Личные дела - Боуз Диша

– А разве жена не имеет права знать, как проводит время ее муж?

Он лег на кровать, сцепив пальцы за головой. От этого под тонкой тканью его футболки обозначились мускулы.

– А муж на что имеет право?

– Ты и так знаешь все что можно о том, как проходит мой день.

Голос Мишти дрогнул, а дыхание перехватило. Она уже жалела, что эти слова слетели с ее губ. А еще больше она жалела о том, каким тоном это сказала. Несколько секунд назад Парт выглядел веселым, теперь же он разозлился и снова сел на кровати:

– Где ты этого нахваталась?

– Не понимаю, о чем ты.

– Все ты понимаешь. Прекрасно понимаешь. Звучит, как будто это не ты.

Мишти была уверена, что он и не знал, как она обычно звучала.

– Я не хочу с тобой ссориться. – Она попробовала произнести фразу другим голосом, но прозвучало это как-то по-детски.

Теперь ей не хотелось ложиться с ним рядом, но не из-за того, что они повздорили, а потому что она знала, что и он не слишком хотел ее видеть. Мишти решила вернуться на кухню и еще раз перемыть посуду.

– Но все же ссоришься, и из-за какой-то тарелки с остывшей едой.

Она впилась ногтями в ладони. Не то чтобы это было важно, но это была не первая тарелка еды, успевшая остыть за время их брака.

Парт свесил ноги с кровати и встал. Когда он подошел к Мишти, она дернулась, словно он вылил на нее раскаленное масло.

– Чем больше времени ты проводишь рядом с этими людьми, с этими женщинами… Тем больше начинаешь говорить, как они.

Сначала Мишти не поняла всей иронии того, что он говорил, пока не осознала, что речь идет о Сиаре. Он хотел ту самую женщину, которую сейчас критиковал. Мишти знала, что это так – все было ясно по тому, как он на нее смотрел.

Она попыталась уйти, но он вдруг схватил ее за руку и развернул к себе лицом.

– Мишти, ты должна помнить, откуда ты родом. Ты должна помнить, кто ты. Что бы сказал твой отец, если бы услышал, как ты разговариваешь с мужем?

Он словно плеснул на нее еще горячего масла, которое оставило по всему ее телу ожоги. Они зудели и пульсировали. Мишти отдернула руку, и он ее отпустил. Раньше Парт никогда так ее не хватал, и она вспомнила, какой он сильный. Хоть это и не всегда было видно, но на деле он был на многое способен.

– Я что, не дал тебе все, чего можно пожелать? Этот дом. Ребенка. Жизнь в Ирландии.

Да. Машину. Одежду. Зубную пасту, стоящую в ванной. Два флакончика застывшего лака для ногтей, который она купила несколько лет назад, но так и не использовала. Он все это дал ей, но оно принадлежало ему.

– Да, дал.

– Тогда хватит жаловаться.

Он взглянул, и она поняла, чего он сейчас хотел. Знала, что он сейчас сделает. Она была его женой. Она оказалась в его доме, когда он вернулся с работы. Она оказалась в его постели, когда он хотел в кого-нибудь разрядиться. Вот и все.

– Прости, – пробормотала она, пока он стягивал с нее пижамные штаны.

– Не надо извиняться. – Он повел ее к кровати.

Мишти легла, а он растянулся на ней сверху.

– Просто помни, кто ты. Ты не такая, как они.

После того, как все случилось, Мишти лежала с открытыми глазами и ждала, когда Парт начнет засыпать. Потом она вылезла из постели, надела штаны и снова накрылась одеялом, натянув его до самого подбородка. Мишти замерзла, как всегда.

Она вздрогнула, услышав вибрацию телефона. Увидев сообщение от Сиары, Мишти пожалела, что не умела ругаться. Даже мысленно.

«Кроме меня, все спят. А ты?»

Все время, пока Парт был на ней, Мишти думала о Сиаре и ее блестящем конском хвосте. Она так сильно сосредоточилась на ее светлых волосах, что даже удивилась, когда все закончилось. Приносили ли мысли о Сиаре боль или удовольствие? Мишти почувствовала, что ей нужно пойти и снова вымыть тарелки или хотя бы руки. А еще в животе начало бурлить от голода. Хотелось чем-нибудь набить желудок. Она быстро ответила Сиаре:

«И я не сплю».

