Есть время жить-2 - Пауль Локамп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Смотри! – кивнул в сторону Роберт. – Это что за херня?
Рядом с дорогой у небольшого аккуратного домика стоял придорожный крест, метра три высотой. В самом кресте ничего удивительного нет – такие вещи в Литве часто устанавливают. Затейливо украшенные резьбой, они символизируют древний культ дерева жизни. Но этот крест ещё и человеком был украшен. Мёртвым.
Мы подъехали поближе и увидели, что во дворе дома в кровавой требухе копались дохлые собаки, а на кресте кто-то распял человека. Причём со знанием дела распял – в ладони гвозди не загоняли, как это часто изображают в религиозных брошюрках. Удивило ещё несколько вещей. Во-первых, голова распятого не была повреждена, но в зомби он не превратился. А во-вторых, его никто не ел. По идее, те же собаки должны были добраться, хотя бы ноги обгрызли. А тут нет, висит себе спокойно, как и положено мёртвому. Загадка, чёрт побери. Секта какая-нибудь? Переглянулись и решили не искушать судьбу, поехали дальше.
Через двадцать километров такой езды встретили первых живых. Выскочили на горку, и на тебе – небольшой караван из трёх машин. Микроавтобус, джип и грузовик с кунгом. У микроавтобуса с открытым капотом столпились человек десять-пятнадцать. Мы притормозили метрах в двухстах, и я отправился пообщаться, с народом. А кто ещё, не Асту же отправлять? Робби меня прикрывает, так что повесил AR на плечо и пошёл.
– Добрый день, помощь нужна?
– Да нет, обойдёмся, – глаза смотрят настороженно, выжидающе.
Когда подходил, от группы отделились человек пять мужиков, все вооружены, но цивильно – охотничьи ружья, одна винтовка какая-то. Автоматического оружия не видно, пистолетов тоже.
– Случайно, не из Клайпеды едете? Мы туда направляемся, хотели узнать, как там дела и вообще – что дальше на трассе делается.
– А вы вообще кто? – спросил меня один из мужчин. На вид ему лет пятьдесят с небольшим. Круглолицый и розовощекий, с большими залысинами и небольшим брюшком. Грязноватые, потёртые джинсы, тёплая рубашка в клетку. На пузе висит охотничий патронташ.
– На военных не похожи. Мародёры? – он поморщился.
Я пожал плечами:
– Сейчас все мародёры, иначе не проживешь. Но на дорогах не грабим, так что можете быть спокойны.
– Это вам надо быть спокойными, ёпть, – усмехается мужик, бросая взгляд на окружавших его людей.
– Ну раз так, значит, мы оба можем пообщаться совершенно без напряжения во взгляде. А то сейчас дырку во мне прожжете, – усмехаюсь я.
– Времена такие, – отрезает мужик.
– Ну как знаете. Я просто поговорить хотел. Если бы думал стрелять, то уже бы стрелял, – немного резковато бросаю ему в ответ и, повернувшись, ухожу к нашей машине.
– Постой, парень.
Я останавливаюсь и выжидающе смотрю на него. Он подошёл ко мне и уже более мирным тоном объясняет:
– Не обижайся – времена нынче такие, все на взводе, ёпть. Дальше вроде спокойно, ну, небольшие заторы из машин есть, конечно. Как и везде сейчас. В саму Клайпеду, ёпть, лучше не лезь. Там несколько банд орудует. Одна на грузовом терминале окопалась, другая у старой переправы на Куршкую косу. А город, ёпть, почти вымер весь.
– А вы откуда едете?
– Из Паланги, ёпть. Долго собирались, думали, продержимся, но последнее время и к нам банды зачастили – продукты ищут, ёпть, и прочее. Вот мы и решили уехать в Белоруссию, думаю, там поспокойнее будет.
– Почему именно туда? – немного удивлённо спрашиваю я.
