Мастер ветров и закатов - Макс Фрай

– Ладно, – легко согласился Джуффин. – Можешь искать после полудня. И начни, пожалуйста, с меня. Понимаю, это будет непросто, но я дам тебе подсказку: в полдень я обычно сижу в одном красивом доме, построенном незадолго до окончания правления династии Клакков неподалеку от Большого Королевского Моста…

Я невольно улыбнулся.

– Почему-то думал, что Дом у Моста построили еще при Халле Махуне Мохнатом, когда и города-то считай не было. У него такой важный вид, словно он был вообще всегда.

– Надо же, угадал, – фыркнул Джуффин. – У тебя настоящий талант к сыскному делу. Всегда это подозревал. Большая удача заполучить такого ценного сотрудника!

– Ты вообще везучий, – вздохнул я.

– Ты тоже, – очень серьезно сказал он.

И был, разумеется, прав. Как всегда.

Оставшись в одиночестве, я поставил жирный крест на своей вольной жизни праздношатающегося бездельника. И горевал по ней очень долго, минуты полторы, а может быть даже две. Сложно следить за временем, когда целиком погружен в бесконечную скорбь. А устав страдать, я разогрел остатки принесенной Джуффином камры и выпил ее, чокнувшись с собственным отражением в зеркале. У этого мерзавца, надо сказать, была чрезвычайно довольная рожа. В отличие от меня он уже сообразил, что для нас начинаются интересные времена. При этом право не подскакивать на рассвете мы выторговали заранее – о чем еще и мечтать?

Он меня убедил.

Самое разумное, что можно было сделать в сложившейся ситуации – устроить вечеринку по случаю окончания каникул. Беда в том, что вечеринка у меня сегодня уже была, и гости благополучно разъехались незадолго до появления Джуффина. Вряд ли идея собраться снова показалась бы им удачной. А Меламори, которая обычно готова ко всему хоть сколько-нибудь отличному от ровного течения жизни, нынче осталась ночевать в Мохнатом Доме только потому, что у нее не было сил добираться до собственной квартиры. Попросила запереть ее в самой дальней спальне, а ключ выбросить в Хурон. Ее можно понять, устать от меня довольно легко – как, впрочем, от всякого человека, который становится особенно весел, бодр и общителен ближе к полуночи.

Но совесть у меня все-таки есть. И инстинкт самосохранения тоже. Поэтому я не стал будить Меламори и провел остаток ночи в кабинете, заваленном подшивками старых газет, скопившихся за годы моего отсутствия, и книгами, которых в доме обнаружилось неожиданно много. Интересным мне в ту пору казалось вообще все, что попадалось на глаза, остановиться на чем-то одном было решительно невозможно. В итоге я читал все сразу, перебегая глазами от одной открытой книги к другой, от позапрошлогоднего «Королевского голоса» к «Суете Ехо» шестилетней давности, и в голове у меня закипала восхитительная каша из Королевских указов, криминальных происшествий, моряцких баек, философских рассуждений о методах познания, отчетов о городских праздниках, имен иностранных посланников, житейских премудростей хранителя Королевских гобеленов, сравнительных характеристик музыкальных инструментов разных континентов, сатирических заметок о современной моде и списков кораблей, прибывших в порт в восемнадцатый день давным-давно минувшего лета.

В общем, у меня была по-настоящему бурная ночь, как и положено накануне утраты свободы. И поутру я еле заставил себя подняться – всего за полчаса до полудня, но по ощущениям, в рань несусветную. Будь моя воля, спал бы еще и спал, до вечера, до конца года, всегда.

Поэтому в Дом у Моста я явился, во-первых, хмурым, во-вторых, изрядно помятым, в-третьих, небритым, в-четвертых, голодным, в-пятых, запыхавшимся от быстрой ходьбы, в-шестых, на четверть часа позже, чем обещал.

Сразу видно, что человек уже на службе, а не просто ради удовольствия к друзьям заглянул.

Но мне все равно обрадовались. Особенно Джуффин, по случаю моего долгожданного трудоустройства собравший в своем кабинете всех сотрудников, включая Луукфи Пэнца, который обычно сидит в Большом Архиве, кормит орехами буривухов и крайне редко вникает в наши дела. Он даже моему возвращению не особо удивлялся: «Сэр Макс, как же вы здорово загорели», – вот и все, что сказал. Я при этом был бледен, как простуженное привидение, сидящее на строгой диете, но, зная Луукфи, не удивился: он такой рассеянный, что вполне мог разговаривать с каким-нибудь будущим мной, который лет двадцать пять спустя вернется из отпуска в теплом Ташере – например.