«Привет! Как прошел день? У нас как-то не было повода поговорить. Можем сходить погулять. Как насчет завтра?»

«Окей».

«Ты в порядке?»

«Все прекрасно».

«Что-то мне это не нравится. Все никогда не бывает прекрасно. Звучит, как ложь».

«Не знаю, что сказать. Я не вру».

«Ха-ха. Прости, не хотела тебя напрягать. Уверена, все и правда прекрасно. Значит, дело во мне».

«А что не так?»

«Да ничего».

«Уверена?»

«Просто очень устаю».

«Понимаю, я тоже».

«Я тут представляла себе, как можно куда-нибудь сбежать. Исчезнуть. Ни детей, ни дома, ни Джерри».

«Было бы здорово».

«Можем исчезнуть вместе».

«Возможно».

«Ха-ха. Было бы круто. Взять и оставить трех детей без матери».

«Мы нужны нашим детям».

«Ну, это понятно, потому что эти мужчины просто не смогут их растить без нашей помощи, разве не так?»

«Да, вряд ли».

«Ну ладно, не буду тебя донимать. Знаю, что Майя рано встает. Надо было просто тебе позвонить! Спокойной ночи, Мишти. Целую».

Мишти выключила телефон и убрала его под подушку. Кажется, там всегда была нужная температура. Рядом с ней похрапывал Парт, накрытый одеялом и голый ниже пояса. Мишти осознала, что он был не в курсе, что дочь иногда приходила к ним в спальню ночью.

Закрыв глаза, она снова увидела перед собой лицо Сиары. Ей стало интересно, видел ли его и Парт. Все это казалось жестокой шуткой: они лежали рядом друг с другом, представляя себе одну и ту же женщину.

И каждый раз, как Сиара ей писала, она отвечала ей, словно послушная овечка.

Глава двенадцатая

Восьмое сентября

Лорен понимала, почему Шон переживает из-за Сиары, хотя и не подавала вида. Она знала, что он думал о Розен.

К тому моменту Лорен уже больше года работала у Шона в книжной лавке и по сути управляла ею в одиночку. Он не так уж много ей платил, хотя она открывала магазин по утрам, запирала его почти каждый вечер и занималась им весь день. Тогда она уже несколько месяцев спала с Шоном, но не позволяла себя уйти в чувства с головой: ведь она знала, что он спит и с другими женщинами. Чем дольше она находилась рядом с ним без лишних волнений, тем увереннее себя чувствовала и тем более неотъемлемой и необходимой частью его жизни становилась. Окружающие начали воспринимать их как пару, хотя сам Шон не хотел давать их отношениям какое-то название.

И тут как гром среди ясного неба появилась Розен.

Он встречался с Розен Малкахи, когда учился в средней школе. Спустя много лет она вернулась в город, и Шон снова стал вести себя как подросток. Лорен не удивилась бы, если бы обнаружила в его спальне постер с ее фотографией, прикрепленный на стену кусочками синей изоленты.

Розен довольно много лет провела в Лондоне, замужем за каким-то английским музыкантом. Как только брак распался, она вернулась в родной город и, как обычно делают люди, стала искать старых друзей. Розен и Шон не виделись несколько десятилетий. Женщине, стоявшей перед Лорен, было за сорок, и выглядела она чересчур стильно. Такой стиль обретаешь только когда много лет живешь с мужем-музыкантом. Когда о тебе пишут песни. Когда получаешь доступ к людям, которые придумывают и шьют наряды на твой вкус и по твоим меркам. На запястьях у Розен красовалась дюжина увесистых серебряных браслетов, которые она никогда не снимала. Она похвасталась, что недавно сбрила все дреды. Теперь у нее была короткая стрижка в стиле Твигги[10].

Лорен рассчитывала просто подождать, пока Розен не наскучит и Шону. Но прошло несколько месяцев, а Розен никуда не собиралась уходить. Однажды утром Лорен обнаружила их в книжном магазине: они курили сигареты и хохотали, стоя за прилавком. Впервые за все время их знакомства она наблюдала, чтобы Шон встал так рано. Смех Розен звучал на всю лавку, когда к ним подошла Лорен. Казалось, они специально ее дразнили.