Пламя надежды - Дробницкий Александрович

   - Что-то ты уж очень много знаешь для простого мастера швейного цеха, - прищурившись сказал Грей, - почему тебя упрятали сюда?

   - Просто я, в отличии от некоторых, открывал учебник истории и размышлял по поводу прочтенного, - хмыкнув ответил старичок, - а попал я сюда пять лет назад после облавы на одно селение неподалеку отсюда. Я был в пути и слег с легочной болезнью, сильным жаром и полной немощью, меня тогда просто бросили на дороге, боясь заразиться, а все проходившие мимо едва бросали на меня взгляд и безучастно шли дальше. Но одна молодая пара все же не осталась безразличной. Они привели меня в свой дом, выходили, но не успели до конца долечить - в дом ворвались и всех нас отправили сюда. Женщина оказалась слабенькой, но ворожеей, и ее казнили, мужчину запытали до полусмерти, а затем отправили в карцер, больше я его не видел. Меня тоже допрашивали, пытали, но в конце концов просто отправили в швейный цех, предупредив о том, что они не хотят слышать никаких вопросов.

   - И как много здесь тех, кому посоветовали не задавать вопросы? - помешивая ложкой остывшую плесневелую бурду, поинтересовался Грей.

   - Намного больше, чем ты себе можешь представить, - грустно ответил Николай обведя взглядом столовую, - большинство тех, кого сюда привозят, проходят через пытки, карцер, унизительные антимагические тесты и спустя две недели переводятся на режим обычного заключенного. Никто из магов не выдерживает дольше этого срока. Они, к их сожалению, не способны держать свою сущность и в итоге она проявляется. Всегда.

   Остальное время обеда они провели молча. Странное, плохое предчувствие зародилось внутри Грея.

   "Если никогда, или почти никогда, из этой тюрьмы никого не выпускали, то и меня им нет никакого резона выпускать, ведь так? И каким бы ни был пронырливым, изворотливым и толковым этот странный Рик Харрис и что бы он ни обещал, у него не получится этого сделать. Да и кто такой этот Рик Харрис, что так желает мне помочь и освободить? Здесь что-то не так. Быть может они таким образом хотят сломить меня, дав надежду на спасение, а затем забрав ее? Рик, можно ли тебе верить?"

   "Нет, не верь ему. Он старый лжец." - прошептало что-то прямо рядом с ухом, но обернувшись Грей не увидел никого, даже близко.

   Надеясь, что ему это просто почудилось после трудного дня, Грей взял поднос и пошел на выход. Многие уже узнавали его и важно кивали, либо неуклюже махали, мечтая погреться в лучах славы местной знаменитости. Он ведь был единственным, кто сумел так долго продержаться в карцере, лишенный зрения, слуха и обоняния, и не сошел с ума. Но действительно ли ему удалось не сойти с ума, ведь слышать голоса никогда не было хорошим знаком.

   Вернувшись в цех после обеда, Грей сразу сел за работу и постарался забыться, выкраивая шаблоны, данные ему Николаем. Голос никак не выходил из головы и казалось, что он постоянно что-то шепчет, а быть может так и было? Во всем этом напряжении Грей не заметил, как к нему подошел Николай и, когда тот поинтересовался успехами, Грей от неожиданности чуть не подскочил.

   - Что-то ты какой-то не такой, с тобой все в порядке? - спросил старичок.

   - Да, просто день не задался с самого утра.

   - Хорошо, - Николай огляделся по сторонам и стал говорить полушепотом, - помнишь, я обещал тебе вчера кое-что показать? Сразу предупреждаю, если нас поймают, будет мягко говоря плохо. Но если ты все равно согласен, то...

   Немного пораздумав, Грей кивнул, понимая, что любопытство победило подозрения возможной подставы.

   - Тогда в следующий раз, когда я пройду мимо тебя, ты без вопросов и какого-либо шума поднимаешься и идешь за мной.

   Не дождавшись ответа, Николай продолжил свой обход цеха, время от времени громко кашляя. С этого момента, время стало ползти невозможно медленно. Казалось прошли часы прежде чем Николай снова появился и прошел мимо Грея.

   Ни мгновения не колеблясь, Грей встал из-за своего станка и направился вслед за стариком. Они прошли мимо других станков и свернули налево, в подсобку Николая, где царил неизменный хаос. Затем они вышли через другую дверь в подсобке, которая привела их на пожарную лестницу. Подниматься пришлось так долго, что под конец ноги еле держали Грея, а Николай казался ни капли не уставшим.

   "Неужели я так ослаб за эти годы в карцере?" - подумал Грей, но больше он ничего подумать не успел. Николай остановился перед железной дверью с большим, во всю ширину двери, засовом, и попросил Грея открыть ее. Грей повиновался, и они оказались на крыше черной башни. От увиденного не могло не захватить дух. С такой высоты был виден практически весь город.

