Есть время жить-2 - Пауль Локамп

Связались по рации с Эдгаром, он обещал через час выслать бригаду на двух грузовиках, с охраной. Попросил встретить на развилке Крижкальниса. Значит, через три-четыре часа будут здесь, если по дороге не застрянут. Ну вот и чудненько, значит, и нашему хозяйству перепадёт хрюшка-другая.

Роберт

24 апреля, вечер

Сашка вышел из дома, где «мило» беседовал с одной из пленниц. Толкнул её на середину двора

– Сидеть!

– Что? – испуганно спросила женщина, пухленькая дамочка лет сорока-сорока трех.

– Сидеть, сказал! – рявкнул он и полез в карман. Вытащил сигарету, несколько раз попытался прикурить, затейливо выругался и запустил зажигалкой в сторону гаражей.

Я подошёл к нему и протянул свою старенькую зиппо. Пока он прикуривал, внимательно посмотрел на него и спросил:

– Ну что?

– Что-что? – отрезал Сашка. – Ничего!

Он в несколько затяжек выкурил сигарету, отбросил окурок и, схватив женщину под локоть, поволок её в сторону сарая. Швырнул внутрь, вытащил другую и увёл в дом. М-да, ничего не скажешь – настоящий джентльмен. Всегда готов помочь леди полететь головой в канаву. Доброта так и прёт…

Аста о чём-то говорила с освобождённой пленницей, Айвар и Линас копались в доме. Опять я бездельничаю в одиночестве. Картина, конечно, брутальная, ничего не скажешь. Посередине двора грузовик с простреленной кабиной, а вокруг… Как там у классика? «Там и сям» лежит десяток трупов в самых живописных позах. Подошёл к старику, тронул его носком ботинка – дохлятина. Сашка ему в бедро пулю влепил, а потом кто-то из своих в голову добавил. На шее, под рубашкой, заметил какую-то веревочку. Крестик? Да нет, крестики у нас на цепочках носят. Потянул за гайтан, и из-под рубашки показался мешочек из тонкой замши, вроде тех, в которые дорогие сувениры упаковывают. Уже догадываясь, что там найду, развязал завязки. Да, так и есть – золото. Несколько царских червонцев, десяток толстых, аляпистых перстней и четыре крестика. Я медленно высыпал золото старику на лицо, несколько монет попало ему в приоткрытый рот – жри, с-с-сука. Отбросил пустой мешочек в сторону и брезгливо вытер руки о брюки. Вдруг дверь распахнулась от удара и наружу вылетела женщина. Зацепилась за ступеньки крыльца и кубарем слетела по ступенькам вниз. Следом за ней вышел Сашка. Мрачный, на скулах желваки играют. Быстро он допрашивает… Интересно, хоть имя-фамилию успевает узнать? Спустился вниз, хмуро посмотрел на меня и поволок очередную жертву к сараю. Открыл дверь, осмотрел помещение с застывшими там пленницами и повернулся ко мне:

– Робби, иди сюда!

Даже тембр голоса понизился, словно у одного нашего сержанта, тот «bur-r-r-r-r-rys» мог минуту рычать. (burys, – взвод, литовск.) Я подошёл к нему.

– Нам что-нибудь в этом сарае нужно? – он кивнул на импровизированную камеру.

– Здесь? – заглянул внутрь; в углу небольшая охапка прошлогоднего сена, несколько пустых деревянных ящиков и какая-то сельхозтехника. Ну и с десяток перепуганных женщин, конечно. Пожал плечами – да нет, вроде ничего.

– Ну и прекрасно, – Сашка сузил глаза. – Прекрасно, – повторил он и схватил приведённую с допроса женщину. Толкнул внутрь, вытащил пистолет и два раза выстрелил ей в спину. Обвёл женщин взглядом, зло усмехнулся и захлопнул дверь, подперев каким-то поленом.

– Серьёзно ты к проблеме подошёл, – только и смог выдавить я.

– Какая проблема, такое и решение, – отрезал он и, развернувшись, ушёл.

Через несколько минут внутри раздались вопли. Дело понятное, там сейчас зомби появился. А через несколько минут ещё появится. Куда они там денутся-то…

Ночевать пришлось в усадьбе. Грузовики с призовой командой приехали уже в сумерках, но мародёрку отложили на утро. Работать в незнакомом месте – это больше похоже на самоубийство. Поужинали и улеглись спать. Мы, вшестером, считая спасенную девушку, устроились в зале. Женщины легли на диванах, а мы на полу, в спальниках. Занимать чужие комнаты желающих не нашлось. Приехавшие парни из команды Эдгара выставили охрану, так что спать можно было спокойно. Только сон не шёл. Мы с Римасом не были закадычными приятелями, чтобы так уж о его смерти горевать. Встречались на соревнованиях, изредка я заезжал к нему в магазин за патронами. Тут скорее другое – он был моим хорошим знакомым по той, мирной жизни. Римас, если можно так выразиться – одна из нитей, из которых соткано наше мироощущение и наша жизнь. И вот эту связывающую меня с прошлой жизнью нить оборвали. Так и отдаляется старый мир, уходя в прошлое. Скоро новые впечатления и новые знакомые вытеснят воспоминания, и что тогда? Привыкну к новому миру?

Айвар

25 апреля, восемь часов утра

Мужики носились по усадьбе как заведённые. Грузили вещи, свиней, мешки с продовольствием. Я честно поинтересовался у Линаса судьбой найденных ништяков и их распределением между участниками гранд-налёта. Это Робби больше за железки переживает, а по мне – хрюшки сейчас важнее, чем пара лишних стволов. Линас ухмыльнулся на мою въедливость и сказал, что нашу долю отвезут на базу и передадут Альгису. Спасённую девушку – кстати, её звали Дайва – решили отправить в Рамучяй. А куда ещё? По её собственным словам, семью мародёры уничтожили, дом разграбили. Куда она пойдёт, до первого морфа? А там хоть жива будет. Позавтракали и отправились. До Крижкальниса доехали двумя бортами, попрощались и разъехались. Линас с Сашкой в сторону Шауляя, а мы двинули к морю. Да, на трассе особенно не разгонишься. Как только поблизости намечается поворот на какую-нибудь деревню, так сразу несколько пробок. Чаще всего из десяти-пятнадцати машин.

– Смотри! – кивнул в сторону Роберт. – Это что за херня?

Рядом с дорогой у небольшого аккуратного домика стоял придорожный крест, метра три высотой. В самом кресте ничего удивительного нет – такие вещи в Литве часто устанавливают. Затейливо украшенные резьбой, они символизируют древний культ дерева жизни. Но этот крест ещё и человеком был украшен. Мёртвым.

Мы подъехали поближе и увидели, что во дворе дома в кровавой требухе копались дохлые собаки, а на кресте кто-то распял человека. Причём со знанием дела распял – в ладони гвозди не загоняли, как это часто изображают в религиозных брошюрках. Удивило ещё несколько вещей. Во-первых, голова распятого не была повреждена, но в зомби он не превратился. А во-вторых, его никто не ел. По идее, те же собаки должны были добраться, хотя бы ноги обгрызли. А тут нет, висит себе спокойно, как и положено мёртвому. Загадка, чёрт побери. Секта какая-нибудь? Переглянулись и решили не искушать судьбу, поехали дальше.