, на месте ли его единственная защита. Полумрак комнаты скрывал его лицо, и расположившийся в левом ближнем углу, рядом с допотопным сервантом Гуров не мог видеть ни глаз Кулака, ни его плотно сжатых губ, ни выступивших на высоком покатом лбу капелек пота. Тишина угнетала Ружакова, но к беседам полковник был не расположен. Все его сознание полностью сосредоточилось на предстоящей операции.