– А батька у них там серьезный, ёпть. Вполне мог порядок в стране удержать. Не знаю, может, и там мёртвые земли, но и на взморье не сахар. Зря вы туда едете, ёпть.
– Дело у нас там.
Его глаза холодеют, во взгляде уже лёд. Экий мужик вспыльчивый.
– Не переживай, не с бандами. Просто людей одних ищем.
– Ну смотри. Хотя я бы не совался. Бесполезно это, ёпть. Никого там не найдете.
– А это что, у вас в машинах, всё оставшееся население Паланги?
– Нет, конечно. Хотя, ёпть, близко к правде. Там сейчас около пятидесяти живых осталось.
– А нежити много?
– Мертвяков что ли? Хватает. И монстры попадаются.
– Морфы?
– Как говоришь? Морфы, ёпть? Ну да, наверное, морфы. Те, что из мертвяков получаются, когда пожрут. Ладно, бывай, парень. Как там дальше, на дороге-то?
– Более-менее. Как и везде. До Каунаса спокойно, а дальше не знаю, не ездили.
– Ясно. Ну бывай.
С каждым километром Аста нервничала всё больше. Это понятно – надежда умирает последней. Робби мрачно смотрел по сторонам, только изредка что-то бурчал себе под нос. На Якайском кольце, где по правую сторону находился фордовский центр, повернули на трассу Е-272 и двинули в сторону Паланги, решив заехать в Клайпеду на обратной дороге.
Роберт
25 апреля, пять часов вечера
Остановились, не доезжая до деревни метров четыреста-пятьсот. Аста вся извертелась от нетерпения и, если бы не строгий окрик, наверняка рванула бы вперёд. Даже Айвар, на что уж в последнее время мягкий человек – и тот на выдохе резанул ей «Сидеть!», и она испуганно затихла, с надеждой вглядываясь вдаль. Пока он нас прикрывал, я в бинокль осмотрел дома и улицы… Глухо, господа; глухо, как в танке. Будь моя воля, просто развернулся бы и уехал, даже не пытаясь осмотреть эту прибрежную деревушку. Всё и так понятно: за время нашего анабазиса мы уже достаточно насмотрелись на вымершие посёлки, чтобы с первого взгляда определить, есть ли в нём живые или нет. Не знаю, как объяснить словами; это чувствуешь – на уровне подсознания, что ли. По улицам ветер носит разный мусор, словно вместе с пылью город выметает воспоминания о жизни.
Я переглянулся с Айваром и кивнул, указывая на дома:
– Двинули?
– А чего тянуть? – он грустно пожал плечами и, наклонившись к окну, сказал Асте: – Садись за руль.
Мы в машину не сели – лучше входить в небольшие посёлки пешком. Выдвинулись вперед, метров на тридцать и, настороженно осматриваясь, втянулись в улицу. Кстати, по всем признакам, здесь обжился морф. Не особо раскормленный – не с чего разъедаться – но он здесь есть. Опять же, чувство такое. Вот и Айвар недовольно плечами повёл – тоже нежить почувствовал. В последнее время у нас обострилось не только внутреннее чутьё, но и обоняние. Не знаю, вирус в этом виноват или то, что курим меньше? Кстати, запах гнили был, да. Но слабый, еле заметный. Скорее всего, в домах лежат останки людей. Но почему на улицах никого не видно? Домов десятка два, а то и меньше. Одна центральная улица и несколько переулков – вот и вся «география». Небольшие аккуратные домики, много сосен и кустов сирени. Словом, обычный рыбачий посёлок, превратившийся в уютную курортную деревушку… На въезде бетонный постамент с рыбачьим баркасом, как дань прошлому. Если не ошибаюсь, где-нибудь в центре должна быть стела с именами рыбаков, погибших в море. Дома практически не тронуты, на площадках перед ними аккуратно припаркованы машины. Ни следа мародёров или перестрелок. И мёртвых, мёртвых не видно. Вообще нет. Словно взяли и пропали. Сразу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});