   - Охранники совсем расслабились в последнее время и при смене караула можно незаметно пробраться буквально в любой уголок черной башни. Они привыкли к тому, что в этой части тюрьмы все заключенные в основном подавлены и сломлены, не то что в секторе, где сидят настоящие преступники, - Николай подошел к огромной клетке, занимавшей почти четверть площади крыши, - Меня также обязали присматривать за этими чудесными воронами, принадлежащими тюрьме.

   Вороны сидели на удивление смирно, сонно поглядывая на своих гостей, время от времени переступая с лапки на лапку на своих стойках, а кто-то из них и вовсе не обращая внимания на посетителей дремал, укрыв голову крылом.

   - Ты это хотел показать мне?

   - И это тоже. Но не думаешь же ты, что я настолько обезумел к старости, чтобы рисковать нашими жизнями, чтобы провести тебя на крышу, во время смены караулов, чтобы показать этот птичник? Если ты отодвинешь вон те несколько мешков в углу, - указав направление, сказал Николай, - то узнаешь истинную цену нашего риска.

   Поборов подозрение, вспыхнувшее где-то внутри, Грей отворил клеть и вошел внутрь. Подойдя к указанным мешкам, он стал передвигать их в сторону, что оказалось не так и легко, так как они оказались наполнены чем-то тяжелым. Но в итоге, кажется найдя то, что нужно Грей вызволил из заточения рюкзак.

   - Это?

   - Открой, - улыбнувшись, сказал старичок.

   Открыв рюкзак, Грей вначале ничего не понял, увидев там лишь сложенную ткань, но Николай поспешил объяснить:

   - Это парашют. Я делал его для себя, но сейчас понимаю, что мне осталось жить совсем немного. Те заготовки, что ты сегодня доделал - это последние части, которые я пришью на днях и закончу свою многогодовую тайную работу.

   - Но почему ты отдаешь его мне?

   - Ты еще так молод, мой мальчик, - качая головой сказал Николай, - но внутри ты прекрасно понимаешь, что на свободе тебе больше не бывать. И мы оба знаем, что это не то место, где ты должен быть. Через три дня я закончу парашют, и ты сможешь воспользоваться, как только решишься.

   - Зачем ты вообще помогаешь мне? И еще этот взявшийся из ниоткуда человек из министерства, что во мне такого, чего нет в других?

   Старик грустно улыбнулся:

   - Мы, просто видим в тебе то, что ты еще не успел разглядеть и что ты инстинктивно стараешься скрыть, защитить, но это обязательно случится. Скоро ты прозреешь. Не здесь, не в этом царстве тьмы, а там, - старик указал своим морщинистым пальцем вдаль, - Поэтому не нужно думать, переживать о старом Николае или ком-то еще, у кого нет шансов покинуть эти стены. Ты должен думать сейчас о себе, и о том, чтобы люди за пределами черной башни узнали, что на самом деле здесь творится. Обещай мне, - Николай посмотрел прямо в глаза Грею, - обещай, что эта башня когда-нибудь обрушится, и все невинные будут на свободе, тогда я смогу уйти с миром в душе.

   Столько боли читалось на лице этого умирающего старика, столько мольбы было в его уставших глазах.

   - Обещаю, - сказал пораженный Грей, - обещаю.

   Глава 3.

   Этой ночью Грей не смог выспаться как полагается. Его мучали сны о древних рыцарях, магах, замках и забытых королевствах. Он видел сражения, унесшие несчитанное количество жизней, видел, как на кострах сжигали виновных и невинных, видел, как зло укоренялось в сердцах людей. Затем ему снился дремучий, темный лес, который заполонили сотни и тысячи злых порабощенных неведомой силой духов, жаждущих любой ценой сорвать с себя эти незримые оковы, готовых служить ради этого, готовых убивать ради достижения своей цели. К тому же, всю ночь его донимали голоса, но он не мог понять откуда они исходят, из его снов или откуда-то из соседнего угла камеры. Эти голоса звали его, о чем-то спорили и если бы могли, то возможно и подрались.

   Утро и обычный распорядок дня не принесли успокоения. Снова электрошок, снова тошнотворная еда, снова сильная рука управляющего Руквуда натренированным движением окунает и держит голову Грея в ведре с ледяной водой, снова тюрьма. Лишь мысль о возможном побеге согревала Грея изнутри.

   Рик Харрис больше не появлялся ни в этот день, ни в последующие, а на допросах управляющий Руквуд все чаще смеялся, повторяя, что Грею никто больше не поможет и ему остается только признаться, чтобы по-мужски принять свою участь.