Судя по тому, что в течение последних десяти минут шеф раз триста присылал мне зов, вежливо осведомляясь, не забыл ли я дорогу, он начал подозревать, что я обрел приют в трюме первого попавшегося корабля и в данный момент счастливо удаляюсь от улицы Медных Горшков со скоростью две дюжины узлов в час. Или три. На самом деле я понятия не имею, сколько этих самых узлов положено делать всякому уважающему себя судну, но когда это подобное невежество мешало качественно спрятаться в трюме?

В общем, ясно, почему Джуффин с таким энтузиазмом меня приветствовал. Я бы на его месте и сам ликовал.

– Моя жизнь закончилась, – мрачно объявил я с порога. Насладился немой сценой, рухнул в кресло, отхлебнул камры из чьей-то стоявшей поблизости кружки и объяснил: – Потому что началась работа. А вы что подумали?

– Что ты умер прошлой ночью, – невозмутимо ответила Меламори. – Но потом тебе стало скучно валяться мертвым, и ты пришел нам об этом сообщить. И проверить, достаточно ли горько мы будем рыдать. А что, имеешь полное право.

Ну кстати, да.

– Хочешь сказать, ты снова будешь дежурить по ночам? – восхищенно спросил Мелифаро. – Как ни в чем не бывало? В этой своей дурацкой Мантии Смерти до земли? И я смогу приводить сюда знакомых, желающих посмотреть на самого нелепо одетого человека в столице? И брать с них деньги за такое удовольствие? Вот здорово!

– Да, было бы неплохо, – согласился я. – Но нет. Никаких ночных дежурств. У меня другие планы.

– Ну и какой ты после этого Ночной Кошмар? – огорчился Мелифаро.

Мы с Джуффином переглянулись, пытаясь понять, кто рассмеется первым. Он победил. Ну или проиграл, это как посмотреть. Короче говоря, заржал. И я тоже – секунду спустя.

– Надо же, угадал!

– Угадал – что? – изумился Мелифаро.

– Именно этим я и собираюсь заняться, – объяснил я. – Стану самым настоящим ночным кошмаром. И мой зловещий хохот будет теперь каждую ночь раздаваться над городом.

– Вы учтите, я же все это запоминаю, – внезапно сказал Куруш, о котором мы забыли, поскольку до сих пор он мирно дремал на шкафу. – Причем сам догадываюсь, что не следовало бы. Но приходится.

– Ничего, – утешил его Джуффин. – Правильно делаешь, что запоминаешь. Все же исторический момент. Сэр Макс возвращается на службу в совершенно новом качестве. Ночного Кошмара, как уже было сказано. А что мы устроили по этому поводу балаган – ну, прости. Впрочем, мы его по любому поводу устраиваем, тебе не привыкать.

– Это правда, – согласилась мудрая птица. – Ладно, я запомню, что «ночной кошмар» – это больше не шутка.

– Это какой-то слишком сложный ребус, – сердито сказал Мелифаро. – Или просто настолько дурацкая глупость, что мой аналитический аппарат отключился, не желая принимать участия в ее обдумывании?

– Включи его обратно, – посоветовал я. – А потом просто сложи два и два. В крайнем случае, извлеки из их суммы квадратный корень. Или не квадратный. Какой хочешь, такой и извлекай, ни в чем себе не отказывай. У тебя достаточно данных, чтобы найти правильный ответ, вот что я хочу сказать.

Он одарил меня озадаченным взором и умолк надолго. Секунды на три, а такого результата добиться нелегко. Наконец растерянно сказал:

– До сих пор я думал, что от того, что толпы психов из иных миров вдруг стали видеть нас во сне, а мы их – на улицах, в нелепых пижамах, нет никакого вреда. А напротив, неплохое развлечение. Эти красавцы не устают радовать меня разнообразием своего гардероба. Что такого ужасного сделали эти бедняги, чтобы спускать на них тебя?

– Абсолютно ничего, – сказал я. – Я просто так буду их мучить. Видишь ли, в Мире должно быть место чистому, беспричинному, ничем не оправданному злу – просто для равновесия. А то как-то больно хорошо вы все в последнее время живете. И мы с начальством, посовещавшись, решили, что этим злом стану я. По крайней мере, я – знакомое зло. И ловить меня долго не надо, адрес известен всем. Идеальный вариант.

Ужас в том, что Мелифаро, похоже, поверил. Хочешь узнать, что о тебе думают лучшие друзья, – хорошенько оклевещи себя в их присутствии. И наблюдай потом, как на их доверчивых лицах отчетливо проступает выражение: «Ну вот, я так и знал!»

– Про знакомое зло смешно получилось, – неожиданно сказала леди Кекки Туотли. – А еще смешнее, что я сразу подумала: «По крайней мере, его нам искать не придется», – и ты тут же сам это сказал. Ясно, конечно, что ты издеваешься. Но лучше бы все-таки просто объяснил человеческим языком, где заканчивается шутка и начинается информация. Или наоборот. Вроде бы сперва так серьезно говорили. Про работу.